Глава 2

Элис

— Почему я никому не нужна?

Томас сбивается с шага, но продолжает двигаться к входной двери дома. Не знаю, почему говорю это вслух. Может быть, все дело в том, что тишина гложет меня. Поездка в машине казалась долгой, и никто из нас не разговаривал. Я до сих пор не знаю, как он ехал со мной на коленях.

Знаю, почему сказала это вслух, потому что хочу, чтобы он сказал мне, что это ложь. Но он молчит, двигаясь к дому. Я чувствую, что меня начинает тошнить.

Я крепче прижимаюсь к нему, и тошнота немного проходит, когда я вдыхаю его запах. Впервые с тех пор, как он уехал на задание, я чувствую себя спокойно. Но это длится всего мгновение, потому что потом я вспоминаю, что скоро может быть еще одна миссия. И еще одна после. Я все еще могу потерять его. Я позволяю себе еще больше погрузиться в его объятия, зная, что его можно так легко отнять у меня. Один телефонный звонок, и он уйдет. Навсегда.

Я была так смущена, когда он направился на задание, потому что Мэгги сказала, что он прежде никогда не соглашался на миссии. Тихий голос в моей голове задается вопросом, не я ли подтолкнула его уйти. Может быть, ему нужно было на какое-то время отдалиться от меня. Это было то, что делал мой отец, чтобы уйти от нас с мамой — всегда работал допоздна, всегда просил меня оставить его в покое, потому что у него была работа, когда он действительно занимался другими делами. Например, ходил в бары или играл в компьютер. Он делал это так часто, что я перестала задавать вопросы. Я перестала пытаться привлечь его внимание.

Я слышу, как открывается входная дверь, и впиваюсь пальцами в Томаса, тошнота возвращается с полной силой. Я зарываюсь лицом ему в шею, не заботясь о том, что веду себя как трусиха из-за встречи с Мэгги. Может быть, она будет так взволнована нашим возвращением, что проигнорирует тот факт, что мы вместе.

— Блядь, я скучал по тому, как ты держалась за меня. Ты даже не представляешь. — Его голос звучит почти сдавленно, когда он говорит это.

— Я должна тебе кое-что сказать, прежде чем мы увидим Мэгги, — спешу сказать я, вспоминая, что она знает о моей беременности. Если она увидит меня с ее отцом в таком положении, предполагаю, она узнает, кто папочка малыша.

— Она поехала домой, — говорит он.

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на Томаса, теперь, когда мы в коридоре, я действительно хорошо его рассматриваю. Свет падает на нас обоих. Я протягиваю руку, чтобы коснуться небольшого пореза на его брови. Я знаю, что до того, как он ушел, его там не было. Я знаю каждую часть тела этого мужчины.

— Ты не против, что она с Илаем?

— Я хочу, чтобы она была счастлива. Точно так же, как, я знаю, она тоже захочет, чтобы я был счастлив, — говорит он мне, распахивая дверь в свою комнату и занося меня внутрь. Он сажает меня на кровать и подходит к стулу в углу комнату, придвигая его ближе.

Я знала, что он не будет возражать против отношений Мэгги и Илая. У меня было ощущение, что он с самого начала знал, что между ними что-то происходит, но ничего не говорил.

Он ставит стул рядом с кроватью, но не настолько близко, чтобы я могла протянуть руку и дотронуться до него. Я ненавижу расстояние. Хочу снова оказаться в его объятиях. Тошнота нарастает, и я знаю, что будет дальше. Этот малыш все контролирует, и ему, кажется, нравится запах его отца. Я понятия не имею, почему они называют это утренней тошнотой. Меня тошнит весь день.

Он садится в кресло и наклоняется вперед, опустив руки на колени. Я вижу, как он крепко сжимает их, и костяшки пальцев начинают белеть. У него жесткое выражение лица, к чему я не привыкла. Он всегда такой милый и нежный со мной. Я и ненавижу, и люблю это. Он думает, что я хрупкая, и это правда. Посмотрите на меня сейчас. Это жалко. Я не могу прожить и дня без слез или чувства, что могу сломаться.

