Суки были у него в долгу, черт возьми.

Небольшой безобидный вуайеризм в любом случае никому не повредит. Это было проклятое преступление без потерпевших. Черт, это вообще не было преступлением. Скорее... какая-то... причуда.

Длинноногая девчонка в топе потратила некоторое время, поправляя помаду у раковины, наклоняясь над ней и корча губы на треснувшем грязном зеркале. Джонни нажал кнопку и увеличил масштаб, чтобы рассмотреть ее грудь поближе. Они были большими и выглядели офигенно в этом облегающем топе. Когда она закончила накрашивать помаду, она выпрямилась и посмотрела в зеркало, взъерошив волосы и снова надув губы, словно при поцелуе. Потом схватилась за сиськи и поправила их. Джонни застонал и потер свой затвердевший стержень через джинсы. Когда она подошла к туалету, он снова уменьшил масштаб.

Он выдохнул и сильнее сжал промежность.

Ладно, детка, время для главного события.

Девушка оторвала полоски туалетной бумаги и положила их на сиденье. Он видел, как многие из них так поступали. Ему было смешно, как они боятся микробов. Черт возьми, он обязательно чистил эту чертову штуку раз в неделю. Когда сиденье было полностью прикрыто, она опустила шортики, затем трусики и осторожно села.

Джонни потянул за язычок своей молнии, спустив его на несколько дюймов. Он долго и внимательно разглядывал бритую киску девушки. Более долгий, чем обычно, взгляд, благодаря ее чопорному нежеланию сидеть на сиденье. Возбуждение было больше, чем он мог вынести. Он взглянул на монитор парковки. Всего две машины на стоянке, его ржавое ведро "AMC Gremlin" и красный "Corvette", который, как он предположил, принадлежал девчонке.

Действуй.

Он расстегнул штаны и вынул свой член. Прежде чем он начал обивать свое мясцо, он придвинул ближе коробку салфеток, стоявших на столе. Когда он снова посмотрел на монитор, у него перехватило дыхание, и по спине пробежал холодок.

Девушка смотрела прямо на то место в углу ванной, где он установил микрокамеру. По ту сторону стены находилась комната, где хранилось пиво. Это было прямо за охладителями пива. Он стоял на лестнице и просверлил стену оттуда. Это было легко. Хитрая ухмылка на ее лице говорила о том, что она знала, что камера там, но это было невозможно. Он никогда никому об этом не говорил, и это было практически незаметно. Единственное, о чем он мог догадаться, это то, что кто-то зашел в магазин и заглянул в офис в то время, когда он был особенно отвлечен, застигнув его во время дрочки, наблюдая за девушкой в туалете. Ему было трудно поверить, что он когда-либо ослабил бдительность настолько, чтобы это произошло, но какое еще могло быть объяснение? Другое дело, что он не мог понять, почему, если это произошло, об этом не сообщили властям.

Однако, прежде чем он смог потратить какое-то дополнительное время на размышления об этом, произошло еще кое-что странное.

Девушка в топике откинулась назад, раздвинула ноги и протянула руку между ног. Она откинула голову назад и широко раскрыла рот. Он услышал ее тихий стон и понял, что она мастурбирует. Он не мог в это поверить. Ничего подобного никогда не случалось в "Kwik-Stop". Пару раз парочки деревенщин проскальзывали в туалет, чтобы быстро потрахаться, полагая, что их никто не видит, и никогда не осознавая, что он знал, чем они занимались, все это время. Он видел каждую секунду в HD-качестве. Но это было иначе. Это не была марамойка, трахающаяся с каким-то дряблым деревенщиной. Эта цыпочка была качественной. У нее было одно из самых сексуальных тел, которые он когда-либо видел. И более того, она всем своим видом показывала, что выступает для него. Она снова посмотрела в камеру и улыбнулась, облизывая губы.

Вот дерьмо, - подумал Джонни. - Чё она, блядь, в него втюрилась!

Ноздри Джонни раздулись, когда он уставился на монитор в туалете и начал поглаживать свой член все сильнее и сильнее. Он был на грани того, чтобы разбрызгать сперму по всему столу, когда услышал скрип двери, открывающейся шире позади него. Поспешно убрав свое барахло, он нажал на кнопку, чтобы отключить трансляцию из туалета. Затем он развернулся на вращающемся стуле и увидел, что еще одна горячая цыпочка вошла в "Kwik Stop". Эта тоже была высокой длинноногой блондинкой, но черты ее лица были мягче, менее суровыми, чем у девушки, которая в данный момент гладила свою "киску" в уборной.

Было также что-то немного знакомое в самодовольном, высокомерном выражении ее лица.

Джонни нахмурился.

- Я вас знаю?

Она тихонько рассмеялась.

- Что-то в этом роде. Но на самом деле, нет.

- Что это?

Он кивнул на стеклянную банку, надежно зажатую в ее элегантной правой руке. В ней была какая-то прозрачная жидкость.

- Подарок для тебя. Во славу Cатаны, лузер!

