Глава 20

Нейт

Первую половину воскресенья я спал, чередуя сон с периодами ненависти к себе и сожаления. Было также приличное количество жалости к себе, что выглядело убого и отвратительно, но я твердил себе, что я сделал то, что должен был, всем стало лучше, и, хотя это больно, я принимаю эту боль ради общего блага. Я был мучеником.

Как я уже сказал. Жалкий.

Я написал Рейчел сообщение с вопросом о Пейсли, и она сказала, что поговорила с педиатром, который посоветовал привести ее во вторник на осмотр, но пока температура держится ниже 38, он не слишком беспокоится. Рейчел пообещала сообщить мне новости сегодня вечером, и я отправил ей ответное сообщение с адресом моей фирмы, сказав, что встречусь с ней там в 9 утра. Я также связался по электронной почте со своим боссом и сообщил, что вернусь на работу раньше, чем ожидалось.

После этого я заставил себя встать с постели и потащил свою задницу в спортзал. Я не хотел быть парнем, который валяется в постели, и жалеет себя. Я упорно тренировался, и мне было приятно наказывать свое тело. Это отвлекало меня от мыслей о том, что я скучаю по Пейсли и Эмми. Это также вернуло мне часть моего прежнего «я». Я скучал по тренировкам, по времени, проведенному в одиночестве, по ощущению силы и успешности. Я смотрел на себя в зеркало: пот капал с моей кожи, мышцы напрягались, тело было крепким, и я снова чувствовал себя собой. Наверное, я провёл там часа 2. Когда закончил, я принял душ и перекусил в кафе спортзала, все еще пребывая в восторге.

Однако, когда я вернулся в свой дом, все изменилось.

В коридоре перед дверью Эмми я внимательно прислушался, не слышно ли чего-нибудь внутри, но не было похоже, что она дома. Разочарованный, я вошел в свою квартиру. Наверное, это было хорошо, что мне нужно было найти новое место для жизни. Даже, если она не ненавидит меня, мы никогда не станем друзьями, как раньше. Я чертовски ненавидел это.

Остаток вечера я провёл за стиркой, уборкой квартиры и старался не смотреть на детскую мебель, которую я купил. Было слишком тихо, поэтому я включил CNN, но новости были удручающими. В итоге я выключил его и лег спать пораньше.

Поднявшись в свою спальню, я лег в постель на спину, заложив руки за голову. Комната казалась такой пустой. Почему? Я много раз проводил ночи в постели в одиночестве. Мне нравилось проводить время в одиночестве. Это была часть того, чего мне не хватало в моей прежней жизни, не так ли?

Но я поймал себя на том, что смотрю на маленькую кроватку и скучаю по дочери, которая перевернула мою жизнь с ног на голову. Возможно, я не был идеальным отцом с самого начала, но я был единственным отцом, который у нее был. Конечно, попытка провести целый месяц в одиночку была глупым шагом — особенно учитывая, что я никогда раньше не менял подгузники, — но я многому научился и буду продолжать попытки. Завтра я спрошу Рейчел, можно ли мне взять ее к себе на выходные.

Хотя я молился, чтобы мне никогда не пришлось делать эту штуку с ректальным термометром.

Когда сон продолжал ускользать от меня, я не удержался и потянулся к подушке рядом с собой, и поднес ее к лицу. Глубоко вдыхая, я искал любые следы женщины, которая сделала меня таким счастливым за последние пару недель. Она открыла во мне новые стороны. Она заставила меня полюбить ее.

И он был там — аромат ее волос.

Я медленно вдыхал его, снова и снова, мучая себя воспоминаниями о ней, пока не выдержал и не бросил подушку на пол. Затворничество не помогло бы мне преодолеть это, и двигаться дальше. Мне нужно было переключиться на то, что имело значение, на то, что я мог контролировать: поиск новой квартиры, оформление совместной опеки с Рейчел, возвращение к работе, поддержание формы.

Но рано или поздно мои чувства все равно настигнут меня.

***

В понедельник мы с Рейчел подали заявление, и я смог провести немного времени с Пейсли. Я показал ее в офисе, и, хотя мне не понравилось, что все говорили, как они удивлены тем, как хорошо я с ней управляюсь, я чувствовал себя гордым отцом. Когда им пора было уходить, я пошел с Рейчел к ее машине.

— Когда я смогу увидеть ее снова? — спросил я, пристегнув Пейсли и поцеловав ее на прощание.

— В эти выходные? — предложила она. — Если она будет чувствовать себя хорошо, я имею в виду.

Я кивнул.

— Может, мне поехать за ней в Баттл Крик?

Она задумалась на секунду.

— Я могу встретиться с тобой на полпути. Это может быть проще. Тогда одному из нас не придется все время ехать 3 часа.

— Хорошо. Давай спланируем это. Мы можем договориться о времени на этой неделе.

— Звучит неплохо, — она сделала паузу. — Я еще раз прошу прощения за то, как справилась с беременностью и всем остальным. Я должна была сказать тебе сразу.

— Давай просто двигаться с этого момента вперед, хорошо? Нет смысла оглядываться назад.

Она улыбнулась мне.

— Хорошая идея.

Я открыл для нее дверь со стороны водителя, и она села за руль. Но, прежде чем закрыть ее, она спросила:

— Эй, Нейт?

— Да?

