Глава 43

Лиам

День пятьдесят четвертый

Лиам и Бишоп зашли в начальную школу с восточной стороны.

Они быстро, но осторожно двинулись по широким коридорам, покрытым густой тенью, прямоугольные люминесцентные светильники, прикрепленные к потолку, не горели и были бесполезны. По обе стороны стояли металлические шкафчики. Двери классов распахнуты настежь, предлагая возможности для засады.

Мокрые ботинки Лиама скользили по кафельному полу. Повсюду валялись стреляные гильзы. Стены и потолок испещрены многочисленными пулевыми отверстиями. В воздухе пахло учебниками и гарью.

С другой стороны здания послышалась далекая, единичная стрельба. Рейносо, Перес, Хейс и их команда отгоняли около десятка ополченцев.

— Не бросайте меня! — раздался голос впереди. — Пожалуйста!

С бешено колотящимся пульсом, они с Бишопом обогнули угол, держа оружие наготове.

Русоволосый мужчина в полицейской форме прислонился к стене шкафчиков в конце коридора. Под ним растеклась огромная лужа темной крови. Это был Орен Труитт.

— Ты иди, — сказал Лиам Бишопу. — Я позабочусь о нем, а потом догоню.

Бишоп кивнул без слов и отправился на помощь команде Рейносо.

— Он выстрелил в меня, — простонал Труитт, в его голосе звучало удивление. — Это сделал Саттер. Этот подонок даже не колебался. Я до сих пор не могу в это поверить…

Держа пистолет наготове, Лиам приблизился и направился в класс справа, чтобы его проверить. Там он увидел опрокинутые парты и стулья, бумаги, разбросанные по полу.

Внутри лежали два трупа — один ополченец, другой — гражданский средних лет, один из добровольцев, которых привела Коринна Маршалл. Большая часть его лица отсутствовала, но Лиам все равно узнал его — Уэйн Маршалл. Муж Коринны, отец Джонаса.

— Все чисто, — прохрипел Труитт. — Остался только я.

Чувство вины пронзило Лиама. Он отогнал его прочь и опустился на колени рядом с раненым, хрипя от боли в ребрах.

— У меня есть мой ИПП. Потерпи.

— Их было слишком много. Думаю, одного я все же прикончил. Но не Саттера. Я сдерживал их, пока не прибыл Хейс с подкреплением и не вытащил нас из ловушки. — Он поморщился и тяжело вздохнул. — Впрочем, слишком поздно для меня.

— Вы хорошо поработали. Ты отлично поработал.

Труитт посмотрел вниз на себя, его лицо стало ужасающе белым. Темно-красная жидкость пузырилась из дыр, пробитых в плече, и стекала в промежность, заливая штаны.

Кровь сочилась между его пальцами, сложенными на животе. На нем был тактический жилет, но пули прошли слишком низко.

Лиам переложил пистолет в одну руку, взял перевязочный пакет из нагрудного кармана и зажал упаковку между зубами, чтобы разорвать ее. Одним глазом он следил за концом коридора, а другим — за выполнением поставленной задачи.

— Нет, — слабо выговорил Труитт. — Оставь это. Не трать его на меня.

Лиам не стал спорить. В этом не было никакого смысла.

Даже если бы у них имелась поддержка с воздуха и медицинская эвакуация через шестьдесят секунд, даже с травматологической бригадой наготове — у Труитта нет шансов. Он знал это так же хорошо, как и Лиам.

Лиам положил пакет обратно в карман.

— Мне жаль, — произнес он, потому что сказать ему было больше нечего. Никакие слова не могли снова собрать этого человека воедино. Так же как не могли вернуть Уэйна Маршалла к жизни.

— Я всегда хотел быть полицейским. — Труитт снова закашлялся, кровь пузырилась на его губах. — Я всегда хотел быть героем, понимаешь? Тем, кто бежит навстречу опасности, а не убегает от нее. — Он слабо рассмеялся. — Никто не говорит тебе, что все совсем не так, как в кино. Что это чертовски страшно. Что ты обделаешься от страха.

— Мне это знакомо.

— Скажи этому мешку с навозом Рейносо… скажи ему… — прохрипел Труитт, его глаза расширились, взгляд стал отстраненным. — …он чертовски хороший… коп.

— Я скажу.

— Позаботься… о… позаботься…

Лиам положил ладонь на окровавленную руку Труитта.

— Обязательно.

Вдалеке послышались выстрелы. Стрельба велась с запада, со стороны Главной улицы.

Он посмотрел на Труитта. Ни один человек не заслуживал смерти в одиночестве. Лиам потерял слишком много братьев в адских пустынях Ирана и Афганистана. И всегда это были хорошие парни, их бессмысленные смерти неизменно приводили его в ярость

Лиам не знал хорошо ни Труитта, ни Уэйна Маршалла. Они оба погибли за дело, которое он возглавлял.

Такова цена, которую требовала свобода. Она всегда оплачивалась кровью. Всегда.

Лиам так и оставался рядом с Труиттом, сжимая его перепачканную кровью руку, пока тот не умер. Они вернутся за телами позже.

Он вытер кровь о штанину, встал и двинулся по коридору в сторону битвы. Ему хотелось пойти в противоположном направлении, найти Ханну, но долг не позволял. Клятва, которую нужно сдержать.

Рейносо успешно отвлекал ополченцев, но надолго ли? Они должны вести перестрелку вдали от гражданских лиц, подальше от Ханны и всех остальных.

Лиам чувствовал усталость в узлах на плечах, в жжении в ребрах, в сдавленных нервах в пояснице, похожих на скрученные нити колючей проволоки — каждая клеточка его тела болела.

Но он по-прежнему жив. Он все еще мог бороться за то, что имело значение. Он все еще мог защищать город.