Это ее любимая.

Бумага была простой, какую он обычно использовал для рисования. Линии немного размылись за годы, но рисунок все еще был идеальным, каким она когда-то нашла его в школьной тетради Кристофера.

На бумаге был изображен Кристофер, держащий ее на руках совсем крошкой, возможно, когда она только родилась, но выражение обожания на его лице заставило ее чувствовать себя особенной, в безопасности. Он всегда вселял в нее это чувство, даже когда она, вероятно, заслуживала шлепка по заднице. С этими мыслями Марта еще раз провела пальцами по рисунку, которую хранила большую часть жизни.

— Я защищу их, — слова Кристофера донеслись до нее сквозь решетку в полу, когда боль пронзила ее усталое тело, — я защищу их обеих.

«Нет, он не сможет», — подумала она с грустной улыбкой, беря еще один пузырек с таблетками, о которых Кристофер не знал. Марта начала глотать их одну за другой, делая маленькие глотки воды через каждые несколько минут, чтобы проглотить пилюли.

Когда пузырек опустел, она осторожно опустилась на пол и отодвинула маленький коврик, который Кристофер подарил ей на Рождество, чтобы ноги не касались холодного пола зимой.

Как можно тише и молясь, чтобы Кристофер все еще был поглощен своим делом, она дрожащими пальцами отодвинула доску, которую обнаружила после покупки дома, и сняла ее. Марта рисковала, делая это сейчас, пока Кристофер в доме, но сейчас у нее не осталось выбора, если она хотела сказать, как сильно его любит.

Она потянулась к коробке из-под обуви, которую хранила там, и в этот момент боль пронзила ее живот и спустилась к ногам, почти заставила ее сделать то, от чего она воздерживалась весь прошлый год, — закричать.

Крепко ухватившись за выступ, она закрыла глаза и попыталась успокоить дыхание, понимая, что в противном случае Кристофер услышит ее сильное сердцебиение и примчится, чтобы проверить.

Через несколько минут, когда ее тело начало неметь и дрожь усиливаться, ей удалось успокоиться достаточно, чтобы протянуть руку и убрать крышку с коробки. Сверху лежало письмо, которое она написала год назад, когда доктор поставил ей диагноз.

Одной рукой она прижала его к груди, а второй помогла себе подняться и снова устроиться на кровати. Сев на край постели, Марта закрыла глаза и крепче сжала письмо, жалея, что не могла сказать большего, чтобы поступить правильно для Кристофера, но времени не осталось.

Если услышанное ею из вентиляционного отверстия правда, тогда для Кристофера все изменилось. Теперь у него был шанс, шанс жить, быть рядом с кем-то, кто может сделать его счастливым, и она отказывалась это у него отнимать. Он и так многим ради нее пожертвовал.

Открыв глаза, она осторожно вздохнула, легла на кровать и положила письмо рядом с рисунком. Вознеся последнюю молитву за Кристофера и Хлою, она закрыла глаза в последний раз.