Глава 13

Мейсон

Ты так близка лишь в шаге от меня.

Нежна, сладка.

Она тебе нужна, как воздух,

Чтоб спрятать тот обман.

Будь нежен, ласков,

Она ведь не поймет.

Но если уж узнает правду,

Не жди ее назад.

В ресторане «Блю-Хилл» вечером всегда приглушен свет. Наряду с успокаивающими звуками льющейся по каменной стене воды и зажженными свечами на столе создается романтическая атмосфера. Пока я нахожусь в ожидании, когда Джулс войдет в дверь, я замечаю, что гости ресторана почти не шумят, и единственные звуки здесь — это звон столового серебра и бокалов.

Кончиками пальцев касаюсь серебряных зубцов салатной вилки и слежу за входом и метрдотелем. Пока сижу здесь двадцать минут, наблюдаю, как гости приходят и уходят, и испытываю разочарование, что это вошла не она. Я снова смотрю на часы: у Джулс есть еще пять минут до того, как как можно будет считать, что она опаздывает.

У меня вошло в привычку приходить заранее, но на этот раз я жалею об этом. С каждой минутой мне все сильнее и сильнее хочется уйти. Любопытство — единственное, что удерживает меня на месте. Дверь открывается, и мягкий стук каблуков по полу отдается эхом в помещении.

Она здесь. Джулс снимает серое шерстяное пальто и кладет его на руку, когда направляется к метрдотелю. Я встаю прежде, чем она успевает произнести хоть слово, застегиваю пиджак и иду к ней. Я нахожусь всего лишь в нескольких столиках от нее, и она видит меня в тот момент, когда мужчина уточняет, бронировала ли она столик.

— Она со мной, — мой голос звучит глубоко, уверенно... и по-собственнически.

Когда Джулс поворачивается на мой голос, подол ее платья сливового цвета обвивается вокруг бедер. Платье плотно облегает ее попку и талию, демонстрируя фигуру и напоминая мне, как она выглядела подо мной прошлой ночью.

— Конечно, — кивает метрдотель.

— Спасибо, — ласково говорит Джулс, одаривая его мягкой улыбкой и оглядываясь на меня.

Всего лишь быстрый взгляд, прежде чем румянец заливает ее щеки, и она заправляет прядь волос за ухо и направляется ко мне.

В Джулс видна застенчивая элегантность, но ощущается и нечто большее. Я хочу копнуть немного глубже, хотя бы из чистого любопытства.

Жестом указываю на стол, отодвигая для нее стул, как настоящий джентльмен. Хоть это и не в моем характере, но я использую ряд хороших манер, чтобы произвести впечатление на женщину.

— Я удивлена, что ты снова захотел со мной встретиться, — говорит Джулс, когда я сажусь на свое место. — Кстати, спасибо, — добавляет она, прежде чем я успеваю ответить.

Ее взгляд скользит от меня к свече. Я не упускаю из виду, как она бросает взгляды вокруг нас, как будто ищет кого-то.

Я слегка киваю, кладу салфетку на колени и даю ей время устроиться поудобнее. Официант быстро наливает ей стакан воды.

— Добрый вечер. Могу я для начала предложить вам что-нибудь выпить?

Молодой человек расправляет плечи и стоит по стойке смирно в ожидании заказа, держа в руках кувшин из стекла. Он одет в накрахмаленную белую рубашку на пуговицах и темно-серые брюки в тон тонкому галстуку.

— Мне бурбон, пожалуйста, — отвечаю я и снова смотрю на Джулс.

Ее стройная шея и плечи выставлены напоказ. То, как тонкие бретельки ее платья доходят до самого края плеч, заставляет меня хотеть стянуть их вниз. Простое тонкое серебряное ожерелье расположено в углублении ее ключицы с выгравированным посередине словом «счастливая». Это единственное украшение на ней. От меня не ускользает тот факт, что на ее пальце нет кольца. Меня так и подмывает спросить ее об этом, но я не решаюсь.

— Бокал Шардоне, пожалуйста, — заказывает она.

— Один момент, — говорит официант и кивает, оставляя нас одних, и Джулс снова неловко ерзает.

Мне нравится ее нервозность и привычка заправлять волосы за ухо. Это только добавляет ей невинности.

— Как насчет текилы? — играю я с ней.

Она фыркает и закатывает глаза.

— Нет, — говорит она, разворачивая салфетку и разглаживая ее на коленях. — Сегодня никакой текилы.

Я пожимаю плечами, ожидая, что эти нежные голубые глаза снова посмотрят на меня.

— Не имею ничего против текилы, — шепчу я через стол.

Я не сказал ничего грязного, но она все равно краснеет. Между нами существует неоспоримое притяжение. Как легко и беззаботно. В воздухе нарастает напряженность, когда она бросает взгляд влево, а потом снова на меня.

Джулс не решается что-то сказать, но потом передумывает и откашливается, беря в руки меню.

— Я никогда не делала ничего подобного, — сообщает она, не глядя на меня.

— Например, что? — спрашиваю я.

— Встречаться с кем-то.

— Это то, что мы делаем? — уточняю я, слегка удивляясь. — Встречаемся?

Она откладывает меню и серьезно смотрит на меня.

— Понятия не имею.

Искренний ответ и полная честность в ее голосе заставляют меня грубо рассмеяться. Я просто дразнил ее, но она слишком мила и искренна, чтобы я мог разозлиться на нее.