Она шагнула дальше в комнату и плеснула содержимое банки ему в лицо. Он закричал, когда сильнодействующая кислота начала шипеть и почти мгновенно растворять его кожу. Он упал со стула на спину на грязный пол. Вскоре его глаза тоже плавились, но прежде чем зрение полностью исчезло, он в последний раз смутно взглянул на девушку, которая изуродовала и ослепила его. К тому времени рядом с ней стояла девушка из туалета. Они засмеялись над звуками его страданий и начали пинать его, пока он корчился на полу.

Тогда к нему пришло прозрение. Он был прав. Они не знали друг друга. На самом деле, нет. Но он точно знал, кто они. Эти девчонки были двумя из той троицы, которая устроила то дикое избиение в старшей школе. Они вернулись, чтобы закончить работу. Когда нож пронзил его сердце, это было почти как акт милосердия.

Дневной марафон ужасов на "39-oм канале" начался в полдень с показа "Ночи живых мертвецов". Либби Николсон, шестнадцатилетняя ученица младшего курса средней школы Литтлбург, в тот день рано закончила учиться, чтобы с самого начала посмотреть весь марафон. Она добралась домой как раз вовремя, чтобы положить пакет с попкорном в микроволновую печь и устроиться на диване, когда фильм начался.

"39-й канал" был местной независимой станцией, а это означало, что фильмы марафона будут редактироваться по содержанию. Нецензурная лексика будeт заглушена, и некоторые из самых отвратительных кровавых сцен будут вырезаны. Это не беспокоило Либби, которая смотрела все фильмы, запланированные к марафону, без цензуры бесчисленное количество раз. У ее отца была большая коллекция ужасов на DVD, и многие из старых кровавых классических произведений были легко доступны на "Shudder" и многих других потоковых сервисах. Телевидение больше не было единственным развлечением в городе уже давно. В наши дни вам не нужно было смотреть фильм или шоу в определенное назначенное время. VOD и стриминг все изменили. Вы могли смотреть практически все, что хотели и когда хотели.

То, что VOD и потоковые сервисы не могли воспроизвести, по большей части, так это очарование просмотра этих фильмов с графом Виктором фон Грэйвмором на "Shock Theater". Старый хамоватый исполнитель в течение нескольких десятилетий вел еженедельное шоу ужасов на "39-oм канале", а ежегодный марафон на целый день был тем, чего Либби с большим нетерпением ждала каждый год, начиная с начальной школы.

Она взяла пригоршню попкорна из миски стоявшей на ее коленях и проглотила горсть, наблюдая, как Грэйвмор пробирается по комнате, которая была разработанa так, чтобы выглядеть как логово вампира из старого фильма студии "Хаммер". Стена позади него была покрыта пенополистиролом, отформованным и окрашенным, чтобы напоминать стену средневековой темницы. На длинном столе стояла открытая шкатулка с плюшевой красной обивкой. Повсюду была пыльная паутина. В кованой птичьей клетке, свисавшей с потолка, покоилась явно поддельная отрубленная голова с дико растрепанными волосами. Жуткие звуковые эффекты играли на заднем плане. Все это было так восхитительно и в то же время так глупо.

Грэйвмор произнес один из своих фирменных жутких каламбуров, заставив Либби хихикнуть, когда его сегмент закончился и фильм возобновился. Она проглотила еще пригоршню попкорна и облизнула пальцы. Попкорн, который она любила, назывался "Взрыв масла". Это был самый маслянистый попкорн, доступный в местном продуктовом магазине, и, по ее мнению, самый близкий к настоящему попкорну, который продавался в кинотеатрах. Иногда она съедала несколько пакетов за одну ночь просмотра фильмов. Удивительно, что она еще не растолстела. Ее первая чаша, подготовленная для марафона, была уже почти пустой. Она раздумывала, начинать ли открывать вторую упаковку, когда раздался звонок в дверь.

Либби вздохнула.

Наконец-то.

Она поставила миску на журнальный столик и встала, чтобы открыть дверь. Человеком на крыльце, вероятно, была Энн Кэллоуэй. Семья Энн летом переехала в Литтлбург. Либби и Энн познакомились в начале учебного года и быстро сблизились из-за взаимной любви к фильмам ужасов. В тот момент она, вероятно, считалась самой близкой подругой Либби. Она прожила всю свою жизнь в этом паршивом городе, так и не обзаведясь близкими друзьями. Не то чтобы она проводила слишком много времени, испытывая из-за этого сильную тоску. Большинство детей, выросших здесь, были простыми и скучными. Они были неспособны понять кого-то вроде нее. С другой стороны, Энн была родом из большого города и была более искушенной. Они могли бы вести философские беседы о жизни и Вселенной, что никогда не было возможно с простыми детьми, родившимися и выросшими здесь. Это было такое интеллектуальное освобождение для Либби. Такое полное откровение.

Однако Энн еще не знала, что Либби ужасно влюбилась в нее. Увлечение началось относительно легко и невинно в первые дни их дружбы, но со временем превратилось в навязчивую идею. Большую часть ночей она лежала без сна в постели и фантазировала о поцелуях с подругой, а может, даже и о других делах. То, что Либби никогда раньше не делала, ни с кем. Когда они были вместе, она горела желанием рассказать Энн о своих чувствах, но до сих пор ей не хватало смелости.