40

— Дженна! Поговори со мной! Ты в порядке?

Я открыла глаза и увидела Калеба на коленях рядом со мной на полу Солнечной Комнаты, его грива белых волос была чуть растрепана, трость валялась рядом, словно была брошена в спешке. Я лежала у мраморного пьедестала, его кристальная верхушка приглушенно сияла, но уже не обжигала ярким светом. Несмотря на теплое присутствие Света в стеклянной пирамиде, мне было холодно, сердце опустело, словно моя душа как-то съежилась.

— Танас… убил… мою сестру, — пробормотала я, грудь сдавило, и было сложно произнести слова. — Уничтожил… ее душу…

Калеб печально вздохнул и опустил голову.

— Да.

Я села, слезы мешали видеть.

— Почему от ее смерти было так больно? — спросила я, держась за еще ноющее сердце. — Я словно сама умирала.

— В чем-то так и было, — ответил Калеб. — Ая была не просто твоей сестрой в той жизни или жизнях до этого. Она была твоим Духовным Близнецом.

Я сморгнула слезы.

— Духовный Близнец?

Калеб кивнул и помог мне встать.

— Когда ты родилась как Тишала, носитель Света, у тебя была сестра-копия, Лакейша.

Он сказал это, и я вспомнила ее ясно, словно она стояла передо мной. Овальное темнокожее лицо, гладкое, как камешек из реки. Ее черные волосы были короткими, украшенными яркими бусинами. Ее сапфирово-синие глаза сияли, милые и невинные. Ее улыбка была широкой и радостной, а смех был как журчание ручья. Мое сердце согрелось от яркого воспоминания о ней, наши жизни были переплетены. Не только как Лакейша… но и как бледная Ая… и вдруг я поняла, что она была и девушкой с длинными волосами и белым мерцающим одеянием в Проблеске в каменном круге с Фениксом у Эндовера. Воспоминания приходили быстро… Мы играли у ручья, пытались поймать лягушку… собирали мед в джунглях Амазонки, за это нас ужалили… охотились на газель в саванне, а потом за нами гнался голодный лев… прятались в пещере Гималаев, пока Охотники проходили близко… Но теперь я знала, что эти воспоминания о ней были древними, до ее смерти от руки Танаса.

— Вы были из одной искры Света, — объяснил Калеб, провел пальцем по краю пьедестала, и сияние в кристалле стало крохотной частицей. Она парила в центре камня на верхушке, яркая, как звезда. — Вы разделяли душу друг друга.

Он коснулся пальцем, искра разделилась на две.

— Она ощущала то, что ощущала ты. Ты испытывала то же, что и она.

Две искры крутились, и я стала понимать свою глубокую связь с сестрой — общий Свет связывал нас, как притяжение.

— Нарушив уникальную связь душ, Танас вызвал мучительную боль у тебя и твоей сестры, — сказал мрачно Калеб. Он взглянул на меня, уголки рта слабо приподнялись. — Но, как в рассечении атома, он выпустил огромную вспышку энергии. Ты, Дженна, несешь больше Света, чем другие Первые Предки. Твою сестру убил Танас, ее душа уничтожена навеки, но в смерти она передала тебе часть своего Света.

Я посмотрела на Калеба с вопросом.

— Так я отличаюсь от других?

Калеб кивнул.

— Да. Ты сияешь ярче.

Думая об этом, я вспомнила слова Эмпоте: «Но одна Душа сияет ярче и смелее других». Мое сердце забилось быстрее, я заставила себя вдохнуть, а потом сказала:

— Эмпоте думает, что Пророчество Души обо мне.

— Знаю, — ответил бесстрастно Калеб.

— И… что вы думаете? — робко спросила я, боясь его ответа.

Он снова заглянул в мои глаза, словно искал что-то. Борьба была на его старом лице, а потом он сказал:

— Не могу сказать.

— Что это значит? — я растерялась от его ответа. — Вы не скажете мне или не знаете? Есть разница.

Калеб опустил взгляд на две искры, кружащие друг с другом в камне, и притих.

— Вы — Пророк! — возмутилась я. — Вы-то должны знать!

— Я много раз ошибался, — с горечью признался он.

Я попыталась поймать его взгляд.

— Как?

Но Пророк глядел на камень, стиснув зубы и хмурясь.

— Это не важно! — процедил он. — Это в прошлом. Я даже не знаю, верю ли я все еще в Пророчество!

— Ладно, — мягко ответила я, опешив из-за его непривычного гнева. — Пророчество или нет, Танас нужно убрать. Только так можно спасти Свет Человечества.

— Нет, — Калеб покачал головой. — Мы можем прятаться и так защитить Свет.

— Но как долго? — возразила я, думая, как мало нас стало за века.

— Сколько нужно! — резко ответил он. — Что бы ни случилось, я не буду больше рисковать твоей душой или твоим Светом — как и душами оставшихся Первых Предков!

Калеб взял трость и решительно вышел из пирамиды.

Его шаги разносились эхом, а я стояла наедине с мыслями, буря эмоций бушевала во мне. К гневу на Танаса за убийство моей сестры Лакейши, ее угасший Свет добавилось недовольство — где был ее Защитник? Горе из-за убийства родителей в этой жизни было еще свежим, и я переживала о судьбе свих Духовных родителей. А еще был шок от признания Калеба, что он ошибся в понимании Пророчества в прошлом… и раздражение, становящееся яростью из-за бессилия перед лицом Воплощенных.

Я страдала от этих мыслей, сжала кулаки и хотела кричать так, чтобы стекло в пирамиде разбилось.

Постепенно буря утихла. Я понимала осторожность Калеба, почему он так всех защищал. Хейвен был его способом уберечь выживших Первых Предков и их души.

Но он избегал грядущего боя Тьмы и Света.

Но теперь я вспомнила сестру, и как она умерла, и я не позволю Танасу и его Охотникам убрать нас по одному, пока Свет не погаснет. Пророчество или нет, я буду бороться. Чтобы остановить Танаса и его правление ужаса раз и навсегда.

Я больше не буду убегать. Не буду прятаться. На меня не будут охотиться!