Глава 6

Ник вымотался.

Он не особенно был загружен работой, но вечер казался вечностью. Может, потому, что все происходило очень медленно, и время словно тянулось. По пути домой Ник потащился на заправку, и не покидало ощущение, будто он прибавил в весе, настолько отяжелело его тело.

Бак был полон. Останавливаться не хотелось, но он понимал, что в противном случае сойдет с ума.

— Чем могу помочь? — спросил кассир, когда Ник подошел к стойке.

— Я заправлялся здесь около полудня и, только приехав на работу, понял, что две десятки склеились, и сдачу мне дали больше, чем нужно.

Парень вытаращился, словно у Ника выросла вторая голова.

— Вы решили вернуть десять долларов спустя двенадцать часов?

Вопрос с подвохом?

— Ну да, они же не мои. Мне должны были дать десятку, но дали двадцатку. — Неужели люди так редко возвращали то, что им не принадлежало?

— Дневная выручка уже посчитана. Видимо, расценили как недостачу...

Нику было до фонаря. Он знал, что десятку могли принять. Чужое он себе присваивать не станет.

— Напишите записку, что у вас на десять баксов больше, потому что в кассе этой десятки недоставало.

Он забрал купюру у Ника из рук.

— Да... Хорошо. Спасибо.

Выйдя на улицу, Ник направился к грузовику и глянул на бар по ту сторону улицы. Очень хотелось домой, но он вспомнил, как дерьмово питался Брюс. Частенько он притаскивал ему домашнюю еду из ресторана, но сегодня замотался, поэтому захлопнул дверцу машины и помчался через дорогу.

Нет, конечно, картофельные шкурки из бара не самое лучшее блюдо, но Брюс их обожал да и к Нику относился здорово. Он ценил их дружбу и то, что последние три недели Брюс постоянно с ним возился. Самое меньшее, что он мог сделать, — это привезти Брюсу поесть. Частенько, когда Ник приезжал домой, он еще работал над любимым байком.

Припомнив, как недавно они торчали в гараже, он рассмеялся. Брюс тогда сказал, что было бы проще все делать в мастерской, но он боялся, что кто-нибудь дотронется до байка. Он на полном серьезе никому не разрешал его касаться.

Вскоре картофельные шкурки были готовы, и Ник отправился домой. Он припозднился. Брюс уже мог уйти спать, из-за чего он расстроился. У них вошло в привычку зависать вместе, и Ник понял, что именно на это и рассчитывал. Отсутствие возможности поболтать с Брюсом о всякой фигне в конце рабочего дня очень огорчило бы.

Что, наверное, странно, и он решил не зацикливаться.

Миновав дом Брюса, Ник съехал на подъездную дорожку. Свет все еще горел, Брюс сидел на лавочке и разглядывал стоявший перед ним байк. Когда Ник затормозил, он кивнул и улыбнулся.

Машинально Ник улыбнулся в ответ, хотя вряд ли Брюс его видел в темном автомобиле. Мысль из разряда нелепых: он и не помнил, чтобы когда-то улыбался столь же часто, как с Брюсом.

Ник захватил купленный перекус и выбрался из машины. Минуты две назад сил не было вообще, зато сейчас усталость испарилась.

— Ты поздно. Куча работы? — спросил Брюс, когда Ник зашел в гараж и взял принесенный специально для него стул.

— Не особо. Скорее, наоборот, время тянулось с черепашьей скоростью, из-за чего я адски устал. Хотелось поехать домой и завалиться спать, но по пути пришлось зарулить на заправку. Мне дали лишнюю десятку, нужно было вернуть.

Брюс свел темные брови.

— Реально?

— Да. Черт, почему все так удивляются? Ты поступил бы так же.

Брюс пожал плечами.

— Хотелось бы верить. Не, если б заметил еще в машине, я бы точно вернул, но спустя двенадцать часов... Ты святой. О, зацени! Святой Ник. Даже нарочно выдумывать не пришлось.

Смеясь, Ник покачал головой.

— Ты долбаный идиот.

— Только послушай, какие выражения слетают с твоего языка, святой Ник.

Брюс подмигнул, и Ник заерзал на стуле, тело охватил жар, хотя с чего бы вдруг.

— Чуть не забыл. Я заскочил в бар и привез тебе картофельные шкурки.

Ник протянул коробку, но Брюс ее не взял. Он, прямо как кассир, растерянно смотрел на Ника.

— Ты заскочил в бар посреди ночи, чтобы привезти мне поесть?

Ну раз он так ставил вопрос... Нику стало не по себе.

— Да. Что-то не так? — Брюс по-прежнему молчал, и он добавил: — Ты дерьмово питаешься. Даже вот это лучше консервированных продуктов. Просто подумал, что это хорошая идея.

Повисшая между ними тишина тянулась слишком долго, и Ник почувствовал себя неуютно.

— Ты клевый парень, святой Ник.

— Не зови меня так.

— Все равно ты клевый.

— И это круто.

— Знаю, — ответил Брюс. — Но ты отличаешься от большинства клевых людей. Ты добрый. Между «клевый» и «добрый» есть разница. Я саркастичный осел, а ты добряк. Что-то новенькое.

Он поднялся на ноги, и пульс у Ника ускорился. Почему-то. Доброта имела для него большое значение. До этой самой секунды он и не осознавал, насколько большое.

— Пойду вымою руки. Хочешь пива?

