– Да нет, неплохо было бы услышать от тебя объяснение. У меня уже голова кругом идет.

– При встрече.

– Надеюсь, до этого тебя не убьют? Слушай, тебя Егоров нашел?

– Нет. Он приходил к тебе?

– Дважды. Он просил передать, что...

– Стоп! Вот это – точно при встрече. Ты на машине?

– Да.

– На твоей работе есть запасной выход?

– Есть, через подсобки во двор.

– Найдешь что-нибудь сверху надеть другое?

– Могу плащ взять у подруги.

– Значит, переоденься, машину не трогай, выходи через двор. Пройди пару кварталов пешком, потом поймай тачку. Встречаемся там, где мы с тобой первый раз увиделись. В самый первый раз. Поняла?

– В общем, я сразу поняла, что с тобой не соскучишься, – ответила Юля, машинально разрисовывая виньетками газетное объявление с телефонным номером Шилова.

– Если повезет, то еще поскучаем. Ты только хвоста не приведи.

– Слушаюсь, товарищ майор.

Перед въездом в моечный комплекс стояла табличка: «Закрыто по техническим причинам», над воротами горел красный сигнал, дверь сбоку от ворот была заперта. Юля постучала, и ей открыл толстый хозяин комплекса Жора. Молча кивнув, он провел ее мимо конторки, в которой девушка-мойщица играла с рыжим котом, в полутемный ремонтный бокс:

– Подождите здесь.

Шилов, в плаще и кепке с длинным козырьком, стоял внутри бокса за выступом стены. Юля не замечала его. Какое-то время он с улыбкой смотрел на нее, потом тихо подошел сзади и обнял за плечи:

– Привет...

22

Егоров говорил Юле, что будет ждать Романа с шести до семи, но сам приехал к «Ладожской» часом раньше. Место встречи было выбрано не случайно – он хорошо знал этот район. Покрутившись вокруг и, не заметив ничего подозрительного, Егоров зашел в дом, с лестничной площадки которого были видны подходы к метро.

Не прошло и десяти минут, как в тот же подъезд вошел Шилов. Поднявшись на два этажа, он прислушался, перегнулся через лестничные перила и посмотрел вверх. Различил знакомую фигуру у окна, и негромко крикнул:

– Егоров!

Егоров вздрогнул, обернулся. Начал спускаться. Встретившись, они обменялись крепким долгим рукопожатием:

– Напугал, черт беглый! Как ты догадался, что я здесь?

– Так же, как ты здесь очутился – хорошо просматривается место встречи, но не самая лучшая позиция, так как там где лучше может быть засада.

– И пришел раньше... Мастерство не пропьешь!

– Не хотелось бы. Ну что, пошли на хазу, перетрем дела наши скорбные? А то будем здесь торчать – враз уголовка учует.

Егоров грустно усмехнулся:

– Вот дожили!

– Мы-то хоть дожили.

– Не понял...

– Пойдем, объясню.

Капала в тазик вода, остывала на тарелках закуска, которую на скорую руку сварганил Краснов. Они сидели втроем в комнате съемной квартиры. Егоров поднял рюмку, поминая Серегу:

– Пусть ему земля будет пухом.

Выпили, помолчали. Цепляя закуску, Миша громко скрижетнул вилкой по тарелке – и замер, виновато поглядывая на Егорова с Шиловым, сидевших с опущенными головами.

Должен был подъехать и Скрябин – если, конечно, сможет избавиться от «наружки», которая опять к нему прицепилась, как только он забрал машину со стоянки бизнес-центра.

Во время разговора с Романом Скрябин коротко выругался и вздохнул:

– Что ж ты мне не сказал сразу? Я столько времени был без наблюдения.

– Извини, тогда не было повода к срочной встрече.

– А теперь появился?

– Теперь – да. Есть новая информация, очень важная. Нужно как следует обмозговать.

– Я попробую, но они вцепились, как клещи...

...Шилов встряхнулся, поставил пустую рюмку, равнодушно посмотрел на тарелку с закуской:

– Надо успеть до похорон.

– Куда успеть? – поднял голову и Егоров.

– Успеть все узнать. Не могу же я не попрощаться с Серегой.

– Оптимист...

– Нет, Витя, реалист. – Шилов закурил. – Фельдмаршал тоже ищет эти пленки, и в отличие от нас он не в розыске. Так что время ограничено.