— Ты злишься на меня? — полушепотом спрашиваю я, ненавидя эту мысль. Я не помню, чтобы он когда-нибудь расстраивался. Даже когда он настаивал на том, чтобы мы стали парой, он никогда не казался сердитым, только разочарованным.

Выражение его лица немного смягчается, вокруг глаз появляются морщинки. Если бы не они и его седые волосы, не думаю, что люди бы заметили большую разницу в возрасте между нами. Но, может быть, я ошибаюсь. Все всегда говорят, что я выгляжу моложе, чем на самом деле.

— Нет, милая, я стараюсь не прикасаться к тебе. — Я еще немного придвигаюсь к краю кровати, мое тело движется само по себе. С ним всегда так было. Мое тело и сердце. Мой мозг — единственный, кто, кажется, мешает нам.

Он прищуривается, но склоняет голову набок. Легкая улыбка растягивает его губы, когда он смотрит на меня.

— Не искушай меня. На тебе уже и так моя рубашка и больше ничего. Помилуй старика.

— Ты не старый, — бормочу я. Ему еще нет и сорока. Он так же не ведет себя как старик. У него энергии больше, чем у меня. Иногда этот мужчина не давал мне спать всю ночь. От этого воспоминания я краснею.

— Видишь? Никакой пощады. Теперь ты краснеешь, и знаешь, что это со мной делает. — Я не могу перестать смотреть на его член, и краснею еще больше, когда вижу, что он знает, куда я смотрю. Я скучаю по занятиям любовью с ним. Ощущение такой абсолютной близости вызывает привыкание. — Я был без тебя почти месяц. — Его слова полны боли. — Не прикасаться к тебе сейчас труднее, чем те недели в джунглях, когда я боролся за то, чтобы вернуться к тебе.

Я встаю, чтобы подойти к нему, но он поднимает руку.

— Сядь, милая. Я не смогу говорить, если ты будешь у меня на коленях.

Я киваю и неохотно сажусь. Отчаянно хочу быть рядом с ним, но не знаю, через что он прошел за последние несколько недель. Уверена, это было хуже, чем у меня, и это заставляет меня чувствовать себя ужасно.

— Блядь, не делай этого со мной. Ты же знаешь, я дам тебе все, что смогу. Дай мне минутку. Я хочу, чтобы все было ясно. Поговорить и рассказать, как все будет с этого момента. — Его тон твердый, что все еще не нормально для него, когда дело доходит до меня. Холодок беспокойства пробегает по моей спине. — Но знай, что независимо от того, как пойдет этот разговор, твоя маленькая задница здесь. Так или иначе, еще до восхода солнца ты согласишься выйти за меня замуж.

Я опускаю взгляд на свой живот, прикрытый его большой рубашкой. Я ношу его одежду каждую ночь, с тех пор как он уехал, часто пробираясь ночью в его комнату, чтобы заснуть, пытаясь почувствовать его запах на простынях.

Я хочу броситься к нему, сказать, что да, я выйду за него замуж. Я хотела сказать это каждый раз, когда он заговаривал об этом раньше. На самом деле он никогда не спрашивал, просто всегда говорил, что это произойдет. Скорее раньше, чем позже.

— Я тебе не подхожу, — наконец, выдавливаю я из себя, зная, что он ждет, что я что-то скажу.

— Потому что ты думаешь, что все всегда уходят. Что однажды я могу подумать, что ты мне не подходишь, и я уйду? — тихо спрашивает он. Я даже не могу заставить себя поднять на него взгляд.

Я качаю головой. Он прав лишь отчасти.

— Ты никогда по-настоящему не оставишь меня. Я имею в виду, ради миссии, конечно, но, если мы поженимся, ты никогда не уйдешь. Даже если захочешь. Это не то, кто ты есть. — Он слишком благороден для этого. Томас любит свою семью, и он будет держаться, несмотря ни на что.

