Глава 10

Илай

Одиннадцать месяцев спустя…

— Блядь, вот так, — я издаю стон, сжимая основание своего члена. Крепко обхватываю его пальцами, потому что знаю, что ее рот не может опуститься так далеко. Мой член слишком длинный и толстый, и она не сможет принять его до конца, не подавившись.

Я крепко зажмуриваюсь и облизываю губы, зная, что вот-вот кончу. Другой рукой провожу по ее груди, потирая затвердевшие соски. Хочу ощутить ее руки на своем теле, но она не может дотянуться, стоя на коленях в душе.

Провожу рукой вверх и вниз по стволу, помогая ей доить меня до конца. Когда я кончаю, это происходит длинными струями, которые опускаются на ее шею и дерзкие мокрые груди. Это липкий беспорядок, и я должен буду потом помыть ее, чтобы потом сделать грязной снова.

Когда оргазм проходит, я прижимаюсь головой к плитке душа и пытаюсь сдержать разочарование. Это всего лишь фантазия. Я один в своем душе, и вода становится холодной. Образы Мэгги, которые я представлял в своей голове, улетучиваются вместе с моим освобождением.

Тепло, которое чувствовал в груди секунду назад, уходит, и все, что во мне остается — боль от желания того, что я не могу иметь. Пока нет.

Выйдя из душа, хватаю полотенце, вытираюсь и направляюсь из главной спальни на кухню. Беру ручку со стойки и иду к календарю, висящему на стене. Вычеркиваю сегодняшний день красными чернилами, показывая, что я на один день ближе к ней. Еще один месяц и я смогу покончить с этим.

Уйти из дома Мэгги было самой трудной вещью, которую я когда-либо должен был сделать. Но я знал, что это была правильная причина. Это был единственный способ держаться от нее подальше. Иначе я задушил бы ее своими чувствами. Через месяц ей исполнится восемнадцать, и тогда это будет ее решение. Я приду к ней и буду умолять простить меня за то, что ушел. Я буду умолять ее принять меня со всеми недостатками. Потому что она моя.

Тот единственный поцелуй окончательно утвердил все для нее, для нас. Я признался, как сильно люблю ее, и больше не могу отрицать своего желания. Пробовать ее сладость и чувствовать, как ее мягкое тело тает рядом с моим, было слишком. Я хотел всего этого и даже больше. Хотел впитать ее душу в свою и связать наши тела вместе на вечность.

Но я знал, что сейчас не самое подходящее время. Знал, что ей нужно немного времени, чтобы решить, действительно ли это то, чего она хочет. Записка, которую я оставил для нее, была жалким способом объяснить это, но делать это лично было бы неправильно. Если бы я был на расстоянии вытянутой руки от нее, я бы не дал ей шанса сказать «нет». И теперь, когда я нахожусь вдали от нее, она может сказать мне, что решила. Если я все еще тот, кого она хочет.

Я не из тех мужчин, у которых в жизни было много женщин. И уж точно не было отношений. Поцелуй Мэгги изменил все, и изменил меня. Я знаю человека, с которым хочу провести остаток своей жизни, и хочу, чтобы она выбрала меня. Но даже если она этого не сделает, в моей постели никогда не будет другой. Только мысли о ней будут согревать меня по ночам. Потому что я не смогу жить с заменой.

Мне хотелось бы думать, что я достаточно силен, чтобы позволить ей уйти и быть с кем-то другим, если это то, чего она хочет. Я повторяю себе это снова и снова, что если она выберет другого мужчину, то это тот, кто ей нужен. Я постараюсь, чтобы она поняла. Сделаю все, что в моих силах, чтобы показать ей, что люблю ее. И, может быть, тогда этого будет достаточно.

Я поддерживаю связь с майором с тех пор, как уехал, и он то тут, то там упоминал, как поживает Мэгги. Он несколько раз говорил о том, что она ходит на свидания и приводит парней для знакомства с ним. Каждый раз, когда он рассказывал мне об этом, я чувствовал, что меня вот-вот вывернет. Но мне приходилось напоминать себе, что это было частью плана. Дать ей год, чтобы понять, испытывает ли она ко мне те же чувства, что и раньше.

Майор ранил меня почти так же глубоко, как Мэгги. Часть меня задавалась вопросом, делал ли он это только для того, чтобы причинить мне боль, или пытался получить реакцию. Мы никогда не говорили о том, почему я ушел, но, думаю, что в глубине души он знал, что между мной и Мэгги что-то произошло или вот-вот произойдет.

Я хотел бы сказать, что мне удалось полностью держаться от нее подальше, но солгал бы. Я сильный, но у меня нет силы, когда дело касается моей Мэгги. Я наблюдал за ней каждый день. И я не имею в виду почти каждый день, имею в виду каждый гребаный день. Я наблюдал, как она приезжает в школу по утрам, чтобы убедиться, что она в безопасности. Наблюдал, как она уезжает домой после обеда или ходит с Элис по магазинам.

Всегда держался на расстоянии и старался, чтобы она не заметила, что я наблюдаю за ней, но не мог остановиться. Я должен был убедиться, что с ней все в порядке, и эгоистично, но это помогало облегчить боль в моем сердце.