– Я правильно понял, что у Чибиса есть записи разговоров с этим ментом? – уточнил Миша.

– Правильно. Подумай, где они могут быть.

– В тысяче мест. Я же не постоянно с ним был. И вообще, вряд ли кто-нибудь это знает.

– Но один человек знает точно, – Роман усмехнулся.

Егоров и Миша переглянулись:

– Кто?

– Чибис. У него и спросим.

– Ты собираешься проникнуть в тюрьму?

– Ага. Пойду к Арнаутову, сдамся, попрошусь, чтобы посадили в «четверку». Думаю, в награду за явку с повинной «Дровосек» мне не откажет... Я собираюсь помочь Чибису убежать. Он нас сам приведет к тайнику.

Егоров покачал головой. Сперва – недоверчиво, потом – будто бы одобрительно:

– Мне говорили, что ты страдаешь сильными психическими отклонениями. Но вообще-то я тоже считаюсь сумасшедшим, так что попробуем.

– Я тоже с вами, – не задумываясь, сказал Миша.

– Ты-то куда свою башку суешь? – Спросил Шилов, доставая зазвонивший мобильник.

– Если вас поймают, меня точно посадят. За укрывательство преступников.

– Алло! – Шилов жестом попросил Краснова помолчать. – Да... Не сорваться?

Оторваться от наблюдения Скрябин не смог.

Было поздно повторять трюк с бизнес-центром, начальник службы безопасности, отработав свой нормированный рабочий день, уже уехал домой, и Скрябин попытался уйти от «наружки», используя знания городской географии. Почти час он носился по темнеющим улицам, проскакивая перекрестки на красный, неожиданно разворачиваясь, петляя по «карманам» спальных районов и ныряя в проходные дворы центральных кварталов.

Преследователи знали географию лучше.

Стасу казалось, что они с ним играют. То обнадеживающе приотстанут, то догонят и упрутся носом в багажник, то, куда-то нырнув и пропав на короткое время из поля зрения, неожиданно выскочат из бокового проезда и проедутся впритирку к борту его «девятки».

Они отыгрывались за дневной провал.

Бросив машину, Скрябин попытался оторваться пешком.

Результат был таким же. Тем более что, устав, он перестал понимать, кто следит за ним, а кто – обычный прохожий. Ему казалось, что все украдкой подглядывают за ним из-за киосков, из окон домов, из машин.

Увидев вывеску «Три поросенка», Скрябин перешел улицу и толкнул дверь.

В зале небольшого кафе было грязно. Громко играл русский шансон, за двумя столиками бухали какие-то мужики, по зеркалу на стене неторопливо шествовал вверх раскормленный таракан. Из-за стойки на Стаса подозрительно посмотрела толстая тетка-буфетчица.

– Телефон есть? – спросил Стас.

– Ну есть. Тебе-то чего?

Скрябин показал удостоверение:

– Где?

– Ой! – взгляд буфетчицы мгновенно стал подобострастным. – Вот, пожалуйста.

Она поставила перед Скрябиным аппарат, слишком новый и дорогой для такого затрапезного заведения. Наверное, какие-нибудь наркоты или алкаши по дешевке скинули краденое.

Оглядываясь на дверь, Стас набрал номер:

– Рома? Не могу оторваться. Боюсь, наведу. Извини...

Он положил трубку, вытер пот со лба. Через дверное стекло было видно, как вдоль тротуара медленно ползет какая-то машина.

– Может, вам налить чего? – предложила буфетчица.

– Водки.

– Сколько?

– Бутылку.

Ему подали поллитровку, граненый стакан и бутерброд с колбасой на щербатой тарелке. Он отошел к боковой стене, где под зеркалом тянулось продолжение стойки, налил половину стакана. Усмехнувшись, чокнулся со своим отражением и залпом выпил сивуху.

Во дворе своего дома Юра Голицын выгуливал овчарку Лолу. Занятый невеселыми мыслями о работе, Голицын почти не смотрел по сторонам. Но собака чутко отслеживала обстановку и натянула поводок, почувствовал присутствие постороннего человека.

Из темноты за выступом кирпичной стены, огораживающей часть двора, вышел Шилов. Руки в карманах короткого расстегнутого плаща, кепка закрывает половину лица. Голицын не сдержал усмешку: ну, и видок.