29 ВАЛЕНТИНА

Ох, это такой ужасный план. Когда Андреа и Кай зашли ко мне в спальню, Адриан уже ушёл, поэтому я и не думала спорить. Да и зачем, когда благодаря этому я могла получить желаемое? Но... стоять здесь, смотреть, как его избивают, – невыносимая задача, прежде чем я полностью потеряю самообладание.

Совету как обычно плевать на всех кроме самих себя. Черт, у Андреа вышло подстроить это только потому, что на своей шпионской миссии она увидела, как член совета занимается грязными делишками в одиночестве. Ей также было достаточно легко шантажировать его ради соглашения после этого.

Я дрожу и не могу остановить слезы. Адриан весь в синяках и избит. Эта мысль поражает меня словно машина без тормозов на шоссе – он солгал мне. Этот мужчина стоял передо мной и говорил, что они не посмеют его тронуть. Я могу сказать, что они растягивают болезненность ситуации, чтобы продлить его страдания. Дальше они воспользуются мной, но я не позволю им, если смогу помочь.

Я дёргаю рукой, притворяясь, что пытаюсь вырваться из хватки Андреа. Меня шокирует, с какой лёгкостью она изображает равнодушное предательство и как реально она это обыграла с ссутулившимся возле нас Каем. Если честно, наблюдать, как она и охранники избивают его для усмирения, было самым трудным.

Но теперь, когда мы здесь, мне уже не кажется, что нам всем удастся выбраться отсюда. Может, Андреа выберется, если продолжит играть роль предательницы... по крайней мере, пока до остальных из пяти не дойдёт слух. Иначе, почему бы им не убить нас всех прямо здесь и сейчас? Очевидно, что они достаточно безжалостны для этого.

Вопрос в том, отпустят ли они Адриана, если кто-то признается в этих преступлениях, или они все равно убьют всех нас? Трудно думать со всем этим оружием в комнате и сверлящим меня холодным взглядом главы совета. Несмотря на страх и дрожь, которые, я уверена, они все видят, я откидываю плечи назад и поднимаю подбородок. Адриан хотел бы, чтобы я была сильной и вела себя так, словно принадлежу этому месту и эти люди куда ниже меня по положению.

Из-за этого крошечного признака неповиновения совет берётся за дело, а председательница указывает на меня.

— А тебе, Новак, есть в чем признаться? В конце концов, пропал и предположительно мёртв именно твой отец. Ни для кого не было секретом, как мало он о тебе заботился.

Ауч. Вот какие уловки пошли в ход. Во мне просыпается ещё больше ненависти к ним – эти незнакомцы знали так много о насилии надо мной, обо всем, что я пережила из-за отца, и ничего не делали.

— Не знаю, есть ли мне что сказать. Вы собираетесь выслушать меня или просто вынесете нужный вам вердикт и все равно всех убьете?

— Валентина, — рявкает Адриан. — Тихо.

Я бросаю взгляд на своего мужа, когда из-за его спины выходит охранник с кляпом и засовывает его ему в рот, закрепляя за головой. Несмотря на его неспособность говорить, Адриан передаёт все необходимое взглядом.

Он просит позволить ему разобраться с этим. Позволить ему умереть, чтобы защитить меня и ребёнка. Если бы Адриан на самом деле знал меня, он бы понял, что для меня это невозможно – дать ему так умереть. Этот вариант не для меня. Но я сдержу свое обещание и удостоверюсь, что наш ребёнок будет жить, несмотря ни на что.

Председательница усмехается, глядя на Адриана. Словно вид связанного мужчины возбудил её. Ещё один повод ненавидеть её. Что-то и правда сияет в её взгляде, когда она смотрит на моего окровавленного и избитого мужа.

Этот ребёнок – сейчас единственный рычаг. Если они узнают о его существовании, тогда они все равно могут возжелать моей смерти. Если я признаюсь и заставлю их заключить со мной сделку, тогда, возможно, я смогу уберечь малыша.

— Мне есть в чем признаться, председательница, но я сделаю это, только если вы заключите со мной сделку.

Она сужает глаза-бусинки и обводит меня взглядом с головы до ног.

— Дай догадаюсь, ты хочешь, чтобы я спасла твоего любовника?

Я указываю в сторону Адриана.

— Спасли его от чего? Его рта? Когда вы услышите моё признание, у вас не останется иного выбора, кроме как признать его невиновным и отпустить. Знаю, вы, ребята, здесь следуете лишь собственным правилам, но беспричинно убить его? Ну, думаю, некоторым его сторонникам будет что об этом сказать.

— Это не имеет значения, я с лёгкостью могу сказать, что вы оба в этом замешаны. Вы оба ответственны за эти убийства, вы хотели захватить власть и возглавить общество и совет.

Я пожимаю плечами.

— Ну, если вам так хочется взять на себя риски, это ваш выбор. Но я предлагаю вам другой путь. Подписанное и скрепленное печатью признание. Для этого вам нужно лишь заключить со мной сделку.

Теперь, кажется, председательница полностью обращает на меня свое внимание. Остальные члены совета бормочут что-то друг другу на ухо, а затем все они затихают и смотрят на меня.

