Глава 14.

АЙРИС

Я держу голову высоко поднятой всю дорогу к своей спальне. Вместо того чтобы чувствовать себя выбитой из колеи разговором с Декланом, на меня накатывает волна спокойствия. Кажется, мы наконец-то вернулись туда, где стояли друг с другом до нашей бурной помолвки. Конечно, дегустация тортов и семейный ужин могли бы стать для нас забавной сменой темпа, но это было все.

Шоу для широких масс — что-то вроде Королевского тура.

У меня уходит целых двадцать минут, чтобы распутать многочасовую прическу и макияж. Я могла бы оторвать половину ресниц от клея для ресниц, но это небольшая цена за то, чтобы наконец почувствовать себя самой собой, наконец-то.

Но когда я снимаю платье, то чуть не выворачиваю спину, пытаясь расстегнуть старинные пуговицы на спине.

— Ублюдок. — Я ворчу, поворачиваясь перед зеркалом в полный рост. Ничего не помогает, и я застреваю, глядя на свое отражение уперев руки в бока.

Ты ни за что не вылезишь из этого платья одна. Я покорно вздыхаю, проглатываю свою гордость и выхожу из комнаты.

Мой кулак, стучащий в дверь Деклана, эхом отражается от высоких потолков. Я стою и жду, когда он откроет. Давление в моей груди нарастает с течением времени. Десять секунд превращаются в тридцать, и не успеваю опомниться, как стучу снова. 

— Деклан! Мне нужна твоя помощь!

Ну, это больно признавать. Если он и спал, то сейчас точно не спит. Звон дверной ручки вселяет в меня надежду, что сегодня вечером мне не придется засыпать в свадебном платье.

Теперь это удручающая мысль.

Когда Деклан открывает дверь, мне хочется бежать в противоположном направлении. При виде мускулистой обнаженной груди Деклана, выставленной на всеобщее обозрение, мое сердце начинает биться быстрее.

Я задыхаюсь от следующего вдоха.

Капли воды стекают по дюймам бледных мышц, прежде чем исчезнуть в белом полотенце, обернутом вокруг его узкой талии. У него V-образные мышцы живота, которые стрелой указывают на область, о которой я, черт возьми, не должна сейчас думать. Область, которая только доказывает, что Деклан хорошо одарен, даже когда он не возбужден.

Тепло собирается глубоко в моем животе. Мои глаза окидывают его еще одним взглядом, и мои руки чешутся дотянуться и проследить за пластом мышц, также известным как его живот.

Это не может случиться со мной. Я поднимаю глаза к его лицу, надеясь, что он пропустил мой временный упадок рассудка. Он поднимает бровь в молчаливом ожидании.

Боже мой. Он знает, что тебе нравится то, что ты видишь.

Я пытаюсь придумать ответ, но в горле внезапно пересыхает.

— Тебе нужна была моя помощь? — Он останавливается передо мной.

Его помощь! Правильно!

— Я не могу дотянуться до кнопок. — Мой голос гораздо более грудной, чем я хотела. Учитывая наш спор в машине, я могла, по крайней мере, притвориться недовольной в его присутствии.

Деклан кружит вокруг меня, как хищник. Его мышцы двигаются с каждым шагом, и я удивляюсь каким образом, мой язык не вываливается изо рта, как у собаки, когда я тяжело дышу за ним.

Он перекидывает мои растрепанные волосы через плечо, и по моей коже бегут мурашки.

Этого не должно было случиться.

Любого, у кого есть глаза, привлек бы набор пресса. Это эволюция манит нас выбрать себе пару, которая может обеспечить нас всем необходимым.

Что обеспечить? Бесконечная выносливость и оргазмы? — Отвечаю я.

— Их должна быть сотня. — Он выдергивает меня из моих мыслей, и за это я бесконечно благодарна.

Смех вырывается у меня прежде, чем я успеваю остановить его. 

— Сто двадцать, если верить бабушке. — Он ворчит.

— Заходи внутрь, чтобы я лучше мог разглядеть их при свете.

Приглашение звучит невинно, но мое тело, кажется, не понимает его, когда Деклан ведет меня в свою комнату к лампе на прикроватной тумбочке.

— Позволь мне одеться.

Пожалуйста, не надо.

Какое бы выражение ни было у меня на лице, уголки его губ приподнимаются.

— Я вернусь через секунду. — Он идет к своему шкафу, но в последнюю секунду оглядывается через плечо.

Мои щеки пылают от того, что меня застукали глазеющей на него. Он поднимает бровь. 

— Невежливо пялиться.

— Тогда не ходи голышом. Проблема решена.

 Дерзкая девочка.

Он качает головой и входит в свой шкаф, не удостоив меня еще одним взглядом.

Я нахожу минутку, чтобы осмотреть личные вещи на его тумбочке. Потрепанный экземпляр «Великого Гэтсби» с пятью разными липкими заметками, торчащими из пожелтевших страниц, аккуратно выстроился рядом с пультом от телевизора. Мои глаза расширяются при виде маленького кактуса, который я купила ему два года назад в качестве рождественского подарка.

