— Хорошо, — сказала я.

Потому что я надеялась, что оно могло заставить Мора кончить. Я улыбнулась самой себе, а потом с ужасом осознала, что Райла могла меня услышать.

Мы спустились вниз, пройдя множество уровней, и начали спускаться в подвал. Мне сразу же стало жутко, когда я вспомнила о свадьбе и о том, что произошло после неё.

— Не понимаю, зачем нам ехать на лодке, — сказала я ей. — И зачем вообще плыть, когда есть Сарви?

"Не знаю, моя королева, — сказал Райла. — Но я предполагаю, что так безопаснее".

Она подвела меня к пирсу, где меня ждал Мор.

Эта сцена была точно, как из "Призрака оперы". Туони, Бог смерти, стоял в тёмном плаще рядом с лодкой, на нём была серебряная маска кабана, бивни которой сияли в мерцающем пламени факелов, располагавшихся вдоль туннеля, заполненного водой. Если бы Мор начал петь “Музыку ночи”⁸, у меня бы началась истерика.

Мор протянул мне руку, и у меня в животе тут же запорхали бабочки. Неужели такой простой жест так сильно на меня подействовал? Это было похоже на выпускной. И это было в миллион раз более романтично, чем свадьба.

— Готова? — спросил он меня и потянул в сторону ожидающей нас лодки.

Я кивнула. Нож из селенита был пристёгнут к внутренней части моего бедра. "Просто на всякий случай", — сказал он, хотя я была уверена, что он совсем не это имел в виду.

— Это платье лучше? — спросила я его, слегка выгнув спину так, что мои груди приподнялись.

Его взгляд опустился на мою грудь, ноздри начали раздуваться. Он смотрел на меня так, словно сейчас был его день рождения, а я была именинным тортом и одновременно подарком.

— Не уверен, что оно лучше, — ответил он низким и хриплым голосом. — Но уже слишком поздно переодеваться.

Я улыбнулась ему.

— Да. Слишком поздно.

Он знал, когда я намокала и была готовой, а я знала, когда он становился твёрдым. Это было легко. Мне всего лишь надо было опустить взгляд. Его плащ ничего не скрывал.

Меня затащили в лодку, и мы оттолкнулись от берега, оставив Райлу на пирсе. Я помахала ей на прощание, а она подняла в ответ руку.

Лодка направилась в противоположном направлении от Хрустальных пещер, преодолевая небольшие волны, которые попадали внутрь.

Я попыталась обрести равновесие в качающейся лодке и осмотреться. Лодка мало чем отличалась от той, в которой Ловия и Туонен перевозили мёртвых, только у этой посадка над водой была выше, а под палубой, вероятно, располагались каюты.

Я села рядом с Мором в носу лодки. Сзади на вёслах располагалась дюжина мёртвых слуг, которые толкали лодку вперёд по подземным туннелям. Здесь была почти кромешная тьма, за исключением горящих факелов, отбрасывающих на воду оранжевые полосы света.

— Могу я задать тебе вопрос? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Ты всё равно его задашь, — сказал он, его внимание было приковано к гребущим слугам.

— Почему мы поехали на лодке? Ведь на Сарви было бы быстрее?

— Сарви останется здесь, в замке. С моей Сумеречной сущностью. Нам надо создать иллюзию того, что я всё ещё здесь. Когда мы выйдем из подземного туннеля в открытое море, мы спустимся под палубу.

Он положил руку на моё бедро, чтобы у меня не сложилось неправильного представления о том, чем мы будем заниматься, когда спустимся вниз.

— Каждый, кто будет следить за мной, увидит, как мёртвые слуги гребут в открытом море, — продолжил он. — В последнее время они часто тренировались таким образом по моему приказу. Обычное дело.

Я положила свою руку поверх его, почувствовав, как меня охватил трепет.

Он взглянул на меня сверху вниз.

— Что?

— Не знаю, — сказала я и вдруг осознала, что улыбаюсь ему. — Всё это кажется мне таким захватывающим.

— В войне нет ничего захватывающего, птичка, — предупредил он меня, но всё равно провёл большим пальцем по моей руке, как будто хотел подержать меня за руку. — Нам надо принять меры предосторожности. Я не хочу отказываться от своей роли и не хочу потерять своё королевство. Я делаю это не для себя, а ради наивысшего блага для всех миров. Мне поручили обеспечить загробную жизнь для мёртвых. Если её отберут, если останется только Ад, тогда... это будет значить, что я потерпел самое большое поражение, чем кто-либо.

Тон его голоса был таким мрачным, почти печальным. И последнее, что ему было сейчас нужно, это чтобы я нянчилась с ним.

— Ты не потерпишь поражение. Ты его ещё не потерпел, — я сделала паузу и с трудом сглотнула. — Мы в любой момент можем получить преимущество, прямо сейчас. Ты знаешь, что мы должны сделать, — добавила я, и сердце начало колотиться у меня в груди при одной мысли об этом.

Он наклонил голову в мою сторону, и я с трудом смогла разглядеть его серые глаза под маской.