— Ты можешь смеяться сколько угодно, но я понятия не имею, что происходит. — Она снова берет свое меню. — Я просто пассивный зритель, мистер Тэтчер.

— Неужели? — игриво интересуюсь я и, когда официант возвращается к нам, ставя перед нами бокалы, я сразу же хватаю свой стакан с водой.

— Да, — рассеянно отвечает она, улыбаясь в свой бокал и делая глоток белого вина.

Джулс закрывает глаза и издает едва слышный тихий стон удовольствия. Мой член начинает твердеть, я сразу вспоминаю прошлую ночь, когда тот же сладкий звук соскальзывал с ее губ, когда я снова и снова овладевал ей.

Но Джулс ничего не замечает вокруг себя.

— Так что же изменилось в твоих планах? — спрашиваю я, когда она снова смотрит на меню.

Не утруждаю себя поднять свои. Я точно знаю, что будет. Короткий женский смех заставляет ее вздрогнуть, когда она перекидывает свои длинные светлые волосы через плечо, а затем снова убирает назад. Джулс пожимает плечами и наконец отвечает.

— Я думала, это будет лучше, чем я планировала.

Чушь. Я нюхом чую, что она лжет.

— А что ты планировала?

— Писать, — отвечает она, сделав глоток.

— Писательство? — уточняю я.

— Мне нравится ходить в Центральный парк и писать, — говорит она, кладя руки на колени и наклоняясь вперед.

— Ты журналистка?

— Нет, — произносит она и качает головой, — я писательница. — Снова делает глоток вина, а я смотрю, как она возится с ножкой бокала. — Я не известна в широких кругах. Просто пишу стихи. — продолжает она.

Джулс пытается отмахнуться от своей неуверенности.

— На самом деле это занятие приносит не очень много денег, но я выбрала эту карьеру.

Она оправдывается, и мне это не нравится. Джулс должна гордиться собой.

— По-моему, это замечательно. Чтобы написать поэтический роман, требуется много труда и усердия.

Ее глаза загораются, и она заметно расслабляется.

— Спасибо, — произносит она нежным голосом.

— Кто твой любимый поэт?

— Роберт Фрост, — быстро отвечает она. — Он лучший.

— Я немного читал Фроста.

Это правда, хотя это было много лет назад в начальной школе, и я почти уверен, что ненавидел каждую минуту, когда меня заставляли читать. Впрочем, это не имеет значения, потому что мой комментарий успокаивает Джулс, и она снова мило улыбается.

Я прочищаю горло, разглаживаю салфетку на коленях и пытаюсь вспомнить, чему меня учила миссис Харпер, моя любимая учительница в десятом классе.

— Поэзия — это когда эмоция нашла свою мысль, — я смотрю ей в глаза и пытаюсь правильно произнести вторую часть, — и мысль нашла слова. Я думаю, что это сказал Фрост.

Вся ее манера поведения меняется, теперь в ней удивление и непринужденность. Я потрясен тем, что вспомнил.

Джулс мило улыбается мне. Удивительно, как такая мелочь может сделать ее по-настоящему счастливой.

— Да, я верю этим словам, — кивая, произносит она.

Момент между нами наполнен уютной тишиной, и каждый из нас делает глоток.

— И чем же ты занимаешься? — спрашивает она.

— Я застройщик, — коротко отвечаю я.

Не думаю, что она имеет представление о том, что мы связаны. Я не собираюсь лгать, но мне не хочется давать ей какую-либо информацию, чтобы она смогла соединить детали паззла.

— Ой, в городе?

— В основном в Бруклине, хотя в настоящее время мы заключили контракт с городом на ремонт и реконструкцию некоторых объектов недвижимости на Манхэттене.

— Ого, и каково это?

— Быть застройщиком?

Никто и никогда не спрашивал меня об этом.

— Временами сложно, и в большинстве случаев это выводит меня из себя. — Я ухмыляюсь, а она смеется в свой бокал над моим ответом. — Но разве это не то же самое, что любая другая работа?

Она кивает головой, ставя бокал на стол, но затем выражение ее лица меняется.

— Я не уверена, что мне следует это делать, — говорит она, наморщив лоб.

— Делать что?

— Это, — говорит она и жестикулирует между нами.

— Мы ничего не делаем.

Она прищуривается, а я игнорирую обвиняющий взгляд, беря свой бурбон и делая маленький глоток. Он обжигает меня внутри, оставляя за собой след тепла.

— Я просто хочу тебя накормить, — произношу я голосом, который, надеюсь, звучит несколько невинно.

— А затем трахнуть, — заявляет Джулс грубо и мягко одновременно.

Я никогда не слышал от нее такого сексуального голоса. Поднимаю глаза, провоцируя ее покраснеть, смутиться, но она лишь смотрит на меня с желанием в своих голубых глазах.

— Да, и трахнуть тебя, — признаюсь я, замечая, как она сжимает бедра. — Ты ведь этого хочешь, правда?

— Не уверена, что должна трахаться с тобой, — говорит она просто, но с твердой решимостью в голосе.

Мое сердце бьется так, что в груди становится тесно. Как будто там совсем не осталось места для того, чтобы оно могло биться.

— Ты спишь с кем-то еще? — спрашиваю я ее.

Костяшки пальцев задевают белую скатерть, а руки сжимаются в кулаки. Я останавливаю их и стараюсь, чтобы мое тело не демонстрировало мои истинные чувства. Лучше бы ей этого не делать.

— Нет, — растерянно отвечает она.