Она встретила его взгляд. В его глазах мелькнула какая-то зловещая тоска, что-то неподвижное внутри него.
Пораженная, Квинн узнала себя. Пропасть внутри нее зияла бесконечной дырой. Боль и гнев теснились в ее сердце, словно в нем что-то сгнило.
Над ними кричали друг на друга чайки, кружась и взвизгивая. Одна порхала, хлопая крыльями с бешеным, неловким отчаянием, отклоняясь в сторону. Другие птицы пикировали, устремившись прямо к ней, и атаковали ее. Она пыталась вырваться, но попытки не имели успеха.
Чайка упала с неба и разбилась о песок, когда тридцать ее товарок спустились на нее, безумно размахивая крыльями и щелкая клювами.
Квинн отвернулась, потрогала кольцо над бровью и попыталась подумать о чем-нибудь, о чем угодно другом.
Она чувствовала тягу, темноту, полную бессмысленность всего этого. Ты работал, боролся и сражался только для того, чтобы наблюдать, как все распадается, как люди, которых ты любил, превращаются в Брутов и разрывают тебя на куски.
Может быть, Ксандер все-таки прав.