— Знаю, ты сказал, что это не мое дело, но я хотела еще раз сказать, что Эмми очень милая. И я могу сказать, что у нее есть чувства к тебе.

Я нахмурился и уставился на асфальт, засунув руки в карманы.

— А в субботу вечером ты выглядел очень несчастным из-за разрыва. Есть ли шанс, что вы сможете все уладить?

— Я так не думаю, — сказал я, пожав плечами. — Мы хотим не одного и того же.

— Ладно, просто подумала, что надо об этом упомянуть. Хорошей недели.

***

У меня не было хорошей недели. У меня была дерьмовая неделя.

Я сделал все, что обещал сделать — сообщил своему домовладельцу, что хочу съехать, связался с агентом по недвижимости, чтобы найти небольшой дом с двором, ходил в спортзал каждый вечер после работы и каждый день узнавал у Рейчел о Пейсли. После работы в четверг несколько одиноких парней из фирмы, с которыми я раньше общался, попросили меня пойти выпить с ними в «Серый призрак». Мы немного потусовались в баре, разговорились с группой женщин, которые праздновали чей-то 30-й день рождения, и в итоге получили один большой столик с ними на ужин. Одна из женщин была явно заинтересована во мне, стройная брюнетка, и весь вечер пыталась дать мне понять, что она готова хорошо провести время.

Я даже не был соблазнен. На самом деле, меня это даже отталкивало.

Все, о чем я мог думать, это то, что это должно было быть весело, но это было не так. Это была моя прежняя жизнь, слегка подправленная, но я не чувствовал себя правильно. Это было похоже на попытку застегнуть пуговицы на рубашке, которую ты носил все время, но которая больше не подходила тебе. Она была слишком тесной, ты не мог дышать, и ты понял, что ненавидишь этот узор.

В итоге я бросил немного денег, придумал отговорку и ушел пораньше. До места, где я припарковался, было долго идти, но я не возражал. Засунув руки в карманы, я не торопился и пытался думать о том, что я могу сделать, чтобы снова чувствовать себя хорошо или хотя бы менее несчастным. Очевидно, что ответ был не в том, чтобы вернуться на работу или проводить больше времени в спортзале.

Когда с появлением Пейсли у меня резко отняли всю мою свободу, я сокрушался по поводу ее потери, но возвращение свободы лишь напомнило мне о том, что я не любил раньше — одиночество. Тогда я был слишком упрям, чтобы признать, что, возможно, бессмысленного секса недостаточно. И был слишком напуган, чтобы позволить себе испытывать к кому-то что-то большее, чем поверхностную привязанность.

Потом появилась Эмми.

Она была первым человеком, который подтолкнул меня, с ее неотразимым сочетанием вздорности и хрупкости, пойти глубже. Позволить себе заботиться. Позволить себе чувствовать. Секс с ней был лучше, чем с кем-либо другим, из-за этой эмоциональной связи. И мысль о бессмысленном сексе с кем-то другим просто ради удовольствия была мне отвратительна — я бы даже не смог этого сделать. И я не хотел этого. Я хотел только ее.

Мой план забыть ее, и вернуться к прежней жизни не срабатывал. Я скучал по ней. Нуждался в ней. Тосковал по ней.

Я принял решение.

Когда вернусь домой, я постучу в ее дверь. Даже, если она захлопнет дверь перед моим носом через 2 секунды, это будет того стоить.

Я должен был увидеть ее.

Спустя 30 минут я стоял перед ее дверью. Мое сердце билось слишком быстро. Я поправил волосы и галстук. Проверил дыхание и молнию. Сделал глубокий вдох.

Затем я постучал и ждал.

Ничего.

Я постучал снова.

Нет ответа.

Возможно, она работала сегодня вечером. Должно быть, она много работала всю неделю, потому что я не видел ее ни разу. Или же она пыталась избегать меня, что было вполне возможно.

Я уже собирался снова постучать, когда услышал ее смех. Я повернулся к лифту, и увидел, что она идет по коридору, держа телефон у уха. Меня словно ударили кулаком в живот — я не мог дышать.

— Да, точно, — говорила она. — Это звучит идеально. Я... — она заметила меня, и остановилась. — Миа, я могу тебе перезвонить? Спасибо. Пока, — она опустила телефон. Выражение ее лица говорило о том, что она не очень рада меня видеть. — Что ты делаешь?

Я, черт возьми, понятия не имею.

— Я... я забыл ключ, — сказал я.

— О, — она наклонила голову. — Где Пейсли?

— С ее мамой. Я позволил Рейчел забрать ее, — и тут же я почувствовал себя виноватым за это. — У нее был жар, а я не знал, что делать... — я начал потеть. Я хотел снять свой костюм. — Я подумал, что ей будет лучше с матерью.

Эмми посмотрела на меня на мгновение, прежде чем заговорить.

— Ты сдался слишком рано.

— Эмми...

— Позволь мне взять твой ключ, — сказала она, поворачиваясь ко мне спиной, чтобы отпереть дверь. Она открыла дверь и вошла внутрь, не пригласив меня войти.

Я все равно вошел.

В ее квартире было темно, и я закрыл за собой дверь, отсекая свет из коридора.

— Эй, — она повернулась ко мне лицом, прислонившись спиной к узкому консольному столику справа от двери. — Какого черта ты…?