ГЛАВА 36 Собери ее обратно по кусочкам за раз.

Винсент заставил Лейк снова уснуть, когда она проснулась посреди ночи. Для девушки, которая сказала, что не хочет, чтобы он спал рядом с ней, ей определенно нравилось, когда ее обнимали довольно крепко.

Он не мог уснуть, так как мысли о том, каким испорченным был весь день, заполнили его мозг. Ему никогда так сильно не хотелось свернуть кому-нибудь шею, как Джону. Этот ублюдок мучил ее Бог знает сколько времени, а этой сучке Пэм было наплевать, что она флиртовала с ним перед Лейком. Возможно, он трахнул много матерей, но ни одна из них так открыто не демонстрировала, что он ей нравится, перед своими дочерьми, как это сделала она. Они всегда делали все возможное, чтобы скрыть это.

Это был самый тяжелый ужин, который ему пришлось пережить, наблюдая, как Лейк слишком напугана, чтобы съесть хоть кусочек чертовой еды этого мудака. Потом, когда он поднялся наверх и обнаружил, что ее спальня находится на чердаке, он потерял самообладание. На гребаном чердаке? В гребаном особняке?

Он наблюдал, как она пыталась подпрыгнуть и схватить веревку, и его тошнило от мысли, что им нравилось наблюдать, как она борется и не может ее вернуть. Он нащупал конец этой гребаной веревки и понял, что они ее перерезали. Учитывая их рост, он знал, что одному из них понадобилась бы лестница и немного трудовой этики, что означало, что эта сучка Эшли сделала это.

Когда Лейк сказала ему "это круто", он искренне поверил, что часть ее действительно так думала, как будто она заставила себя поверить в это. Он знал, что ни за что на свете не оставит ее там даже на пять минут.

Поездка с ней в дом ее отца была совершенно другим опытом. Дом был старым и маленьким. Район был полным дерьмом и опасным для такой девушки, как Лейк, но он видел, как она изменилась. Он знал, что она чувствовала себя дома и в безопасности, и это было все, что имело для него значение. Он не осуждал ее — или ее отца, если уж на, то пошло, — за то, что у них было мало денег.

Мужчине было трудно быть в семье и в то же время не быть в ней. Все хорошие и высокооплачиваемые рабочие места достались мужчинам, которые были сделаны - вот как это работало. Остальные несли на себе проклятие быть солдатами на всю жизнь, основанное исключительно на том факте, что они не были рождены с итальянской кровью. Это было суровое правило семьи, старое как мир, и правила почти никогда не нарушались. Все существование Винсента было посвящено семье; однако он никогда бы не захотел оказаться на месте отца Лейка. Знать, что он всегда хотел быть семейным человеком, но был вынужден находиться в самом низу иерархии, было бы худшим кошмаром Винсента.

Лейк была права. Он не мог винить ее отца больше, чем винил себя за то, что оставил ее там в тот день несколько месяцев назад и ни разу за все эти годы не заметил, что что-то могло быть не так. Он не имел ни малейшего понятия, пока его интуиция не закричала ему, что в тот день что-то было не так.

Но я, блядь, все равно ее бросил.

Ей не нужно было беспокоиться о том, что он расскажет ее отцу; он и не собирался этого делать. Если бы он это сделал, ее отец получил бы удовольствие, убив их, и он собирался убедиться, что удовлетворение будет только его.

Винсент посмотрел на спящее лицо Лейк.

— Он больше не вернется домой, не так ли? Ему стыдно, что я работаю в казино.

Часть его сломалась в тот момент, когда эти слова слетели с ее губ. Он так волновался, что сломает ее, если они будут вместе, но дело в том, что она уже была сломлена. Он собирался собрать ее воедино по кусочку за раз, и он начал это с того, что прогнал тьму внутри себя.

Лейку нужно было, чтобы его совесть вернулась. Он не мог больше выносить, как она смотрит на него со страхом. Она слишком долго боялась, и с этого момента он собирался сделать все возможное, чтобы сделать ее счастливой, даже если это означало потерять часть себя. Он очистил свою память от нее несколько месяцев назад, но именно тогда он сказал себе, что пришло время начать новую игру.

— Мы всего лишь друзья, Винсент.

Он понимал, что в этот момент ей нужен друг, так что именно им он и будет. Вплоть до тех пор, пока этот рыжий урод не уйдет, или он не убьет его первым. Затем он собирался убедиться, что она поняла, что они больше не будут просто друзьями.

Он не собирался рассказывать ей о том, что погасил ее долг. Это только напугало бы ее, узнав, что ей пришлось работать, потому что этот жуткий ублюдок был неравнодушен к ней. По крайней мере, это было то, что он говорил себе. Правда заключалась в том, что она планировала больше не ходить в колледж, и больная часть его разума не хотела, чтобы она это делала; поэтому он боялся сказать ей, что ей больше не нужно работать, думая, что она может уйти от него. У него был месяц, чтобы заставить ее захотеть остаться, и он собирался чертовски убедиться, что она это сделает.

Он застонал, когда Лейк придвинулась ближе к нему, ее задница потерлась о его член.

Черт, это будет долгий месяц.