Адриан извивается в своём плену, пытаясь заговорить, неистовствуя против пут. Не могу пойти на риск и даже взглянуть на него из страха потерять самообладание, когда столько стоит на кону. Пальцы немеют, а лицо пылает, и я в пяти секундах от обморока. Надеюсь, Андреа поймает меня, если я упаду на нее.

— Какого рода сделка у тебя на уме?

Андреа усиливает хватку на моей руке, но на неё я тоже не смотрю.

— Я не собираюсь раскрывать суть заранее. Могу лишь обещать, что это никак не связано ни с чьим освобождением. Могу намекнуть лишь на это.

Черты председательницы омрачает недовольство, когда она стучит по столу ногтями.

— Достаточно этих игр. Я просто убью вас всех.

Член совета, тот, что постарше, и в котором я узнаю старого друга отца, высказывается со своего места.

— Мы должны выслушать её. Многие из нас хотят справедливости для Новака. Мы должны провести достойные похороны для него и увидеть, как приговор его убийцы приводят в исполнение. Если эта девчонка знает, кто в этом повинен, или сама несёт за это ответственность, я хочу услышать это.

Меня выводит из себя то, как он произносит «эта девчонка», словно не он практически наблюдал за моим взрослением и пережитым насилием от руки отца. Ещё один пример мужского клуба «не лезь не в свое дело», от которого я ни разу за эти годы не получила и крупицы помощи.

Председательница тяжело вздыхает, словно ее действительно раздражают все эти заявления, которые ей приходится выслушивать сегодня, вместо того чтобы устроить кровопролитие.

— Хорошо, отлично. Подтверждаю сделку.

Я качаю головой.

— Мне нужно письменное подтверждение. Подписанное, естественно.

О, по её взгляду я понимаю, что перехожу черту. Она хочет разорвать меня на части за наглость прервать вот так её суд.

Адриан издаёт громкий звук в попытке привлечь моё внимание, но я продолжаю игнорировать его, даже если моё тело дрожит от необходимости коснуться его, помочь ему. Заговоривший ранее мужчина достаёт из кармана пиджака блокнот и строчит записку, затем передаёт её председательнице.

Она смотрит мне в глаза, когда подписывается своим именем на странице.

— Лучше бы это оказалось чем-то чертовски стоящим.

Я делаю глубокий вдох и обхватываю живот снизу.

— Вы согласились, поэтому благодарю вас за то, что не убьете меня до рождения моего ребёнка.

В комнате наступает тишина. Становится так тихо, но все же ощущается гнев и враждебность. В большинстве своем это исходит от Адриана между мной и Андреа, разрушая его планы, поскольку теперь совет знает о существовании нашего ребёнка.

— Отлично, — заключает председательница, нетерпение сквозит в каждом слоге. — Твоё признание...

— Я убила их обоих. Отец был злым старым ублюдком, который изо всех сил старался превратить мою жизнь в ад. Мой жених Сэл с жестокостью изнасиловал и убил мою кузину, прежде чем попытаться убить меня. Из-за этого я убила и его тоже, — невозмутимо произношу я, словно мои внутренности не разваливаются на части.

— Ты убила их? Двух здоровых мужчин? Без помощи? — спрашивает мужчина постарше. Но в его речи нет вопросительной интонации, лишь насмешка. Он не верит ни единому моему слову.

Я пожимаю плечами, все ещё пытаясь выглядеть уверенной и спокойной.

— Маленькой женщине достаточно просто убить мужчину пистолетом. Отец пытался накачать меня наркотиками и вынудить сделать аборт, поэтому я выстрелила ему в живот и оставила умирать.

В комнате вновь становится тихо, и впервые за несколько минут я рискую взглянуть на Адриана в надежде на то, что он видит в моих глазах, что я делаю это ради него.

— Что скажешь ты? — произносит председательница, подобно мне обращая внимание на Адриана. Охранник отходит, чтобы убрать его кляп. Он по-прежнему не может стоять, но Адриан расправляет плечи и выглядит как сломленный король, кровь капает с его подбородка, словно он уже вырвал зубами кусок мира и планирует поглотить остальное.

Я проглатываю волну потребности и любви, что угрожает утянуть меня вниз и заставить отказаться от своих слов.

— Она – последняя из Новаков, и она носит наследника рода Доубеков. Её нельзя убивать, и ты знаешь это. Думаю, только она здесь этого не знает.

Он смотрит на меня с презрением и жалостью, и это словно пинок в лицо.

Черты председательницы омрачает недовольство из-за всех нас, и она откидывается на спинку кресла.

— Кажется, мне есть над чем поразмыслить. Она призналась. О том, что она – последняя Новак, знают только люди в этой комнате. Думаю, убить вас всех и покончить со всем этим – самый благоразумный выбор. Особенно учитывая тот факт, что у тебя есть склонность к выживанию, когда люди желают твоей смерти, — добавляет она, скользя взглядом по телу Адриана.

Я вырвусь из рук Андреа, заберусь на стол и впечатаю эту суку лицом в дерево, если она продолжит смотреть так на моего мужа.

— Тебе есть что ещё добавить? — она позволяет своему взгляду скользнуть по бедрам Адриана, растягивающим швы брюк в его скованной позе. — Может, мы должны поговорить наедине, и тогда нам удастся придумать что-нибудь.