— Боже мой. Он все еще жив? — Я протягиваю руку и хватаю крошечный горшок «Не будь придурком».

— Я могу позаботиться о кактусе. — Я вздрагиваю при звуке его голоса. 

— Но прошло уже два года! — И он держит его на своем ночном столике. У меня не хватает наглости спросить его, почему это так, хотя это желание сильно меня возбуждает.

Он заставляет меня замолчать, проводя пальцем вниз по позвоночнику, рядом с сотней пуговиц цвета слоновой кости. Горшок в моей руке дрожит, когда его горячее дыхание касается моей шеи. Мою кожу покалывает в ответ, и я ставлю горшок на стол, чтобы скрыть, как дрожат мои руки от его близости.

Он начинает с верхней пуговицы, но безуспешно. Его разочарованное ворчание заставляет меня рассмеяться.

— Ты думаешь, это смешно? — Я снова хихикаю, когда он снова соскальзывает.

— У меня слишком большие руки. — Я закатываю глаза. 

— Конечно.

— Я не шучу. — Я бросаю на него сердитый взгляд через плечо. 

— Ну, мы должны это выяснить, потому что я не могу спать в этом.

— Что, если я вырежу тебя из этого? 

— Нет!

Платье стоило пятьдесят тысяч долларов. Я не могу себе представить, что испорчу его только потому, что Деклан и его похожие на Халка руки не могут справиться с какими-то жалкими пуговицами. Он вздыхает, пытаясь в последний раз и терпит неудачу. 

— Ножницы или нож?

— Ты шутишь.

— Ты предпочитаешь, чтобы я разорвал его на части? — Я отодвигаюсь, заставляя его дать мне немного места. 

— Я вернусь.

Я направляюсь в спальню, открываю коробку с надписью «Садовые принадлежности» и достаю ножницы. На них все еще есть немного грязи, но это не имеет значения. Не то чтобы я когда-нибудь снова надену это платье, хотя возможность пожертвовать его не совсем исключена.

— Глупый Деклан и его огромные лапы вместо рук, — Ворчу я себе под нос, возвращаясь в его комнату. — Вот. — Я тычу ножницы ему в грудь.

Он смотрит на них сверху вниз. 

— Я не ожидал, что сегодняшний вечер пройдет так.

— Разочарован?

— Удивлен.

Наши глаза встречаются, и что-то проходит между нами. От одного взгляда у меня по коже бегут искры, а сердце останавливается. Как будто нашей вспышки в гараже никогда и не было. Хотя мне хочется злиться на себя, я ничего не могу с собой поделать, когда речь заходит о нем. Может, он и мудак, но я знала, на что подписываюсь, когда выходила за него замуж.

— Продолжай. — Я снова поворачиваюсь и хватаюсь за волосы, прежде чем он успевает сдвинуть их для меня. 

Чем меньше у нас будет контактов, тем лучше. Сегодня я и так чувствую себя слабой. Он хватается за кружевной воротник моего платья. 

— Не двигайся ни на дюйм.

 Холодное прикосновение металла к основанию моей шеи заставляет меня втянуть воздух.

Я бы не посмела. Только не из-за того, что мои ноги грозят подломиться в любой момент.

От звука ножниц, разрезающих кружева, по моим рукам снова бегут мурашки. Холодный воздух касается кожи в верхней части моего позвоночника, и я прижимаю платье к груди, чтобы оно не упало к моим ногам.

Деклан разрезает ткань медленнее, чем нужно, и тупая сторона ножниц касается моей спины с каждым разрезом.

— Почти готово. — Его голос гораздо хриплее, чем обычно.

С несколькими последними порезами вся моя спина выставлена ему напоказ. Закончив работу, он бросает ножницы на кровать. Никто из нас не двигается, и моя тревога растет с каждой секундой. Я оглядываюсь через плечо и вижу, что он смотрит на мою голую спину, как на головоломку, которую он не может решить.

— Спасибо. — Я пытаюсь сделать шаг в сторону, но останавливаюсь, когда его рука протягивается и скользит по моей спине.

Мое сердце колотится в груди, угрожая выпрыгнуть, когда он останавливается прямо над моими кружевными стрингами. Похоть врезается в меня, как кулак в лицо. Я не могу сдержать вздоха, когда он проводит пальцем по краю моего нижнего белья. Его пальцы скользят по моей коже, и я делаю глубокий вдох. Он дергает, и белая длинная веревка обрывается. 

— Это беспокоило меня. — Я с ужасом смотрю, как нить падает к его босым ногам.

Конечно, пока я жаждала его прикосновений, он думал о гребаных стрингах. Ужасно думать, что я хотела, чтобы его привлекло ко мне.

Сегодня — последний звонок для пробуждения, в котором я нуждалась. Не важно, как мое тело реагирует на его прикосновения. Реакция химических веществ, реагирующих на феромоны. Ничего, кроме естественного отбора, делающего свое дело, подталкивающего меня к спариванию с худшим партнером на планете, исключительно потому, что он горячий и доступный.

Я отказываюсь позволить себе снова поддаться его прикосновениям. Потому что в следующий раз, возможно, не будет ниточки, которая удержит меня от принятия ужасного решения.