Он молчит, пока я не проглочу свою порцию.

— Тогда я был в темном месте.

Я опускаю ложку в миску.

— Что? — Почему он заговорил об этом? Отмена миссии. Пожалуйста.

— Тем утром. Черт, несколько месяцев.

Я достаю ложку из миски, и мое сердце замирает от страдальческого выражения на его лице.

— Иногда я все еще такой. — Он проводит рукой по лицу. — Прости, что подкидываю тебе это дерьмо после кошмарного дня, который мы провели, но я вижу, что тебя беспокоит, когда я упоминаю ее.

Это справедливо, что я честна в ответ.

— Услышав ее имя, я чувствую себя виноватой.

Он похлопывает по месту рядом с собой, и я принимаю приглашение, проскальзываю между маленьким пространством между нами и сажусь рядом с ним.

— Если кто и должен чувствовать себя виноватым, так это я, — говорит он.

— Я явно сыграла в этом какую-то роль. — Он не трахал себя. — И сегодняшний день не был кошмаром. Я получила удовольствие, — добавляю я.

— Тебе не нужно лгать, чтобы мне стало легче.

Я шлепаю его по руке.

— Ты знаешь, что я не стала бы врать об этом. Я использую любую возможность, чтобы подколоть тебя.

— Это точно. Я тоже получил удовольствие. Честно говоря, в последнее время я чувствую себя счастливым только тогда, когда я с тобой. — Он тяжело вздохнул. — Ты вытащила меня из моего напряженного, разбитого мира и подарила мне хороший день. То же самое с ночью, которую мы провели вместе. Я нравлюсь себе, когда я с тобой. Я забываю о потерях и обидах. Ты заставляешь меня снова почувствовать себя живым.

Я киваю. Он скучает по Люси и всегда будет скучать по ней, но он открывает часть себя для меня.

Продолжай.

Нет, остановись. Красный свет. Не тяни меня в этот туннель, если он закончится болью.

Продолжай.

Почему я не могу мыслить здраво? Мне нужно думать головой, а не сердцем.

— Если бы я мог вернуть все назад, я бы это сделал, — продолжает он.

— Вернуть нас назад, когда мы переспали?

— Нет, вернуть мое поведение. Возможно, я не был там весь, но я привел тебя в свой дом не для простого траха. Это я тебе обещаю.

Я сталкиваю его плечо со своим.

— Теперь моя очередь сказать, что ты не должен лгать, чтобы мне стало легче.

— Детка, никакой лжи. Возможность быстро потрахаться была открыта для меня несколько раз, но я никогда не поддавался ни на какие уговоры. Ни разу. Пьяный. Трезвый. Похотливый, как черт. Не только мой член чувствовал связь с тобой. Я не хотел признаваться себе в этом в то утро. — Он качает головой. — Мне все еще трудно признать, что ты что-то из меня вытащила.

Я сжимаю руки в кулаки.

— Да, между нами есть влечение, но это все, на что способны наши отношения. — Я отказываюсь становиться заменой другой женщины.

Он кладет руку на мое колено и вдыхает.

— Я знаю. Мы останемся друзьями и родителями. Я сказал это не в надежде, что у нас снова будет секс. Я сказал это, чтобы ты знала, что я никогда не хотел проявить неуважение к тебе, и то, что произошло той ночью, похоже, заставляет нас чувствовать себя неловко большую часть времени. Я не хочу этого.

— Я тоже, — шепчу я.

— Хорошо. Тогда решено. — Он обхватывает меня за плечи. — Мы теперь друзья.

***

Уже почти полночь.

Несмотря на то, что мы поговорили о том, что больше нет неловкости, она все еще не покинула пределы комнаты. Все было хорошо, пока мы заканчивали есть, когда нам приходилось пользоваться зубной щеткой, потому что в автомате была только одна, и даже когда мы смотрели бесконечные серии «Копов», которые, как я узнала, являются его любимым шоу.

Теперь наша проблема – это ложиться спать.

Мы должны устроиться поудобнее и забраться под простыни. Свет будет выключен. В этом есть интимность, нравится нам это или нет.

— Ты готова признать, что устала? — спрашивает Даллас, когда я на одиннадцатый раз зевнула. Он усмехается. — Давай, иди спать. Ты не пропустишь здесь ничего интересного.

— Ладно, — простонала я. — Если ты настаиваешь. — Моя футболка поднимается, когда я сползаю вниз, пока моя голова не ударяется о твердую подушку. Воздух в комнате становится разреженным, когда я поднимаю голову и замечаю его взгляд, прищуренный на мой обнаженный живот.

Он поднимает руку.

— Можно?

Я киваю в ответ, так как мне трудно подобрать слова. Мой живот вздрагивает в тот же момент, когда он прижимает к нему свою крепкую руку. Меня осеняет, что он никогда раньше так не прикасался к моему животу. Даже во время УЗИ.

Его прикосновение успокаивает меня, совсем не так, как я думала, и я устраиваюсь на локтях, чтобы наблюдать за ним. Он нежен, обращается со мной, как с дорогим фарфором, и с трепетом гладит мою кожу рукой.

— Не могу поверить, что у нас здесь растут два ребенка, — шепчет он.

Я улыбаюсь, когда он сдвигается, чтобы оказаться на уровне моего живота.

— Это прекрасно. — Он поднимает голову и смотрит на меня сочувствующими глазами. — Ты чертовски красива. — Он опускает голову и прижимается губами к моему животу. — Чертово совершенство.

