20

Я на миг почти ослепла. Потом мои глаза привыкли, и я будто оказалась в большой призме. Стеклянные панели пирамиды отражали золотой свет солнца, бросая множество радуг над моей головой, как калейдоскоп. Голова кружилась, меня пьянил вид, кожу покалывало, нервы гудели, словно электричество бежало по мне.

— Это Солнечная Комната, — гордо сказал Калеб. Он заметил мои огромные глаза. — Не переживай, что чувства усилились. Это естественные последствия купания в Свете.

— Почему ощущение такое сильное? — спросила я, потирая покалывающие ладони.

— Стеклянная пирамида сосредотачивает и усиливает энергию солнца, — объяснил он. — Вместе с силой каменного круга ты впитываешь Свет сильнее обычного. Но ты все еще не испытала всего!

Калеб вел меня по белому мраморному полу пирамиды, отполированному до блеска, напоминая зеркало. Я будто шла по воздуху. Я заметила, что Калеб уже не хромал, он оставил трость у входа, Свет, похоже, временно усилил его колено. Я помнила, как билась с Дамиеном в каменном круге, и мои мышцы ощущались странно усиленными, и эффекты круга восстановили Феникса. Мои раны от вчерашнего побега от Дамиена и его банды пропали — боль чудом растаяла, и синяки рассеялись у меня на глазах.

Калеб замер у белого мраморного пьедестала в центре комнаты. Алтарь высотой до груди и восьмиугольной формы был единственным твердым предметом во всей пирамиде. Бока были вырезаны загадочными символами и иероглифами. С недавним египетским Проблеском я тут же узнала защищающий Глаз Гора и анкх, необычную тройную спираль, какую я не видела раньше. На пьедестале лежал большой прозрачный кристалл в форме верхнего камня пирамиды. Я заметила свое отражение в мерцающей поверхности, опешила из-за синего света в своих глазах. Я еще не видела их такими яркими!

— Дженна, я покажу тебе глубокое прошлое, — сказал Калеб благоговейно, его глаза сияли сильнее моих. — Смотри и учись, пока я веду тебя. Предупрежу: опыт может быть сильным. Это будет скорее Вспышка, чем Проблеск.

Он провел пальцами по краю алтаря, словно по планшету, и солнечные панели стеклянной пирамиды повернулись, направляя лучи солнца. Калейдоскоп радуги стал белым лучом, который попал по кончику кристалла. Он ожил, миниатюрное солнце загорелось внутри. Огонь ослеплял, и я поражалась, что могла смотреть на него, не теряя зрения.

— Готова? Опусти ладони на кристалл, — сказал Калеб, стоя напротив меня, прижимая ладони с одной стороны.

Я осторожно протянула руки, ожидая, что поверхность будет обжигающей, но, к моему удивлению, она была прохладной. Волоски на моих руках встали дыбом, и через миг энергия затопила мое тело. Сердце колотилось, кровь ревела, янтарная кожа засияла изнутри. Солнце внутри кристалла росло, поглотило все золотым светом…

Все… Свет.

Чудесный и бесконечно мирный…

Свет поет, кружится, парит. Свободно и вечно течет…

— Что такое Свет? — мой голос разносился эхом во времени. Мой дух ощущался как перо, летающее на теплом нежном ветерке.

— Любовь в чистой форме, — ответил Калеб издалека. — Исток и сущность Вселенной.

Вдруг брешь появилась в Свете. Мерцающий занавес был порван взрывом Тьмы. Частички Света летели вдаль в растущей пустоте — триллионы искр уплывали в бесконечное черное море…

Вдруг печаль охватила мое сердце.

— Что произошло?

— Рождение Танаса, — ответил скорбно Калеб.

Свет медленно умирал вокруг, искры угасали по одной.

Прошли времена, Тьма росла, Вселенная становилась холоднее.

А потом искры Света стали возвращаться, сияли ярко и смело во Тьме, и мы родились…

— Первые Предки — не боги. Они — носители Света, — объяснил Калеб. — Твоя душа — сущность Первого Света. И эта сущность перерождается из жизни в жизнь, из тела в тело, как свеча, которой зажигают другую, пока она не погасла.

— Но я… человек? — с трепетом спросила я.

Калеб кивнул.

— Ты — человек, как все на планете. Но ты и духовное существо. Ты видишь больше, знаешь и ощущаешь больше. Твое присутствие, как и других Первых Предков, несет такие необходимые надежду, любовь и Свет Человечества.

