Глава 7

Лиам

Мы с Джаксом проводим свободное время, отдыхая в номере-люкс автодома Маккой. Я лежу на сером кожаном диване, листаю свой телефон, коротая время перед тренировочным раундом Гран-при России. Шанхай завершился на высокой ноте. Выходные прошли быстро, а бонусом стало время, проведенное с Софи.

Милая Софи с губами, созданными для поцелуев, и телом, созданным для траха. Девушка, которая смотрит на меня широко раскрытыми глазами всякий раз, когда я флиртую с ней, искушая меня сдаться. Та самая, которая за последнюю неделю всплывала в моих мыслях больше раз, чем я хотел бы признать.

Мой телефон вибрирует. Новое сообщение от Клаудии высвечивает мой телефон, отвращение тяжелым грузом ложится на мой желудок, когда я открываю еще одно нежелательное сообщение.

— Клаудия прислала мне еще один нюдс.

Я удаляю фотографию до того, как она сохранится на одном из облаков.

Джакс ворчит, делая глоток воды.

— Приятель, она одержима тобой. Я думал, она уже отпустила это. Прошло уже два месяца.

С моих губ срывается стон, когда я пытаюсь стереть мысленный образ Клаудии, лежащей в постели без одежды. Моя жизнь превратилась в повторяющийся кошмар из непрошеных фотографий, дрянных статей и нелепых пресс-релизов.

— Я не хотел блокировать ее номер, но у меня нет выбора. Я молюсь, чтобы она не приходила ни на какие гонки, потому что я не могу справиться с таким безумием, — Джакс морщится, проводя татуированной рукой по волосам.

— Хреново, что ты не можешь рассказать об этом Маккой, ведь она племянница Питера и все такое.

— Я рассказал своему агенту, но он сказал, чтобы я не устраивал волнений в год подписания контракта. Он хочет убедиться, что я получу лучший контракт. Так что это только я и моя правая рука, пока смерть не разлучит нас, — я помахал рукой Джаксу.

Он смеется, бросая в меня подушку.

— Держи это дерьмо при себе. Никто не должен знать о твоем печальном графике мастурбации.

— Теперь это моя жизнь. О, как могущественные пали.

— Либо ты великолепен в постели, либо она просто сумасшедшая, — Джакс смеется над моим разочарованием. Придурок.

— Я не понимаю, почему не может быть и так, и так. — Я накрываю голову подушкой, чтобы заглушить рев смеха Джакса.

На гала-вечере спонсоров Гран-при России водка течет рекой, и это дает мне возможность продержаться всю ночь. Светская беседа — отстой. Я болтаю в течение часа, прежде чем мне захотелось на свежий воздух.

Я выхожу на балкон, откуда открывается панорамный вид на горные хребты Сочи. Моя голова поворачивается в сторону звука льда, бьющегося о стакан.

Я иду к женщине, узнавая, кому принадлежит белокурая голова. Тускло освещенный внутренний дворик окутывает Софи мягким светом и подчеркивает то, как её платье облегает ее силуэт. Как световой маяк, манящий меня, когда она стоит спиной, и дразнит меня сверкающей материей, которая опускается ниже и обтягивает ее попку. Мои пальцы жаждут провести по каждому бугорку ее позвоночника. Я засовываю руки в карманы, чтобы не поддаться этому желанию. В последнее время я проявляю достаточно самоконтроля, чтобы соперничать с монахом.

Словно почувствовав мой взгляд, Софи оглядывается через плечо и смотрит на меня с ничего не выражающим лицом. Она ведет себя как ледяная королева, на лице которой не читаются эмоции. Я тихонько смеюсь, когда она опрокидывает в себя оставшееся содержимое своего стакана. Она отставляет пустой стакан на соседний столик, затем прислоняется к перилам балкона и смотрит на небо.

— Что ты здесь делаешь? — я подхожу к ней, уменьшая пространство между нами. То, что я не могу дотронуться до нее, не означает, что я не могу подойти ближе.

— Одно из моих любимых занятий — наблюдать за звездами. Я люблю смотреть на луну и звезды, но здесь это сложно из-за светового загрязнения. Знаешь ли ты, что некоторые города вводят ограничения на освещение, чтобы защитить ночную среду и предотвратить эту проблему?

— Не могу сказать, что я знал об этом. Я бы никогда не отнес тебя к любителям ночи.

В ее смехе есть какая-то воздушность. Я не прочь заставить ее рассмеяться снова, мне нравится этот звук почти так же сильно, как ее голос.

— Так и есть, но я стала утренним человеком. У меня есть расписание, которое нужно соблюдать, и все такое, со школой и учебой. Эти мероприятия длятся так долго, когда я в это время уже должна спать.

— А. Итак, позволь мне угадать. Ты любишь просыпаться на рассвете, следовать строгому расписанию и ложиться спать до полуночи. Как по часам. Жесткий, напряженный и свободный от секса. Все в таком духе, — полушутя говорю я.

— Рутина — это не всегда плохо. Это неизвестности мы должны остерегаться. — Она смотрит на меня с любопытством, как будто хочет меня разгадать. — Но летом я люблю засиживаться допоздна и иногда лежать у бассейна на заднем дворе. Я смотрю в темноту и думаю о том, как прошел мой день, что было хорошо, а что плохо. Может быть, иногда шепчу пожелания тому, кто слушает, — ее задумчивость пробуждает во мне что-то.

Мое ограниченное внимание сосредоточено на других вещах, которые она может делать под ночным небом. Возможно, у меня временный провал в рассуждениях.

