Придурок видит, что фотографии отправлены и начинает ерзать. Потому что телефон все еще в моей руке. Он переживает, что я собираюсь удалить их.

Чесс напрягается, очевидно, думая также. Я могу это сделать. Легко. Всего одно нажатие кнопки, и Дуги никак не сможет меня остановить. Я сантиметров на двадцать выше, и мышц у меня килограммов на пятнадцать больше. Но я достаточно долго живу в этом мире, чтобы понимать, что будет дальше.

Я задумчиво смотрю на него.

— Хочешь сделать селфи со мной?

Он оживляется, переводя дыхание.

— Это было бы потрясающе.

Мои щеки уже чертовски болят от улыбок, адресованных этому засранцу.

— Вижу, на тебе кепка нашей команды. Я мог бы подписать ее для тебя.

Дуги в восторге.

— Черт, да.

— Круто. — Я выпрямляюсь во весь рост. — Все, что я прошу взамен, это чтобы ты удалил фото.

Его счастливая физиономия вытягивается.

Я киваю в сторону Чесс.

— Видишь ли, это наше первое свидание. И я хочу, чтобы моя девушка могла сохранить свою конфиденциальность.

Он с трудом сглатывает.

— Я не собирался ими делиться.

Ага, конечно.

— И все же, — говорю я. — Трудно впечатлить девушку, когда она переживает о фотографиях.

И снова я выдерживаю его взгляд. Ну же, Дуги, не заставляй меня выбрасывать твой телефон в Тихий океан. Знаю одно: я попробую пойти легким путём, но он не получит ни единой частицы меня и Чесс.

Дуги потирает подбородок, как чертов хрен. Я слегка наклоняюсь, замечая, как он напрягается.

 — Кроме того, — говорю я тихим, доверительным тоном, оставляя это между нами. — Я уверен, парни оценят селфи больше, чем мой танец с девушкой.

Вот и все. Он слабо кивает. Он все еще хочет сохранить фотографии, это очевидно. Но не будет настаивать. Я удаляю фото, облегчение проносится по венам. Затем позирую с Дуги, и оставляю быстрые, небрежные каракули на его бейсболке.

— Ну, — говорю я, стараясь не швырнуть кепку ему в лицо. Будь милым. Будь милым. — Приятного вечера, ребята. Ужин за мой счет.

Его подружка сияет.

— Ты и правда очаровашка. Мы любим тебя, Мэнни.

Я подмигиваю ей. А затем хватаю Чесс за руку и увожу подальше от этой парочки так быстро, как только могу. Приблизившись к стойке администратора, я объясняю, что мы уходим, и оставляю достаточно денег, чтобы оплатить наш ужин и счет Дуги.

Все это время Чесс молча держит меня за руку. Она не произносит ни слова, пока я, широко шагая, веду ее вниз к пляжу. Сердце все еще бешено колотится от вырывающейся ярости и сожаления. Останавливаясь только, чтобы снять обувь, мы уходим от огней ресторана. Звуки смеха и музыки медленно уступают место грохоту прибоя.

Луна висит над головой, достаточно яркая, чтобы осветить пляж и мерцающий океан. Я медленно останавливаюсь. Лунный свет блестит на темных прядях Чесс.

Ее глаза огромные и встревоженные, когда она замирает рядом.

— Ты не обязан был оплачивать ужин этого гада.

— А он не обязан был отдавать фотографии. Но сделал это.

— Он повел себя как сволочь, сделав эти снимки. — Она хмуро смотрит на океан. – Никогда бы так не поступила.

Я вздыхаю, позволяя гневу выйти.

— Он мой фанат. Многие из них так делают.

Чесс переводит взгляд на меня и изгибает губы в легкой улыбке.

— Ты хорошо справился. Я бы просто наорала на него и разбила телефон.

У меня вырывается безрадостный смешок.

— Ну, искушение было велико. Но это вызвало бы целую бурю дерьма. Такую ситуацию легче разрешить с помощью доброжелательности.

— Ты потрясающий, — говорит девушка, но ее лицо все еще обеспокоенное.

Я касаюсь ее щеки, убирая назад выбившийся локон, развевающийся на ветру.

— Мне очень жаль. Хотел бы сказать, что такое больше не повторится, но не могу обещать. Черт, скорее всего, это случится вновь.

Чесс просовывает палец в петлю на моих джинсах. Этот маленький жест дает мне ощущение опоры. Она снова смотрит на волны.

— Меня уже фотографировали раньше. Помнишь?

Я вздрагиваю и напрягаюсь.

— Помню. И сожалею об этом.

— Я знаю это. — Чесс оглядывается на меня. — Но сегодня ты действительно разозлился.

Все внутри переворачивается, и гнев возвращается.

— Мы танцевали, черт возьми. Это было... классно. Бесит, что какой-то мудак все испортил.

Она не сводит с меня глаз.

— Как ты это терпишь? Людям всегда что-то надо от тебя?

Странно, но никто никогда не спрашивал меня об этом.

— Награда того стоит. Обычно.

Она прикусывает нижнюю губу.

— Не знаю, смогла ли бы я выносить это.

Чесс словно выбила почву из-под моих ног. Я хватаю ее за запястье, чтобы удержаться на ногах, и на мгновение сосредотачиваюсь на дыхании.

— Я постараюсь оградить тебя от этого, Чесс. Сделаю все возможное.

— Но ты не сможешь, Финн. Не все время.

Не знаю, что сказать. Она права. И это пугает. Ненавижу бояться. Не та эмоция, которую я хотел бы испытывать. Чесс может просто отступиться. Должен ли я винить ее за это?

Девушка хмурит брови.

— Мне придется научиться справляться с этим самостоятельно, если я буду с тобой.

Мое лицо окаменело, а голос застрял где-то в горле.

— Думаю, так и есть.

Она снова кивает, глядя на море.

Аргументы, страстные и убедительные, проносятся в голове. Но я молчу, оцепенело стоя на песке. Есть вещи, которые я не могу изменить, как бы мне этого ни хотелось. Популярность, которая приходит с футболом, — одна из них. Если я делаю свою работу правильно, известность — это то, что останется со мной надолго. И я бы солгал, сказав, что не хочу этого, даже если популярность влечет за собой проблемы. Потому что слава означает, что я все еще в игре, что футбол все еще нуждается во мне.

Хочу объяснить Чесс все это, но не могу подобрать слова.

Она притихла, и я понятия не имею, что у нее на уме. Я так напряжен, что едва не вздрагиваю от ее движения.

Она подходит ближе и накрывает ладонью мою щеку. Я ловлю себя на том, что тянусь к ее прикосновению, когда она встает на цыпочки и прижимается губами к моим.

— Награда стоит того, Финн.

Я делаю глубокий вдох, а затем притягиваю ее в свои объятия, уткнувшись носом в теплый изгиб шеи.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты продолжала в это верить, Честер.