Ник кивнул, и Брюс ушел в дом. А сам Ник сидел не шевелясь и обдумывал слова Брюса.

***

Брюс вымыл руки, вытер полотенцем и в кухне взял два пива. Мини-холодильник в гараже пустовал.

В момент приезда Ника он уже подумывал закругляться. У них будто бы вошло в привычку болтать по вечерам. Уйди он до появления Ника и профукал бы полный подколок вечер.

Ник отличный парень. Как он уже сказал, добряк, а не просто клевый.

Брюс вернулся в гараж. Ник по-прежнему сидел на стуле, а ноги закинул на подставку, где стоял «шовелхэд».

— Эй, рядом с моей девочкой ногами маши поаккуратнее. Только попробуй ее пнуть, и полаемся мы нехило.

— Полаемся, да? — Ник насмешливо вздернул бровь.

— Завязывай стебаться. Это мое занятие, не твое. — Брюс подтащил лавку ближе к Нику, прихватил свой ужин и, присев, закинул ноги по соседству с ногами Ника.

Открыв контейнер, он протянул его Нику.

— Попробуй. Они божественные.

Ник вытащил картофельную шкурку из коробки. Брюс дождался, пока он откусит, и спросил:

— Ну как?

Ник пожал плечами.

— Неплохо. Я бы приготовил лучше.

— Посмотри-ка на себя. Кто бы мог подумать, что ты такой себялюбец.

Ник улыбнулся уголком рта, видимо, сдерживал смех. «Себялюбец». Да, как-то двусмысленно прозвучало.

— Извращенец. Больше никаких разговоров про себялюбие.

Закатив глаза, Ник откусил еще раз. Брюс тоже запихнул картофелину в рот. А он, оказывается, ужасно хотел есть. Сегодня еще не ужинал.

— Ты всегда был таким добродушным? — спросил Брюс. — Сначала вернулся на заправку, потом привез мне картофельные шкурки.

— Я не добродушный. Мне важно поступать правильно. И в этом нет ничего плохого.

Точно. Это одна из многих черт, которые Брюсу нравились в Нике. В мире, где большинство людей лукавили, он был искренен.

— А я и не говорил, что с тобой что-то не так. — Хотя он и сомневался, что стоило открыто об этом заявлять.

С минуту они молчали, просто сидели и уминали остатки картофельных шкурок. Брюс подумывал подшутить над Ником — они явно вкуснее, чем Ник говорил, — но решил смолчать.

Закончив, Брюс выбросил мусор, они по-прежнему сидели в молчании. Уже поздно. Не имелось ни одной причины торчать здесь, вместо того чтобы отправиться на боковую, но он не шевелился.

— Что в ней такого особенного? — спустя несколько минут поинтересовался Ник.

— В ком?

— В байке.

Вряд ли удастся выразить словами. Никто никогда не задавал Брюсу таких вопросов, но по какой-то причине вопросу Ника он порадовался.

— Если не считать, что она красотка? И отличный байк? Без понятия... Наверное, все дело в том, что она принадлежит мне. Когда я ее купил, она не бегала, была уже довольно старой, и никто за ней не ухаживал. А я ее перебрал и вернул к жизни. Если что-то работает плохо, я начинаю заново. Спешить некуда, никто мне не указывает, а когда дело будет завершено, я смогу сказать, что сделал этот байк именно так, как хотел. Самостоятельно. — Брюс не совсем понимал, почему это столь важно. — Открою тебе секрет. Периодически, когда я над ней работаю, на самом деле я не работаю, а просто страдаю херней, кое-что проверяю, но работой не занимаюсь. Когда она будет сделана, значит, с ней будет покончено. Понятия не имею, почему тяну резину.

— Ты влюблен... и не хочешь прощаться.

Хоть прощаться с байком и не придется, сказанное Ником прозвучало логично. Да, он был влюблен в работу над байком. Только когда Ник это произнес, до Брюса дошло, почему он тянул резину.

— Да, наверное, ты прав.

— Думаю, отца огорчало, что меня, кроме готовки, особо ничто не интересовало. Он ничего не говорил, но не потому, что мы не были близки. Я любил бывать на улице и заниматься спортом. Когда я был ребенком, он приходил на все мои игры. Но как бы мне ни нравилась вся эта белиберда, готовить я любил больше. — Краем глаза Брюс заметил, что Ник смотрел на него. — Никогда не говорил этого вслух. Про то, что стал для него разочарованием.

Брюсу польстило, что Ник с ним поделился.

— Ты знаешь, что любишь, а остальное не имеет значения. Никогда об этом не сожалей. Большинство людей гораздо дольше одупляют, что же делает их счастливыми. Ты знал и всегда к этому шел. И я офигеть как тебя уважаю. — Брюс развернулся к Нику. — Хочешь помочь? — Просьба не укладывалась в голове, но вопрос уже был задан.

— С чем помочь?

— С байком. — Его «шовелхэд». Его малышка. Байк, который он хотел сделать самостоятельно. Так с какого хера просил Ника помочь? Но все-таки он добавил: — Научу тебя кое-чему.

— Нет. — Ник затряс головой. — Не могу. Это твой проект.

— Если б я не хотел, просить бы не стал. — Правда. Игры Брюса не вдохновляли. И предлагал он от всей души. — Долго возиться не будем, но ты кое с чем поможешь.

После недолгой паузы Ник улыбнулся.

— Да, конечно, было бы круто.