— Семь, восемь, девять.

Мое дыхание образует конденсат на металле, и я радуюсь небольшой передышке и избавлению от боли.

Он шлепает меня по заднице, и я еще не успеваю прошептать «десять», как он одним движением раздвигает мои бедра. Его пальцы впиваются в мой череп, и он дергает меня назад, вцепившись в мои волосы, заставляя мои глаза распахнуться.

Затылок упирается в его твердую грудь, когда он шепчет мне на ухо с вызывающей дрожь силой:

— Ты еще не заслужила право кончить.

Я слегка поворачиваю голову, и впервые с тех пор, как он начал свое «наказание», я могу видеть его лицо.

И я не готова к этой сцене.

Как будто я смотрю на совершенно другого человека. Его дыхание неровное, заставляющее его грудь надуваться и сдуваться в быстром ритме, который все еще кипит спокойствием, и его лицо — черт возьми, его каменно-холодное лицо, застывшее в вечной пустоте и источающее контроль до краев.

Его глаза, однако, рассказывают совершенно другую историю. Да, в них есть проявление доминирования, даже садизма, но они скрывают нечто гораздо более глубокое.

Эмоции намного темнее.

И я бы хотела дотянуться до него и вытащить эти эмоции наружу. Даже если это означает, что в процессе меня накроет.

Моя задница трется о его джинсы, и я хнычу, как от боли, так и от выражения его лица.

Хотя первое померкло по сравнению с пульсацией между моих ног.

Его челюсть сжимается, а взгляд устремляется на мои раздвинутые губы.

— Я думал, боль пугает тебя, так почему же ты получаешь от нее удовольствие?

Я пытаюсь покачать головой, но это невозможно из-за его хватки на моих волосах.

— Я чувствую запах твоего возбуждения. Оно пронизывает этот гребаный воздух. — Его пальцы раздвигают мои трусики. — Когда ты стала такой мокрой, а? Это было до или после того, как я отшлепал твою маленькую попку? Может быть, во время? Тебя возбуждала мысль о том, что ты принадлежишь мне? Ты представляла, как мой член будет рвать твою киску, пока ты не закричишь и не задохнешься от моего имени?

Мои губы разошлись.

Святой. Черт.

Кто бы мог подумать, что у тихого Крейтона такой грязный рот? Это почти как будто я встречаю другую его версию.

С той, чей секрет я хочу раскрыть и барахтаться в каждом всплеске его темноты.

Мои бедра раскачиваются на его руке, по сути, я наваливаюсь на него, но он не убирает ее. Вместо этого его пальцы отодвигают мои трусики в сторону и скользят по моим складочкам.

Его голос опускается к мочке моего уха.

— Сейчас самое время умолять.

Мое сердце едва не подпрыгивает в горле, когда я бормочу:

— Пожалуйста.

— Что «пожалуйста»? Скажи все предложение.

Черт побери. Я никогда не произносила таких вульгарных слов вслух, но сейчас у меня нет выбора.

Я полностью в его власти.

— П-пожалуйста, заставь меня кончить.

Его челюсть дергается раз, два, а затем он вводит в меня два пальца. Я отшатываюсь от давления, оно нарастает и нарастает, пока я не перестаю дышать.

Возбуждение, полученное ранее, всплывает на поверхность, и я протягиваю руку и хватаюсь за его бок, мои ногти впиваются в его рубашку.

— Руки вниз, — приказывает он властным голосом, и я отпускаю его. Мои руки безвольно лежат по бокам, а в груди завязывается узел.

Его большой палец дразнит мой клитор с ошеломляющим мастерством. Он не только доминирует, но и точно знает, что и как он делает. Я уже использовала несколько игрушек и пальцев, но ни одна из них не сравнится с той дикой интенсивностью, которая сотрясает мои конечности.

Удовольствие прорывается через меня все разом, и я уже не надеюсь продержаться. Мои грубые стоны перекрывают музыку, когда я распадаюсь на части вокруг его пальцев.

Волна погружает меня в воду, и пульсирующие рубцы на моей заднице удлиняют удовольствие, делая его еще более сильным.

К тому времени, как я выныриваю из нее, Крейтон снова смотрит на меня с удушающей темнотой.

Эта потребность в большем.

Еще.

И еще больше.

В этот момент я не уверена, что смогу помешать ему взять то, что он хочет.

Черт, возможно, я даже буду наслаждаться этим.

Его ресницы опускаются, блокируя эмоции, когда он раздвигает пальцы и делает шаг назад. Мои ноги шатаются, и я использую полки как якорь, чтобы остаться на ногах.

Мое тяжелое дыхание заполняет кладовую, и только тогда я понимаю, что кто-то мог войти и увидеть всю эту неортодоксальную сцену.

Черт.

Крейтон засовывает руку в карман джинсов и смотрит на меня, и этого взгляда достаточно, чтобы я задрожала.

Что с ним сейчас не так? Он выглядит еще более напряженным, чем когда вошел в кладовую.

И он снова что-то подавляет. Что, я не знаю.

— Брось мне вызов еще раз, и это наказание покажется тебе детской забавой по сравнению с тем, что я с тобой сделаю.