Русалка

Волга в этом месте сворачивала с юга на восток и в трёх километрах от поворота в неё впадала речка Калиновка. Плотина выше по течению Волги подняла уровень воды в реках и деревню Калиновку с берегов распухшей речки перенесли на крутой волжский берег.

В конце 90-х годов 20 века на берегах пополневшей речки Калиновки появились эллинги, по сути гаражи, но для катеров и моторных лодок, к ним прирезали участки и образовалось Садовое Некоммерческое Товарищество «Машиностроитель». Единственное кого там не было, так это машиностроителей. Землю у водохранилища выдали какому-то военному заводу, завод ликвидировали, а Товарищество осталось. И населяли его не то, что люди богатые, но обеспеченные: врачи, музыканты, спортсмены, прокуроры, адвокаты, начальники отделений милиции, а за тем полиции и прочие бизнесмены, то есть люди зарабатывающие деньги своим трудом или положением.

А напротив «Машиностроителя» на крутых берегах Волги к северу от деревни Ко́зино возник коттеджный посёлок «Крутые Берега»

За территорией посёлка «Крутые Берега», но тоже на берегу Волги появился гостиничный комплекс «Ривер Клаб» с прокатом катеров и яхт и собственно клуб с танцплощадкой, баром и рестораном, без казино, но игральные автоматы были в самом начале, потом их убрали.

В местном отделении полиции, расположенном в деревне Козино, все четыре населённых пункта особых беспокойств не вызывали. В Товариществе и посёлке жили люди состоятельные и состоявшиеся, сор из избы не выносили, сами разбирались со всеми делами, своих в обиду не давали.

Жители деревень Калиновка и Козино работали в соседнем городке, почти не беспокоя полицию. Зимой жизнь в округе замирала и оживлялась только летом.

И вот летом с шестого на седьмое июля случилось чрезвычайное происшествие: утонули два молодых человека: Эдуард Быковский, сын Леонида Семёновича Быковского, районного прокурора и Илья Машевский, сын Льва Ильича Машевского, очень известного в Москве хирурга-косметолога.

Посередине между Калиновкой и Волгой протекала в лесу небольшая речка Солоха. Через неё проходила дорога от посёлка «Крутые Берега» до Товарищества «Машиностроитель». Мост через Солоху нависал над старой плотиной. Там когда-то давно, ещё при царе стояла мельница и плотина образовывала водоём, местные жители его называли Омут - единственное глубокое место на речке. Глубина метра три, если не четыре, а то и все пять.

Вот в Омуте водолазы и нашли тела Эдика и Илюши. Парни были абсолютна голые, одежда их лежала под огромной липой, не сказать, что аккуратно сложена. Создавалось такое впечатление, что снимали её в спешке. И недопитая бутылка текилы стояла прислоненная к стволу дерева. В крови утопленников, естественно, обнаружен алкоголь.

Начальник козинского отделения полковник Муравьёв вызвал к себе участкового старшего лейтенанта Сергея Гончаров.

- Вот твоё первое серьёзное задание, Серёжа, - сказал Муравьёв, - расследовать обстоятельства смерти Эдуарда Леонидовича Быковского, двадцати двух лет и Ильи Львовича Машевского, ему тоже двадцать два года было. Проживают в «Машиностроителе». Вышли из клуба «Ривер клаб», а до дому не дошли.

- Там вроде всё ясно, Олег Вячеславович, утонули спьяну. Это же висяк чистый: не свидетелей, не следов, вообще никаких зацепок. Дело же хотели закрыть.

- Не закрыли. И я с тобой согласен, Сергей. Но по моему опыту, не раскрытых преступлений не бывает. Другое дело, что не все их можно довести до суда. Отец Быковского, прокурор, настаивает на проведение следствия, вот они вместе с Машевским заявления накатали.

Полковник протянул участковому две бумаги.

- Раскроешь, не раскроешь, но «Дело» должно быть и как можно толще. Вот ещё тебе две бумаги, заключение экспертизы. С прокурорами не шутят, - полковник развёл руками, - приказ сверху.

- На чём основано, Олег Вячеславович, уверенность прокурора, что это именно убийство?

- Он прокурор – врагов море. И ещё, Серёжа, в прошлом году, летом, ещё до твоего прихода к нам, Эдуарда Быковского и Илью Машевского обвиняли в изнасилование. Изнасиловали они некую Юлию Воронцову, она в Калиновке отдыхала у бабушки. Дело закрыли за отсутствием состава преступления. Может быть, кто-то этим как раз и не доволен.

- Значит, состав преступления вполне мог быть. Можно мне ознакомиться с делом об изнасиловании Воронцовой?

- Нет, засекречено, только для служебного пользования. Сам понимаешь: изнасилование, подробности всякие. Но всё только со слов пострадавшей, обвиняемые всё отрицали, и медицинская экспертиза насилия не подтвердила. Не теряй времени. Нет, можешь, конечно, проверить Воронцовых, но вряд ли это тебе чего даст.

Полковник, как показалось Сергею, говорил несколько неуверенно.

- Утонули ребятки на Ивана Купалу, когда, по поверьям, русалки из воды выходят, и, по слухам, видели в лесу русалку недалеко от Омута.

- Да ладно? – удивился Сергей.

