— Почему ты здесь? – прошептала я.

Я клянусь, что видела, как в его глазах бушует мировая война, слышала выстрелы и взрывы бомб, пока он боролся с тем, что было у него на уме. Похоже что он был на грани того, чтобы решить, хочет ли он сказать это или навсегда оставить это внутри.

А потом он посмотрел на меня, кадык сильно дернулся в его горле, прежде чем он осмелился двинуться вперед.

— Я не мог есть, – начал он, все еще дергая коленом. – Не мог тренироваться, не мог спать, не мог делать ничего, кроме как вызывать у себя тошноту, думая о том, что он прикасается к тебе.

У меня перехватило дыхание от потребности, от чистого, отчаянного желания обладать, которое слетело с его языка вместе с этими словами.

— Я пытался вытащить голову из задницы, чтобы напомнить себе, что это было то, чего ты хотела, ради чего мы оба играли в эту игру. – Клэй покачал головой. – Но это было бесполезно.

Он отвел свой взгляд от моего, вместо этого уставившись куда-то в землю между нами.

— Я не думал ни о чем и ни о ком, кроме тебя, с той ночи на башне обсерватории.

Его слова были всего лишь шепотом, и эмоции сомкнули свои руки вокруг моего горла, крепко сжимая, пока я цеплялась за каждое его слово.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, Джиана, – продолжил он срывающимся голосом. – Может быть, больше, чем я хотел чего-либо в своей жизни. А если он - это то, что делает тебя счастливой? Я уйду. Прямо сейчас. – Его взгляд метнулся ко мне. – Мы можем публично расстаться, и ты можешь получить то, что хочешь. Я уйду. Я оставлю тебя в покое. Я буду искренне, от всего сердца желать тебе только самого лучшего, когда отпущу тебя.

Я боролась со своим следующим вздохом  при мысли о том, что все это закончится. Клэй медленно встал, не сводя с меня глаз.

— Но это не то, чего я хочу, – продолжил он, смотря в пространство между нами. – И это не так уже некоторое время, как бы я ни пытался бороться.

Резкий ветерок не охладил мои пылающие щеки, когда Клэй сделал еще один неуверенный шаг ко мне, но он не преодолел все пространство. Он не потянулся ко мне, не прикоснулся ко мне, не осмелился взять контроль, который он мне предоставлял.

— Я хочу тебя, - заявил он, и это признание, видимо, причинило ему боль, как бы это ни радовало меня. Его брови сошлись вместе, нос раздувался, как будто он ложился к моим ногам и вручал мне меч, не зная, попрошу ли я его снова встать или отрублю ему голову. – Я хочу тебя, – повторил он на хриплом дыхании. – И я больше не хочу притворяться.

Я чуть не зарыдала, когда эти слова заплясали в раковине моего уха, когда я поняла, что каждый болезненный удар моего сердца был тем, что он тоже чувствовал.

Это было реально.

Все это было реально.

И единственный способ, которым я знала, как сказать ему об этом, - это своими руками скользя вверх по его груди, обвивая руками его шею, и прижимая пальцы ног к тротуару, пока я не смогла слиться своим ртом с его.

— Я твоя, – прошептала я.

А потом меня сгребли в его объятия.