Затем Аарон резко поднял голову, и на его лице отразилась паника. Сердце Спенсера оборвалось. Не сейчас. Когда Спенсер положил руку на грудь Аарона и попытался вернуть его к их занятию любовью, Аарон дёрнул головой в сторону двери. Его глаза расширились, и он соскочил с дивана, чуть не ударив коленом по яйцам Спенсера.

— Что? — спросил Спенсер, бросая взгляд через спинку дивана на дверь. Ответ стал очевидным, когда Спенсер увидел в дверях своего отца. Спенсер выругался, и его сердце заболело от боли и унижения в глазах Аарона, который подтягивал свои джинсы. Бросив один взгляд на Спенсера, он протолкнулся мимо его отца и вышел из комнаты.

— Папа. Какого. Чёрта. Ты. Здесь. Делаешь? Серьёзно? — произнёс Спенсер, приподнимая бёдра, чтобы натянуть шорты обратно на свои обнажённые бёдра. — Думаешь. Ему. Не. Хватает. Проблем. Без. Твоих. Подглядываний? — он надел футболку, сталкиваясь взглядом с отцом. Спенсеру хотелось пойти к Аарону и проверить его, но в данный момент он был слишком зол на отца. Как терапевт Аарона, он должен был понимать, насколько Аарон хрупкий.

Я не знал, что вы здесь, — прожестикулировал доктор Томас, слегка нахмурившись и глядя в ту сторону, куда ушёл Аарон. — Я услышал шум. В отеле случился пожар, и они отменили конференцию, — его руки бесполезно остановились в воздухе, и он повернулся лицом к входной двери.

Он ушёл? — спросил Спенсер, догадываясь, что означало изменение направления. Доктор Томас кивнул, и сердце Спенсера сжалось, когда он схватил телефон со стола возле дивана.

[Спенсер] Пожалуйста, останься. Мы можем сходить куда-нибудь вместе.

[Аарон] Я не могу. Мне просто нужно побыть какое-то время одному.

[Спенсер] Ты выпил. Пожалуйста, не садись за руль. Возвращайся.

[Аарон] Всё в порядке. Я буду осторожен.

[Спенсер] Пожалуйста, береги себя. Я тебя люблю.

[Аарон] Ок.

Спенсер ненавидел этот ответ — «ок». Это не говорило ни о чём, кроме того, что он получил сообщение. Это не говорило о том, что он будет осторожен по пути домой, потому что Аарон получил права только в прошлом году, они выпили, и он был расстроен. Это не говорило, что он тоже любит Спенсера, или что он злится из-за того, что их застал отец Спенсера. Чёрт побери. Спрятав телефон обратно в карман, Спенсер поднял взгляд на своего отца. В комнате всё ещё стоял запах секса и пота. Он практически чувствовал кожу Аарона на своей.

Ты знаешь, какой он хрупкий. Кто ещё, чёрт возьми, будет целоваться здесь на диване? Какой-нибудь торчок остановится подрочить на диване, прежде чем украсть стерео? — бушевал Спенсер, едва ли контролируя свои жесты, дёргая руками в воздухе. Его лицо всё ещё горело от смущения. Чёрт побери, ему был двадцать один год. Разве желать небольшого уединения было слишком много?

Это были не звуки поцелуев. Это были звуки боли.

Сердце Спенсера сжалось, потому что он не знал, что у Аарона проблемы. Выражения его прекрасного лица не выдавали тревогу или боль. Судьба просто сволочь, серьёзно. Спенсер просил, чтобы кто-то увидел его, чтобы кто-то полюбил его, но не понимал, что придётся отдать взамен. Нет, это было эгоистично. Но боже, ему действительно хотелось провести день, занимаясь сексом на диване. Почему это было так чертовски сложно?

Я очень надеюсь, что получу эту работу, чтобы убраться отсюда, — прожестикулировал Спенсер, проталкиваясь мимо отца, который попытался схватить его за руку, но Спенсер отстранился и пошёл к лестнице. В этот момент он не хотел вести себя разумно. Он хотел подняться в свою комнату, похандрить и подумать о мире, где они с Аароном были нормальными. У Генри Томаса были другие планы, и он пошёл вслед за Спенсером.

Что за работа?

Есть компания, называется «Вояджер Тех», которая хочет купить «Спаарон». Они предложили мне работу. За семьдесят тысяч в год, — прожестикулировал Спенсер, в замешательстве, когда его отец просто покачал головой.

Компания предложила тебе семьдесят тысяч за год? Они знают, что у тебя даже нет диплома? А что с Аароном? Он помогал писать эту программу.

У меня есть диплом. И да, они знают, что я закончил только два курса. Им всё равно. Они хотят, чтобы я был техническим руководителем проекта, связанного с нашей программой, и чтобы затем я остался на другие проекты. Они предложили работу и Аарону тоже, но мы ещё не говорили об этом.