- И тем не менее. В мистику я не верю и тебе не советую. Короче, Сергей Андреевич, слухи надо прекратить и от прокуратуры по шапке не получить. Задание ясно, товарищ старший лейтенант?

- Так точно, товарищ полковник.

- Выполняйте.

- Есть.

Первым делом, Сергей решил снять показания с Быковского, лишняя бумага в деле не помешает и прокурору надо показать, что полиция землю роет.

- И так, вы уверенны, Леонид Семёнович, что это месть?

- Не исключено.

Быковский высокий, черноволосый мужчина, пятидесяти лет, уверенный в себе, недавняя смерть сына отразилась на его лице в виде тёмных кругов под глазами, а в самих глазах лихорадочный нехороший блеск.

- Получается, что изнасилование гражданки Воронцовой вашим сыном имело место быть?

- Исключено. Зачем моему сыну надо было кого-то насиловать? Под него и так местные девки пачками ложились. Одна удачно вышла замуж по залёту, теперь другие хотят также. Обвинение моего сына в изнасилование какой-то девки – ложное.

- Сын с вами делился своими похождениями?

- Нет, но это очевидно: красивый высокий парень. И слухи, слухи. Здесь все про всё и про всех знают, как в большой деревне.

- Я тоже житель этой, как вы изволили выразиться, деревне. Однако, никакие слухи до меня не доходили.

- Вы давно здесь обосновались, старший лейтенант?

- С октября.

- Полиции у нас не очень-то доверяют и поэтому и не откровенничают. Моя семья живёт в «Машиностроителе» давно, с конца девяностых, каждое лето тут. Могли через сына и мне мстить, с моей профессией и должностью – ничего удивительного, врагов более, чем достаточно.

- Хорошо, допустим. Вы кого-либо конкретно подозреваете?

- Нет.

- Плохо. Вечером шестого июля ничего не обычного в поведении сына вы не заметили?

- Нет, Эдик с Илюшей Машевским как обычно пошли в клуб и оттуда не вернулись.

Быковский отвернулся от участкового, чтобы тот не видел его эмоций, его слабость.

- И никаких слухов, Леонид Семёнович?

- Никаких.

- Тогда не исключён несчастный случай.

- Очень обидно, старший лейтенант, осознавать, что твой сын умер по глупости, спьяну. Ладно бы в Волге, но в Солохе?

- Вам легче будет осознавать, что его убили из-за мести?

- Да, особенно, если преступник понесёт заслуженное наказание.

- А изнасилование…

- Ещё раз вам повторяю, - Быковский грубо оборвал участкового, - изнасилования не было и быть не могло.

- Убийство это или несчастный случай, в любом случае, мы обязаны проверить. Подпишите протокол, пожалуйста.

- Несчастный случай исключён. Мальчики хорошо плавали.

- Разберёмся.

За воротами участка Сергея ждала взволнованная жена Быковского, крепко сжатые кисти рук она держала на поясе. Из-за её плеча выглядывали испуганные дочери шестнадцати и восемнадцати лет.

- Товарищ участковый, я вас очень прошу, не надо расследовать смерть моего сына.

Она разжала ладони и показала две пятитысячные купюры.

- Мне очень нравятся виды Хабаровска, - улыбнулся Сергей, - тем более в двойном экземпляре, но сделать ничего не могу. Мне это дело поручил расследовать мой начальник, а его, в свою очередь, попросил, очень настойчиво попросил, ваш муж. Так, что если ваш муж опять попросит моего начальника… Ну, сами понимаете…

Льва Машевского участковый застал в пьяном виде. Его участок был соседнем с участком Быковского. Хирург пил и рыдал и, судя по всему, с самых поминок.

- Бедный, бедный мой сыночек, как ему было больно. Один сын, один. Зачем жил? Зачем всё это? Зачем мне теперь клиника? Кому мне её оставить? Говорил Рите: двоих надо детей, двоих. Не послушалась. Теперь не одного, - Машевский налил коньяк в стакан. - У вас есть дети, молодой человек?

- Нет. Я ещё и не женат.

- Когда женитесь, двоих детей заводите, а лучше троих. Чтобы не было так: старость и одиночество. И дело жизни передать не кому. Вам это не грозит. Что вы можете передать?

- Опыт.

- Опыт? Да, да опыт тоже можно передать. А мне передавать его не кому, молодой человек.

Машевский опорожнил стакан и налил ещё.

- Соболезную. Несчастный случай. Были не трезвые, сил не хватило.

- Что вы такое говорите, молодой человек? Илюшенька вырос на Волге, он прекрасно мог плавать. То место, где нашли его тело до берега было метров пять. Это не расстояние.

Толку от показаний Машевского было мало, но это будет лишний листок в «Деле». А ведь действительно: парни выросли у большой воды и хорошо плавали. Льва Машевского было жалко, его погибшего сына – ещё больше. Конечно, отцу сына он не вернёт, но хотя бы убийца понесёт справедливое и заслуженное наказание, если убийца есть, и, если он его найдёт.

Потом Сергей совершил обход соседей, который тоже ничего не дал. К погибшим парням у соседей претензий не было. Единственное, чего узнал участковый, это то, что ребята были вежливые и при встрече всегда здоровались с соседями.