Я стою на холме, смотрю на восток на Великую Рифтовую долину. Ночь была долгой и холодной, но обещание нового рассвета мерцает на горизонте. Мягкое оранжевое сияние медленно отгоняет черный покров ночи. Я беру мать за руку, потом мою сестру-близнеца, та берет за руку моего отца, и мы поднимаем руки к небу. Наше племя на холме делает так же. Мы поднимаем руки вместе, встречая восходящее солнце…

— У меня есть сестра? — потрясенно прошептала я. Я подумала о своих словах, что Мэй была мне как сестра, впервые поняла, что в сердце желала такую родственницу.

— У тебя была семья Первых Предков, — тепло сказал Калеб, — и вместе вы управляли Светом…

Мы тихо поем, хор птиц сопровождает нашу церемонию. Низкие ритмичные ноты удодов смешиваются с высоким пением кукушек и зимородков у широких берегов реки, где фыркают бегемоты и тихо собираются газели, чтобы попить воды. Симфония звука прогоняет ночь. Наконец, большой красный диск солнца поднимается над горизонтом, золотые лучи проливаются на саванну. Слоны, зебры и антилопы гну бродят свободно. Стадо антилоп вздрагивает, когда лев шагает в высокой траве. Взлетает стая птиц. Нас на холме озаряет Свет, и Земля оживает…

Древнее видение прошло, и голос Калеба снова звучит в моей голове:

— Держась Света, вы помогаете защищать людей и всю жизнь на планете от Танаса и его Тьмы.

Грудь сдавило, я едва могла дышать.

— Так судьба мира в моих руках?

— Ты не одна в этом, — заверил меня Калеб. — Все Предки разделяют этот долг.

— Но это ответственность, — сказала я, мысль давила так сильно, что тело дрожало от мысли о борьбе с Танасом. — Как нам придерживаться Света?

— Передавая огонь своей души следующему воплощению, сохраняя Свет… и отгоняя Тьму.

Я уже сталкивалась с Танасом в этой жизни, знала, что задание тяжелое. Мой Свет гасили больше раз, чем я помнила.

— Каждая душа несет Свет? — спросила я, надеясь, что бремя было не только на мне.

— Нет, только те, что родились от Первого Света.

— Но другие души перерождаются, как мы?

— Некоторые, — ответил Калеб. — Зависит от их пути, на какой стадии они, и что им еще нужно выучить. Некоторые души очень древние, другие — новые. Им нужна защита больше всего, их нужно вести. У тех, кто пошел за Первым Светом, есть искры, которые загораются огнем, чтобы помочь нашему делу — как Духовные Братья и Сестры — но души можно погасить.

— Что значит «погасить»?

— Почерневшие души из-за влияния Танаса становятся Воплощенными, — мрачно объяснял Калеб. — Танас прячется в ночи, забирает души потерянных. Он кормится их отчаянием, заманивает их ложными обещаниями, и их легко соблазняет Тьма. Чем больше зла совершается в мире, тем он сильнее. И, пока его армия Дозорных и Охотников растет, искры умирают, наш Свет слабеет…

Буря грохочет в небе. Трещит молния, дождь льется потоками. Из тьмы армия воинов с черными глазами марширует по долине к нашему поселению. Мы не готовы, не защищены. Даже первые среди Первых в нашем племени не предсказали, что Танас воплотится на Земле и соберет столько последователей.

Сильный, как горилла, Танас сидит на огромном слоне. На его бритой голове череп льва, на спине — шкура леопарда. Его кожа в татуировках блестит от дождя под вспышками молний, его ладонь сжимает длинное копье, опасный наконечник вырезан из берцовой кости человека.

Крики мужчин, женщин и детей Предков наполняют воздух, мы пытаемся бежать т его армии Воплощенных. Но они разрушают наше поселение, убивая всех на пути. Танас ведет атаку, целится в самых ярких Предков, пронзая их жутким оружием и жестоко хохоча, пока они умирают…

— Э-это была первая атака Танаса? — спросила я сбивчиво, ледяной страх того момента был свежим и сильным, как я ощущала его много лет назад.

— Да. Первая из многих.

Я сглотнула, пытаясь подавить желание убежать, напоминая, что это был только Проблеск.

— Но как мы выжили?

— Терпение, Дженна, и ты увидишь…