Я поставил книгу Ханны обратно на полку, затем прошёл по переходу в сторону восточного крыла. Здесь всё было совсем иначе, здесь было тихо. Привидения, населявшие библиотеку, не ходили сюда. Думаю, их отпугивали тонны магии. Некоторые заклинания могли вызывать духов, притягивая их в этот мир в виде телесной формы. Если использовалась тёмная магия, духов можно было поработить, так же, как и мою Сумеречную сущность. Сама эта возможность должна была держать духов на расстоянии. Никто не хотел быть порабощенным до скончания веков.

Я прошёл мимо полок с засушенными травами, кристаллами, различными солями и настойками, мимо алтарей сделанных из костей, мимо террариумов и небольших статуй различных существ, мимо богов и богинь, вырезанных из обсидиана, мёртвого дерева и эмпатического стекла. В самом конце коридора находилась небольшая комнатка, скрытая за длинными бархатными шторами. Я отодвинул их, вошёл внутрь и задернул их за собой.

Здесь пахло затхлостью, застарелым дымом и ладаном. Мне следовало приходить сюда чаще и следить за тем, чтобы всё оставалось на своих местах. И хотя никто кроме меня, Сарви и Калмы, не имел доступа в библиотеку, иногда магия сама по себе становилась разумной при определенных условиях.

Комнатка была маленькой, с полками на каждой стене, на которых стояли книги, баночки и бутылки. Здесь было всего одно окно, высокое и изогнутое, точно глаз гигантского дракона, который заглядывал в замок. В отличие от витражных и арочных окон библиотеки, это окно не выходило на дикое море или острые горы, располагавшиеся за Сумеречной окраиной. Оно выходило на этеттери, то есть непосредственно на завесы. Это было окно в портал, в другие измерения вселенной.

Честно говоря, это было чертовски жутко. Это напоминало зловещую черноту Обливиона, но только с галактиками, планетами, звездами, чёрными дырами, кристаллами, радугами, которые тянулись в бесконечность, и которую не мог постичь даже мой собственный мозг. Формы и цвета искрились за окном, и я знал, что их не могли видеть смертные. Были миры, которые существовали на самых маленьких атомах, а были вселенные, для которых наш мир был лишь песчинкой. Это место соединяло в себе всё и сразу, и именно к нему я, и любой другой, должен был подключиться, обращаясь к магии.

Под окном, выходившим на завесы, располагался ещё один алтарь. Он был вырезан из аметрина, который рос в туннелях, ведущих в пещеры Випунена. Сейчас он был цвета фиолетового подснежника, и становился жёлтым, когда магия была активирована. На алтаре лежало практически всё, что мне было нужно: длинный нож с черепом из турмалина на ручке, неиспользованная чёрная свеча и миска из кварца.

Я взял бутылку с Сумеречной сущностью с полки. Она была сделана из чистого стекла, и закрыта пробкой. Пробка казалась слишком ненадежной и бесполезной, и как будто не могла удержать то, что находилось внутри бутылки — бушующий чёрный ураган, сделанный из самой сути того, кем я был.

Я встал на колени и положил Книгу рун перед собой. Книга раскрылась сама собой на заклинании Сумеречной сущности, впустив меня.

Я облегченно вздохнул.

А затем расстегнул рубашку.

Взял нож.

— Luojan nimessa kutsun varjominan, — тихо сказал я, закрыв глаза.

Я не прочитал эти слова, книга уже вложила их мне в голову.

— Kutsun varjominan jonka estan tassa maailmassa ja kaikiaa maailmoissa.

Я сделал глубокий вдох, приготовившись испытать нечто ужасное и чертовски болезненное. Я не просто так начал колебаться и сомневаться в том, хочу ли я через это пройти.

Но книга уже проникла в меня, и она хотела завершить то, о чём я её попросил.

Она завладела моей рукой и вонзила нож мне в сердце.

Я зарычал от боли, нож вошёл глубоко. Я чувствовал, как моё сердце бьётся вместе с лезвием внутри него. Оно было упрямой сукой и не должно было умереть. По крайней мере, не от моей руки.

Кровь хлынула из раны, и я схватил миску. Миска наполнилась кровью, которая забрызгала мою рубашку, после чего я поставил миску обратно на алтарь.

— Minun verestani tulee sinun vertasi, — прорычал я сквозь боль. — Sinun varjosi minun kontrollini.

Рана быстро зажила. Порез начал закрываться, а кровь уже запеклась.

Издав очередной рык, который сотряс помещение, я выдернул нож из сердца.

Тяжело дыша, я положил нож на алтарь рядом с окровавленной миской, затем взял свечу и опустил фитиль в кровь. Когда я достал его, свеча вспыхнула кроваво-красным пламенем. Цвет алтаря начал меняться с фиолетового на жёлтый.

С большой осторожностью я взял бутылку. Тень внутри неё вращалась все быстрее и быстрее, словно билась о стекло и пыталась вырваться наружу.

— Olet vapaa, mutta olet minna, — сказал я с величайшим почтением, достав пробку и одновременно задув свечу.

Тень вырвалась из бутылки. Она смешалась с дымом от свечи, превратившись в облако, которое начало танцевать передо мной. Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох, втянув в себя тёмный дым, пока тот не наполнил мои лёгкие и каждую клеточку моего тела. Я почувствовал, как моя кровь оставила на нём свой след.

Затем я развернулся, чтобы видеть остальную часть комнаты, и выдохнул.

Дым вырвался из моей груди, точно чёрная змея, и заструился по комнате, пока, наконец, не рассеялся. И когда это произошло, в комнате появился ещё один мужчина.

Ещё один Бог.

Он был голым, ростом больше двух метров, мускулистый и без грамма жира. Чёрные брови нависали над пепельно-серыми глазами, длинные чёрные волосы струились по плечам.

На его лице был оскал.

Гладкая загорелая кожа была испещрена серебряными линиями.

Я смотрел на самого себя.