Когда я жил с майором и Мэгги, меня тянуло в сотню разных направлений, и это убивало меня. Сначала мне казалось, что я вернулся домой и, наконец, нашел семью, которую искал всю свою жизнь. Мы все подходили друг другу, и казалось, что моя жизнь, наконец, обрела смысл. Потом мои чувства к Мэгги изменились. Сначала она была мне как младшая сестра, и я чувствовал, что защищаю ее. Но время шло, и, узнав ее, влюбился. Сильно.

Но, по крайней мере, одна часть моего мозга знала, что она слишком молода, и мне нужно было дать ей время. По крайней мере, до тех пор, пока она не станет совершеннолетней. После этого, по крайней мере, в глазах закона, она сможет решить, чего хочет. Это было похоже будто мое сердце разрывалось пополам, но я знал, что эту боль сможет остановить многое из того, что произойдет позже. Отдалившись и дав ей немного пространства, тем самым дал ей шанс подумать, была ли это какая-то глупая влюбленность или чувствовала хотя бы часть того, что чувствую я.

Время покажет. Остался всего месяц.

Одевшись, я подъезжаю к месту, где находится школа, и жду. Когда вижу, что подъезжает ее джип, я смотрю, как она выходит и берет свой рюкзак, прежде чем ее приветствует парень. Я сжимаю кулаки и стискиваю зубы, не в силах ничего сделать, кроме как наблюдать за происходящим. Она улыбается ему, и это как удар под дых. Все, чего я хочу, чтобы это улыбка была обращена ко мне, и я на короткое мгновение почувствовал мое солнце. Давно утраченное тепло, которого не хватало с того дня, как я покинул ее. Я так сильно хочу его вернуть, что болит сердце.

К счастью, он не прикасается к ней, когда они входят внутрь, и я выдыхаю. Возвращаюсь в свой грузовик и еду на работу, пытаясь выбросить из головы мысли о ней, с кем бы она там ни была.

Я закатываю глаза от собственных усилий, зная, что это невыполнимая задача.

Я искал, где остановиться еще до того, как переехал. Знал, что в какой-то момент мне придется обзавестись собственным домом, и, если быть честным, в глубине души я хотел иметь свой собственный дом с Мэгги. Не думаю, что я пришел к этой истине, пока не уехал, но теперь, оглядываясь назад, я делал все шаги, чтобы, когда я вернусь, мы могли быть вместе. В итоге я снял квартиру за углом от ее дома. Она достаточно велика для меня и, возможно, для Мэгги, если она когда-нибудь захочет этого. Я не позволяю себе думать о том, что она не захочет.

Придя на работу, я машу парню за стойкой и поднимаюсь наверх. После того, как я переехал из дома Мэгги, я попросил, чтобы у меня был свой собственный офис. Знал, что есть вероятность, что она может вернуться к волонтерству, поэтому изгнал себя из здания и перешел в другое через дорогу. Они используют его исключительно для консультаций, и это облегчает планирование моего дня. Даже если это означает, что я не могу взаимодействовать с группами, как раньше. Я не хотел, чтобы вид Мэгги побудил меня к действию, и я знал, что видеть ее там, видеть ее улыбку было бы слишком.

Я вхожу в свой кабинет и резко останавливаюсь, когда вижу человека в форме, сидящего напротив моего стола. Услышав меня, он встает и поворачивается ко мне.

— Лейтенант Стронг?

— Да, я могу Вам помочь? — Я делаю шаг вперед, пожимаю ему руку и жестом приглашаю сесть обратно, а сам сажусь за свой стол.

У меня в кабинете нет ничего ценного, поэтому я не запираю его. Нет ничего необычного в том, что некоторые люди, с которыми я разговариваю, заходят и оставляют мне записку, когда меня нет на рабочем месте. Но от вида морского пехотинца в форме в своем кабинете волосы на затылке встают дыбом.

— Я сержант Лайонс. Сразу перейду к делу, сэр, — говорит он, вытаскивая из сумки у его ног папку и кладя ее передо мной. — Майор Драммонд пропал без вести.

— Что? — Я чуть не вскакиваю со своего места, думая о том, чтобы побежать к Мэгги. Но останавливаю себя, зная, что сначала должен выслушать его.

— Информация засекречена, но мы можем сказать, что он работал над проектом для Пентагона. Это похоже на то, что под его командованием исполняли Вы.

Когда был активным военным, я занимался разведкой, и майор был тем, кто собирал информацию. Он был нашим главным командиром, но все делал из-за стола. Большую часть времени. Раз в сто лет ему приходилось выходить в поле. Такое случалось редко, тем более что он был отцом-одиночкой, и никогда не попадал в опасные ситуации. В голове прокручиваются самые худшие сценарии, и я понимаю, что этот человек не сидел бы здесь передо мной, если бы все было в порядке. Это наихудший сценарий, и мне нужно собраться с мыслями.

— Скажите прямо, он мертв? — Я сжимаю под столом кулаки и готовлюсь к удару его слов.

— Судя по нашим данным, у нас есть все основания полагать, что он все еще жив. Он попал в плен где-то в течение последних сорока восьми часов, но смог связаться с нами и сообщил положительные детали, которыми я не могу поделиться.

— А чем именно Вы можете поделиться? — Я стискиваю зубы, когда от нетерпения сводит шею.