Она поворачивается ко мне лицом, давая мне полный обзор, пока ее глаза блуждают по моему телу. Я стою выше, глядя на нее, мои губы приподнимаются в ухмылке. Ее лицо озаряет улыбка, когда она замечает кроссовки, которые я ношу с костюмом. В душе я, как правило, мальчишка, отказываюсь от классической обуви в пользу белых кроссовок со змеиным тиснением на боку.

— Они разрешили тебе носить такую обувь? — ее голос хриплый.

— Я скопировал образ у девушки, которая предпочитала кроссовки, а не каблуки, — я облокотился на перила и уставился на нее.

Она смеется, задирая подол своего длинного платья, чтобы показать пару белых кожаных кроссовок с вышитыми звездами. Трахните меня. В то время как все женщины внутри хромают от слишком тесной обуви, она носит удобные кроссовки, скрытые от посторонних глаз. И впервые я не предпочитаю каблуки «выеби меня». Вместо этого я хочу пару загорелых ног и серебряные кроссовки со звездами, обернутые вокруг моей талии.

— Может, я и променяла детские костюмы на бальные платья, но я никогда не отказывалась от тренда на кроссовки.

Она снова опускает подол платья, и мои глаза задерживаются на ее скрытых ногах, прежде чем встретиться с ее взглядом.

Черт, я слишком сильно наслаждаюсь ее присутствием. Моя реакция на нее выводит меня из себя, потому что я не могу вспомнить, когда в последний раз у меня была такая легкость в общении с девушкой.

Воспоминание о Йоханне, как реакция на коленный рефлекс, вызывает резкую боль прямо в груди. К черту. Не пойду туда.

Я игнорирую это ощущение, отгоняя мысль о том, что Софи напоминает мне Йоханну.

— Мы с тобой неплохая пара. — Она насмехается. Черт возьми, на нее не действуют никакие чары.

— Ты всегда флиртуешь? — ее глаза блестят, свет отражается от них, словно она украла звезды, которые она так чертовски любит.

— Обычно, но в этом сезоне я держу себя под замком. Это моя зона «нет-нет». Ни одна девушка не может прикасаться ко мне здесь, — я показываю жестом на нижнюю половину своего тела, покачивая пальцем в ее сторону.

Софи откидывает голову назад и смеется. Она прекрасна, ее настороженность исчезла, изгиб ее горла привлекает мое внимание. Жаль, что я не могу увидеть больше ее здесь. Я полагаюсь на свои другие чувства, вдыхая ее аромат кокоса. Это ее лосьон? Ее духи? И почему, черт возьми, он меня так возбуждает?

— Тебе следует носить знак, чтобы все знали, что ты не в зоне доступа. Это лучше донесет информацию до ничего не подозревающих женщин. Знаешь, потому что ты… — Она проводит рукой по моему телу, как будто это все объясняет.

— Ты пытаешься намекнуть, что считаешь меня симпатичным?

Ее лицо наклоняется вперед, и она качает головой.

— Нет. Ты не в моем вкусе.

— Значит, тебе не нравятся красивые мужчины?

Она фыркнула. Черт, она фыркнула. Не могу поверить, что нахожу это милым. Она не похожа на всех остальных женщин, которые крутятся вокруг меня, ухоженных до совершенства и устраивающих шоу.

— Нет, я такая. Но мне также нравятся хорошие парни. — Ее руки дергаются, прежде чем она схватится за поручень.

Я могу быть хорошим парнем, когда хочу, и по сравнению с Ноа я классифицирую себя как святого. Ну, святой, который грешит, но все же святой.

— Ты ведь знаешь что то, что говорят о хороших парнях, — ложь, верно? — я наслаждаюсь выражением удивления на ее лице.

Ее глаза увеличиваются, а губы раздвигаются, когда ее фасад ледяной королевы тает.

— Что ты имеешь в виду?

— В отличие от хороших парней, плохие парни всегда кончают последними. Причем. Каждый. Раз. И бывает много раундов. — Моя рука сама по себе движется вниз по ее руке, оставляя мурашки.

Ее дыхание перехватывает от моих слов, поощряя меня добиваться от нее новых ответов. К черту последствия. Прикосновение — это не трах, так что я пока не нарушаю свою сделку. Моя кожа гудит, когда мои костяшки пальцев касаются ее лица.

С ее губ срывается вздох, искушая меня поцеловать ее, проверить нашу связь на прочность. Внутри меня бурлит неуверенность, я не знаю, что делать с моим влечением к ней. Я танцую на тонкой грани между тем, чтобы поддаться своим желаниям, и тем, чтобы сдержать обещание вести себя хорошо.

Я отстраняюсь, чтобы не поцеловать ее.

— Плохих мальчиков переоценивают, — она закатывает глаза, явно игнорируя свою реакцию на меня.

— Но я думал, что ты хочешь развиваться. Особенно с твоим списком и все такое.

Ее гребаный список. Мой член возбуждается при мысли о некоторых пунктах.

У Софи невинный взгляд, все ямочки и миндалевидные глаза, но ее список рассказывает о ней другую историю, которую я хочу узнать получше. Я хочу подпитать свою тягу к исследованию ее тела. Узнать больше о женщине, которая любит ночное небо, которая смотрит на звезды и загадывает желания, и к несчастью, избегает некоторых вещей которые таятся в ночи. Ублюдки вроде меня, которые хотят соблазнить ее и привлечь на темную сторону. Я бы трахнул ее под ее драгоценным небом, убедившись, что единственное, чего она желает, это мой член и множественные оргазмы.