ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

ДАЛЛАС

Уиллоу: Нам нужно поговорить.

Ее сообщение – не единственное, что меня беспокоит. Она отправила его в три часа ночи. Раннее утро – это время, когда твой мозг работает лучше всего, перебирая важные решения, дерьмо, которое ты хочешь забыть, но не можешь.

Хорошо это или плохо, что нам нужно поговорить?

Стоит ли мне ехать в аэропорт?

После того как я отвезу Мейвен в школу, я звоню Хадсону и сообщаю ему, что сегодня задержусь, а затем еду прямо в квартиру Уиллоу. Надеюсь, что она не будет пуста, когда я туда приеду.

Я поднимаюсь по лестнице по три ступеньки за раз и нахожу ее сидящей на диване. У меня в груди становится тяжело, когда я замечаю разбросанные повсюду коробки для переезда. Некоторые плоские, некоторые собраны вместе, некоторые заклеены скотчем с нацарапанными на них словами.

Она нервно оглядывается на меня, пока я пробираюсь через комнату. Я не свожу с нее глаз, словно вижу ее в последний раз. Ее пухлые от природы губы, идеально обхватывающие мой член, сжимаются, когда она наблюдает за мной. Волосы, которые я так люблю перебирать пальцами, распущены в свободные локоны. Женщина, в которую я влюбился, собирается уйти с оставшимися кусочками того, что от меня осталось.

— Привет, — говорит она. — Ты так и не написал мне ответ. Я не была уверена, получил ли ты мое сообщение.

Почему? Она пыталась выбраться отсюда до моего появления?

Я беру наполовину заполненную коробку и высыпаю содержимое. Мне нужны вещественные доказательства того, что моя жизнь изменится. Что я вернусь к тому жалкому засранцу, каким был до того, как она взяла меня под контроль.

— Какого черта? — кричит Уиллоу, сползая с дивана в расстройстве.

Я хмуро смотрю на вещи на полу. Одежда. Обувь. Мой взгляд останавливается на туфлях, которые она оставила у меня дома той ночью. Ее взгляд переходит на меня, затем на кучу на полу и снова на меня.

Откуда взялась эта внезапная перемена?

Мы проводим все свободное время вместе, и, насколько я понимаю, нам это нравится. Никаких ссор не было. Все предродовые встречи прошли хорошо.

Что случилось? Где все пошло не так?

— Ты куда-то собираешься? — спрашиваю я.

Ее брови сходятся.

— Коробки для переезда выдали это?

— Конечно. — Я изо всех сил стараюсь сохранить спокойный голос.

Стресс вреден для ребенка. Мы не можем рисковать еще одним выкидышем. Я не буду спорить. Не буду спорить. Она решает. Я перееду, если она этого захочет, найду работу разносчиком еды в Лос-Анджелесе, если придется, переверну свою жизнь с ног на голову, чтобы сохранить ее.

Она качает головой в сторону.

— Я думала, это то, чего ты хочешь?

Я стиснул зубы.

— Я никогда этого не хотел. Я ни разу не говорил тебе собрать вещи и бросить нас. Просто чтобы ты знала, то, что ты делаешь, приведет к тому, что я и моя дочь будем разбиты. Ты понимаешь? Ты не должна отворачиваться от нас, потому что мы в тебя влюбились. Я влюбился в тебя. — Я качаю головой, мой голос срывается. — И мы не хотим, чтобы другой человек, которого мы любим, бросил нас.

Она выдохнула и улыбнулась.

Какого хрена?

— Ты ударился головой? Эти коробки для меня, чтобы я переехала к тебе.

Ее ответ снимает тяжесть с моей груди.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что собирала свои вещи, потому что принимаю предложение переехать к тебе, придурок.

Черт, у моей девочки острый язычок.

Глупость пронзает меня насквозь. Прошло столько времени с тех пор, как я предложил ей переехать, что я решил, что это не вариант.

Она остается. Господи, блять, ура.

Я улыбаюсь, пока она тупо смотрит на меня.

— Итак, теперь, когда ты знаешь, что я не оставлю твою задницу, обещай мне, что больше не будешь так делать, — говорит она, ее тон становится безэмоциональным. — Если ты хочешь, чтобы я переехала к тебе, ты не можешь ходить вокруг да около, говоря то, что не имеешь в виду.