* * *

Лейк нахмурилась, когда на следующий день проснулась в пустой постели, как и в прошлом месяце. Она никогда бы не призналась в этом, но ее всегда бесило то, что его никогда не было рядом по утрам.

Выйдя из своей спальни в коридор, чтобы пойти в ванную, она почувствовала какой-то восхитительный запах. Ммммм…

Она быстро пошла в маленькую ванную, чтобы как можно быстрее освежиться. Уходя после того, как выплюнула остатки воды с зубной пастой, она направилась в крошечную кухню.

— Да, мое любимое блюдо — блинчики с беконом!

Ее рот практически наполнился слюной, когда она увидела огромную стопку валетов.

Она пошла, чтобы взять несколько тарелок из шкафчика, чтобы поставить на стол, но чья-то рука протянулась и схватила ее за талию, прежде чем она оказалась прижатой к твердому обнаженному телу.

— Иди, сядь. Я сам все сделаю. - Он поцеловал ее в макушку.

Лейк оттолкнулась от его обнаженной груди.

— Прекрати это, Винсент. Сколько раз я тебе говорил, что тоже могу помочь? Я не ребенок. И сколько, черт возьми, раз я говорила тебе надеть рубашку?

Винсент злобно улыбнулся, прежде чем отпустить ее.

— Почему это тебя так беспокоит?

Она пошла, чтобы сесть за стол, решив отвечать ему только мысленно. Потому что ты идеальна, и меня убивает смотреть на тебя. Вот почему.

Она смотрела, как он расставляет еду на столе вместе с тарелками. Затем он открыл до смешного полного холодильника и налил им немного апельсинового сока. Она внимательно посмотрела на него, когда он начал накладывать себе на тарелку. Он кажется другим.

Он откусил кусочек бекона.

— Детка, как бы мне ни нравилось, что ты пялишься на меня, тебе нужно поесть.

Лейк велела своему телу игнорировать тот факт, что ей нравилось, когда он называл ее так, а потом сморщила нос.

— Почему ты выглядишь таким счастливым?

— Что, я не могу хоть раз быть чертовски счастливым?

Она покачала головой.

— Ты никогда не радуешься, когда я собираюсь идти на работу, и ты приготовил мое любимое блюда. Я не знаю... Просто кажется, что ты празднуешь.

Он пожал плечами.

— Ну, прошел месяц с тех пор, как ты начала работать. Просто подумал, что ты заслуживаешь чего-то особенного.

Черт возьми. Он почему-то всегда выставляла себя придурком. Она начала накладывать себе на тарелку какую-то вкуснятину.

— Спасибо. Это было очень мило с твоей стороны.

— Я знаю, как ты можешь по-настоящему отблагодарить меня. — Винсент подмигнул ей.

Лейк рассмеялась.

— Ты не сдаешься, не так ли?

— Никогда.

Лейк улыбнулась ему и принялась за еду. Сначала это был долгий, тяжелый месяц, и она не думала, что выжила бы без него. Она все еще не видела своего отца с того дня в кабинете Данте, но Винсент убедился, что с ним все в порядке. Если быть честной, он решил для нее много проблем, и на самом деле она должна была винить только себя.

Каждый день она работала в казино, не желая брать выходной, и каждый день он отвозил ее на работу и обратно. Он следил за тем, чтобы холодильник был полон, и она регулярно ела. Винсент полностью нянчился с ней, вплоть до ее ног. Буквально.

С первой ночи он сумел залечить ее покрытые волдырями ступни и держал их в таком состоянии, следуя инструкциям Марии. Более того, на следующий день она была шокирована, обнаружив, что в ее рабочие каблуки была вставлена какая-то гелевая прокладка.

Она очень быстро раскусила Винсента после того первого дня, зная, как обращаться с ним до конца. Он хотел оторваться так же сильно, но в тот момент, когда она расстроилась, он не мог быть более противоположным ей.

Ему не нравилось видеть, как ей причиняют хоть малейшую боль, и она была уверена, что в конечном счете именно поэтому он не пытался преследовать ее мать или Джона. Это был месяц, свободный от Злого Винсента, и она была более чем благодарна за это.

Они не проводили много времени порознь, тем более что Винсент всегда отказывался покидать ее постель. С другой стороны, она должна была признать, что не очень сильно боролась с ним, чтобы заставить его уйти. Лейк была уверена, что через месяц она должна чувствовать себя подавленной, но этого не произошло.

Винсент действительно стал ее другом. Даже если чертовски трудно смотреть на него или быть так близко и не хотеть…

Лейк оторвала взгляд от пресса Винсента и встала из-за стола.

— Мне нужно собираться на работу.

Он протянул руку и схватил ее за руку, когда она проходила мимо, усадив ее к себе на колени.

— Разве ты не собираешься по-настоящему поблагодарить меня?

Лейк уставилась на его губы, вспоминая, какими они были на вкус в первый и последний раз, когда они целовались. Ее губы приблизились к его губам, пока их не разделил всего дюйм.

— Иди, надень рубашку, — прошептала она, прежде чем спрыгнуть с его колен.

— Это было просто чертовски жестоко, — сказал он ей, прежде чем она скрылась в своей спальне.

Она крепко зажмурилась, прислонившись затылком к закрытой двери.