— Я бы никогда не попросил выйти за меня замуж ту, с кем не хотел бы быть до глубины души. Без которой, как я знаю, не смогу жить. Но в одном ты ошибаешься, Элис. Я не благороден. Нечестно уже сейчас думать о том, как запереть этот дом так, что ты никогда больше не сможешь выбраться.

Я знаю, что это должно напугать меня, но это только заставляет меня таять для него. Это заставляет мой желудок сделать небольшое сальто, как это всегда бывает с Томасом. Никто никогда не заставлял меня чувствовать себя более желанной, чем он. Каждый день, когда я с ним, он все теснее привязывает меня к себе. Мне это нравится, хотя я все еще боюсь, что что-то может отнять его у меня.

— Ты просил маму Мэгги выйти за тебя замуж? — Я хочу знать, может он просил ее только потому, что она была беременна. Или что, возможно, у него были эти чувства с кем-то еще до меня. Любил ли он так сильно другую женщину?

— Жучок удочеренная. — Моя взгляд устремляется к нему. Я не ожидала такого ответа. — Я никогда не просил женщину выйти за меня замуж. Никогда не любил никого так, как тебя. Я никогда даже не был влюблен и не говорил женщине, что люблю ее. Я хранил все это для тебя, потому что это твое. Все это. Всегда так было и всегда будет. Я думаю, именно поэтому все эти годы, когда у меня была Мэгги, я никогда не искал ничего большего. Сначала я думал, что это потому, что я был так сосредоточен на том, чтобы быть хорошим отцом. Но потом ты вошла в мою жизнь, и я все понял. Это было потому, что я ждал, когда моя женщина сделает нашу семью больше, сделает нашу семью целостной.

Я сижу в шоке, не зная, что сказать.

— Я не могу этого вынести, — говорит он, хватая меня и притягивая к себе. Я будто лежу у него на коленях, и он обнимает меня, словно баюкает, и глубоко вздыхает, будто снова может дышать.

— Ты думаешь, что эта женщина — я? — спрашиваю тихо.

— Я знаю это, — рычит он.

— Мне страшно. Так страшно, — признаюсь я, уткнувшись лицом ему в шею, как мне всегда нравилось делать. — Я не могу этого вынести. Я беспокоюсь о том, что ты отправишься на другую миссию. Что-то случится. Я просто не могу…

Он пытается прервать меня, но я продолжаю, отстраняясь и глядя на него.

— Я просто не могу. Это было так больно. Ты даже не представляешь. Думала, что потеряла тебя… кого-то, кого я люблю, кого-то, кто любит меня в ответ. Для меня это редкость. У меня этого нет. Людей, которые просто любят меня. Мне было тошно без тебя. Будто я не была цельной. Мне казалось, что пропала какая-то часть меня.

— Ты любишь меня, — говорит он, но я игнорирую его и продолжаю.

— И именно в этом заключается проблема. Тебе нужен кто-то сильный, кто-то, кто сможет справиться с этим. Кто-то достойный тебя. Я не такая сильная, как ты. Я хотела бы быть такой, но не могу. Вот почему я ушла, как только узнала, что с тобой все в порядке, потому что я не могу пройти через это снова, и я бы никогда не попросила тебя не идти на задание. Не быть тем, кто ты есть, и не делать то, что ты хочешь делать. Я знала, что если останусь, то в следующий раз буду умолять тебя не уходить. Вероятно, это заставит тебя чувствовать себя виноватым за то, что тебе приходится выполнять свою работу. Разве ты не понимаешь? Может быть, будет лучше, если мы расстанемся. Не будем сильнее влюбляться друг в друга. — Даже произнося эти слова, я крепче цепляюсь за него, не желая отпускать. Было легче думать обо всем этом, когда он не был передо мной, когда я не вдыхала его запах, не чувствовала его, не слышала все эти сладкие вещи, который он говорил для меня, делал то, что он всегда делает, втягивая меня в себя, под себя. Так глубоко, что я никогда не смогу уйти. Никогда не захочу уходить.