— Я не хочу так рисковать.

Мне даже не надо было ему объяснять, что я имела в виду. Он знал. Мы оба знали, что мы могли бы получить ответы на все наши вопросы о пророчестве, если бы он снял перчатку и коснулся меня. Это в одну секунду изменило бы правило игры.

Но никто из нас не хотел, чтобы правила игры изменились так быстро. Как знать, может быть, когда придёт время, когда Мору надоест меня трахать и надоест терпеть поражение в войне, он снимет свою перчатку, схватит меня за горло и будет наблюдать за тем, как я распадусь на части под его обнаженными пальцами. Тогда мы оба получим ответы на все вопросы.

— Когда-нибудь тебе придётся это сделать, — тихо сказала я ему. — И ты это знаешь.

Он слегка покачал головой.

— Может и нет. Может быть, война никогда не начнётся. А, может быть, она начнётся, и мы победим. Может быть, Лоухи будет побеждена, восстание подавлено, и мы сможем продолжать в том же духе. Может быть, в конце концов, пророчество не имеет никакого значения.

Я оценила то, что он это сказал. Что он не хотел рисковать и убивать меня. Вроде бы мелочь. Но если честно, несмотря на то, что мы были женаты и спали друг с другом при любой возможности, я всегда — всегда — помнила о том, что он был Богом смерти, и что он мог избавиться от меня, если бы захотел. Слова Випунена о том, что я не могла полагаться на защиту Туони, укоренились у меня в памяти, и я часто о них думала.

Он должен был стать моим королём, но я никогда не стала бы его королевой.

Я откашлялась, желая сменить тему.

— Если Сарви остался, то почему с нами не поехала Ловия? — спросила я. — Разве это не собрание богов? Она Богиня.

Мор покачал головой.

— Ты знаешь, что я люблю свою дочь, но ей нельзя доверять.

Я округлила глаза. Что это значит?

Он пожал плечами, заметив выражение моего лица.

— Её мать — Лоухи. Это собрание не связано с тобой, Ханна. Оно собирается из-за войны. Лоухи, Расмуса, Салайнен. Восстания. И всего остального. Мне не нравится, что я поставлю свою дочь в положение, когда ей придётся пойти против своей матери.

— Да, но...

Он фыркнул.

— Никаких «но». Я понимаю, что для тебя это всё в новинку, но это всегда было так. Я люблю её, ты это знаешь, но она всё ещё любит свою мать.

— Не может быть, — я покачала головой. — Только не её. Я видела её мать.

Я содрогнулась, вспомнив жестокие демонические глаза Лоухи, и ощущение её языка на своей коже, когда он пытался меня задушить.

— Семья, это сложно, — сказал он и устало вздохнул. — Любовь никуда не уходит только потому, что ты узнала, что твоя мать не та, кем ты её считала.

Я почувствовал, как его глаза метнулись в мою сторону.

— Ведь так?

Я раскрыла рот, чтобы что-нибудь ответить, но затем захлопнула его. Я хотела поспорить, но потом поняла, насколько это было глупо. Во-первых, он был прав. Для меня все это, и правда, было в новинку, я не знала, как развивались отношения в семье в течение столетий, а не месяцев, как я привыкла. А во-вторых, ну... я, в самом деле, любила мать, которая меня вырастила, хотя она в свою очередь никогда меня не любила. Эта любовь была запутанным и сложным чувством, из-за которого в День матери я держалась подальше от социальных сетей и очаровательных постов других людей, постов, из-за которых мне казалось, что со мной что-то не так, потому что у меня не было таких же отношений с матерью. Но это всё-таки была любовь, и она никуда не делась, даже после того, как я узнала, что она не была мне биологической матерью.

Наверное, это роднило нас с Ловией. Я предположила, что она была на стороне Мора, а не Лоухи только потому, что она жила со своим отцом и выполняла свои обязанности Богини. Но, может быть, дело было не в выборе сторон? Может быть, именно поэтому всё так сильно осложнялось?

— Суши весла! — скомандовал Мор, а я развернулась и увидела вход в пещеры.

Между нами и открытым бушующим морем возникли железные ворота, утопающие в волнах. Они медленно поднялись из воды при помощи специального механизма, и лодка скользнула под них. Я вспомнила, как Динь рассказывала мне о том, что Мор установил эти ворота, чтобы она не смогла уплыть, когда она жила в этих тоннелях и была русалкой обычного размера.

Чёрт, это был полный абзац. Я не могла не начать рассматривать его, хотя на нём и была надета маска. И мне не удалось его считать. Неужели это был тот же самый человек, который превратил русалку в существо, размером с куклу Барби? Каким он должен был быть одиноким, чтобы удерживать кого-то у себя в качестве домашнего питомца?

Конечно же, я не стала спрашивать об этом сейчас. У меня впереди была целая вечность, чтобы понять его. А сейчас я собиралась сосредоточиться на встрече с богами.

Мор встал на ноги и, поднял меня, схватив за руки.

— Пора спускаться вниз, — сказал он двусмысленным тоном и повёл меня в сторону кают под палубой.