Я качаю головой и смотрю на нее в замешательстве.

— Что я не имею в виду?

— Что ты любишь меня. — Она опускает руки к бокам. — Мы отлично ладим, у ребенка будет двое родителей, но не надо меня обнадеживать. Я уже приняла решение переехать к тебе, так что тебе не нужно мне врать.

О, черт.

Слово на букву «Л» больше не сходило с моих уст с тех пор, как мы потеряли ребенка. В страхе, что она убежит, я каждый раз останавливал себя. А теперь я, тупица, проболтался и разрушил все шансы на то, что она переедет ко мне.

Я приближаюсь, пока она не отпихнула меня, и иду к ней, пока она не упирается спиной в стену. Я прижимаю руку к ее щеке, а она обхватывает мою шею, массируя накопившееся напряжение. Я смотрю вниз, ища зрительного контакта, но она его не дает.

— Посмотри на меня, — шепчу я. Мой голос становится грубым. Хриплым. Мое дыхание сбивается, когда она это делает. — Я бы солгал, если бы сказал, что не люблю тебя.

В тот вечер я не привез ее с собой домой, ожидая, что влюблюсь. Я никогда не думал, что рождение неожиданных детей, поездки на машине, вынужденная остановка, а затем выкидыш вызовут во мне столько эмоций. Что это согреет мое холодное сердце. Что это сделает меня ближе к ней.

Ей это удалось.

Она заставляет меня хотеть быть лучшим мужчиной.

Мужчиной, который снова верит в любовь, потому что он влюблен в нее.

Она сильная женщина с золотым сердцем, которая принесла фонарик в мою темноту, чтобы показать мне путь к счастью, когда я боролся, чтобы не найти выход.

Я не потеряю ее.

— Скажи мне, что ты тоже это чувствуешь, — говорю я.

На ее лице заметно беспокойство. Колебания говорят мне о том, что она не уверена в том, что если скажет это, ей снова не будет больно. Мой пульс учащается. То же чувство пронизывает и ее. Она бы не согласилась переехать к нам, если бы это было не так.

— Я боюсь почувствовать это, — наконец отвечает она. — Я боюсь, что любя тебя, я тянусь к тому, что никогда не будет моим. Спасательный круг, до которого я не могу дотянуться, потому что ты влюблен в другую.

Я смотрю на нее сверху вниз, не мигая.

— Я всегда буду твоим спасательным кругом. Ты всегда сможешь связаться со мной, потому что у тебя есть мое сердце. Неважно, через что ты проходишь, я буду рядом с тобой, помогая тебе держаться.

Слезы наполняют ее глаза.

— Ты не можешь любить меня так, как любил ее.

— Ты права. То, как я люблю тебя, отличается от того, как я любил ее. Я полюбил тебя по-другому, по другим причинам, чем Люси. Я влюбился, чтобы найти любовь, узнать твои причуды, как заставить тебя улыбаться, услышать твои страхи и познакомиться с самыми глубокими уголками твоей души. Я любил Люси. Я никогда не перестану любить память о ней, но я могу любить тебя вместе с ней.

Я вырос вместе с Люси. Я любил ее столько, сколько себя помню, но я не помню, чтобы влюблялся в нее, потому что знал о ней все. Это что-то новое для меня. Другая любовь, но все же любовь. Нельзя любить одинаково каждый раз.

Я сжимаю бедра Уиллоу и надеюсь, что мой следующий вопрос не перейдет все границы.

— Ты уже готова признаться, что любишь меня?

Она качает головой.

— Тогда почему ты плачешь?

— Гормоны, — прохрипела она. — Чертовы гормоны.

— Можешь пока свалить все на это. — Мой рот находит ее рот и дарит ей долгий поцелуй, прежде чем отстраниться и погладить кончик ее носа. — Но я спрошу об этом позже.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, когда я перемещаюсь по комнате и беру коробку.

— Помогаю тебе собрать вещи. Ты можешь оставаться в квартире столько, сколько захочешь, но я собираюсь провести с тобой под моей крышей столько времени, сколько смогу получить.