Я скучаю по его прикосновениям, как только он отстраняется и устраивается поудобнее на боку. Улыбка, которая была приклеена к его губам с тех пор, как я дала ему разрешение, все еще там, пока он смотрит на меня.

Он ждет, что я скажу ему не называть меня красивой, сделаю язвительный комментарий, потому что именно так я поступаю, когда разговор становится тяжелым.

— О чем ты думаешь? — наконец спрашивает он.

О том, что твои прикосновения успокаивают меня больше, чем ванна с лавандой и дорогой массаж. Что я жалею, что мы не договорились о платонических отношениях, потому что то, что я хочу делать с тобой сейчас, далеко от этого.

— Я думаю... — Мне требуется секунда, чтобы что-то придумать. — Я думаю, что сегодня официально самый странный день в моей жизни.

Он качает головой в сторону.

— Это то, что у тебя на уме?

Я сглотнула.

— Да.

— Похоже, ты глубоко задумалась об этом, — возражает он, проводя пальцем по подбородку.

— Это глубокая тема. — О, черт. Давай вернем наше внимание к людям, которых арестовывают, пожалуйста.

— Черт, хотел бы я сейчас читать твои мысли, но я соглашусь с твоим ответом.

Я вопросительно поднимаю брови.

— Я буду вести себя так, будто меня убедили в самой странной лжи в твоей жизни. — Ухмылка играет на его пухлых губах. — Сегодняшний день был более странным, чем тот, когда один из преследователей Стеллы ворвался к ней в дом, переоделся домработницей и умолял ее накрасить губы черной помадой, пока она спускалась к нему? — Он смеется. — И, если я правильно помню, ты ударила его электрошокером еще до того, как я вошел в комнату.

— Придурок заслужил это, — бормочу я.

Он разражается смехом. Настоящий смех. Мне кажется, что я сорвала джекпот каждый раз, когда я получаю это от него.

— Придется считать, что между ними ничья.

— Я соглашусь с этим и соглашусь, что оказаться с тобой на обочине было насыщенно событиями. Плюс в том, что я всегда буду помнить об этом. За один день мы установили более прочные отношения и узнали друг о друге больше, чем за годы совместной работы. Так что спасибо тебе за хорошие воспоминания и за то, что не бросил меня. Есть лапшу рамен и смотреть марафон «Копов» в одиночестве было бы не так весело.

Я опускаю голову, чтобы скрыть пошлую улыбку, которая меня грызет. Ему нужно перестать говорить так, если он хочет остаться на уровне просто друзей. Я поднимаю взгляд, когда он придвигается ближе, стирая небольшое расстояние между нами, и его глаза смягчаются, когда он впивается в меня.

Я играю с цепочкой своего ожерелья.

— О чем ты думаешь?

Теперь моя очередь задавать вопросы. Надеюсь, он не будет лгать, как это сделала я.

Его челюсть сжимается.

— Ты хочешь знать правду?

— Конечно.

— Я думаю о том, как сильно я хочу поцеловать тебя прямо сейчас, — отвечает он без колебаний.

Предвкушение проносится по моему телу прямо между ног, но я сохраняю спокойное выражение лица.

— Тогда что тебя останавливает?

Прощайте, платонические планы совместного воспитания. Здравствуй, сложное дерьмо.

По крайней мере, это будет сопровождаться оргазмом. Надеюсь.

Он усмехается.

— Хороший вопрос.

Мой язык выныривает, чтобы смочить мои губы, в то же время он прижимает свой рот к моему. Он посасывает кончик моего языка, прежде чем погрузить свой в мой рот. Никогда еще вкус обычной зубной пасты не казался мне таким восхитительным. Наши губы скользят друг по другу, как будто мы делали это годами.

Мое сердце колотится, когда он приподнимается, чтобы переместиться на меня, сохраняя наши губы соединенными, и я раздвигаю ноги, чтобы дать ему достаточно места, чтобы проскользнуть между ними. Я делаю глубокий вдох, когда его рот покидает мой, чтобы провести поцелуями по изгибу моей шеи.

Он наклоняется надо мной, оберегая мой живот, и все, на что я смотрю, – это его эрекция, проступающая сквозь тонкие спортивные шорты. Мой пульс учащается, когда я вспоминаю, какой он большой и как потрясающе он ощущался во мне в прошлый раз. Не теряя времени, он трется своей полнотой о мою сердцевину, чтобы задеть мое самое чувствительное место. Я близка к оргазму еще до того, как мы начали.

Это не займет много времени. Меня не трогали целую вечность, и если он говорит правду, то и его тоже. Нам нужно не спешить, если мы хотим, чтобы это длилось долго.

К сожалению, то, что мне нужно, это не то, чего хочет мое тело.

Мне нужно кончить.

Мне нужно, чтобы это длилось дольше.

Почему этот мужчина постоянно вызывает смешанные эмоции?

— Еще, — умоляю я и извиваюсь под ним. Так хочется, чтобы это длилось дольше. — Мне нужно больше.

Больше прикосновений. Больше поцелуев. Больше его везде.

Моя спина выгибается, когда его рот возвращается к моему. Этот поцелуй отличается от предыдущего мягкого. Он жадный. Необузданный. Страстный.

— Где ты хочешь больше? — спрашивает он у моих губ.

— Везде, — стону я.

Он глубоко стонет, когда я провожу ногой вверх-вниз по его ноге и начинаю двигаться сильнее, чем положено. Я смещаюсь, пока его член не упирается мне в идеальное место, а затем я трусь об него.