Аарон никогда не согласится.

Я это знаю, но думаю, что он продаст программу.

Где нужно работать?

В городе.

Ты собираешься туда переехать?

Придётся. Кроме того, у тебя теперь есть девушка. Какая тебе разница?

А как же Аарон? Ты просто бросишь его?

Спенсер упал на кровать, всё желание бороться покинуло его кости и вытекло на ковёр. Он не хотел бросать Аарона, но это была такая отличная возможность для них обоих. Аарон всегда так переживал из-за денег, из-за возможности обеспечить себя самостоятельно и не зависеть от родителей вечно. Инвестиции в размере пары сотен тысяч могли очень сильно с этим помочь.

Я могу приезжать на выходные, чтобы повидаться с ним. Или ты говоришь мне не возвращаться, если я уеду?

На лице его отца отразилась боль, и Спенсер почувствовал, как в сердце волной поднимается вина.

Конечно, я бы никогда не сказал тебе такое. Я просто хочу, чтобы ты закончил своё обучение и получил лучший фундамент, прежде чем устраиваться на работу и уезжать жить самостоятельно. Что, если у тебя ничего не сложится с этим местом? Тебе придётся начинать обучение заново.

Папа, в чём цель колледжа? Разве не в получении высокооплачиваемой работы? У меня есть на это шанс. На карьеру. На жизнь.

Выражение лица его отца снова стало туманным.

Я думал, здесь тебе живётся довольно хорошо.

Так и есть, но за эту жизнь платишь ты. Я хочу собственную жизнь.

Я не контролирую тебя, как ребёнка. Ты можешь свободно приходить и уходить, когда захочется. Почему это не твоя собственная жизнь?

А что насчёт того, что только что произошло внизу?

Ты никак не вытащишь Аарона из его зоны комфорта на час или больше. Так что если ты уезжаешь на север города ради секса, с таким же успехом можешь остаться здесь.

Я больше не хочу говорить об этом. Мне всё равно нужно обсудить всё с Аароном, прежде чем принимать решение.

И для заметки, Спенсер, ты всегда будешь в моей жизни на первом месте, не важно, с кем я встречаюсь.

Его отец развернулся спиной, то ли сдавшись, то ли разозлившись, и вышел из комнаты. Спенсер растянулся на кровати и попытался придумать, как поговорить с Аароном о работе. Как он мог оправдать свой уход после всего, что они построили, и через что прошли вместе?

Почему жизнь обязательно должна была быть такой чертовски сложной?

***

Руки Аарона дрожали на руле, пока он заезжал на подъездную дорожку многоэтажного дома своей семьи. Действуя по большей части на автопилоте, он держал руки на десятке и двойке, как стрелки часов, сосредоточившись только на дороге, а не на беспокойстве, проделывающем в нём отчаянную дыру. Ему не следовало садиться за руль с алкоголем в организме, он знал это, но должен был уехать. Ожидания Спенсера росли с каждым разом, когда они были вместе, а интерес доктора Томаса к нему в это время исчезал, с каждым последующим сеансом. Аарон больше не был интересен, потому что не был «в кризисном состоянии». На самом деле, доктор Томас уже высказывал вариант перевести его к другому терапевту из-за собственного графика путешествий. Как только он опубликовал доклад о психологической травме Аарона, он стал некой знаменитостью в обществе душевного здоровья. Минимум раз или два в месяц, его приглашали выступать по всей стране, чтобы помочь людям с такими же симптомами, какие были у Аарона. Видимо, было не важно, что он забросил свой первоначальный объект. Аарон полагал, что должен быть счастлив за доктора Томаса из-за его успеха, не только профессионального, но и личного, потому что он перестал пить, но как же Аарон? Как же сломанный парень, которого они все будто оставили позади? Что будет с ним?

После того, как он заехал на подъездную дорожку, потребовалось несколько минут, чтобы действительно припарковаться, и ещё несколько, чтобы достать ключи из зажигания. Жужжание в голове не давало Аарону придумать прикрытие. Он поехал к Спенсеру на ночёвку и не мог обсудить с мамой, почему вернулся раньше. Просто не мог. Секс был одной из тех вещей, которые он не мог обсуждать с ней ни в каком виде. Единственные люди, с которыми он мог поговорить об этом, остались в доме Спенсера, возможно, говоря об этом без него.

Когда Аарон открыл окно машины, его лицо обдуло лёгким ветром с запахом свеже стриженной травы и горящих углей — запахами лета. Прошло много времени с тех пор, как он выходил на улицу, чтобы этим насладиться. Было приятно чувствовать на коже солнце, за исключением грубого шрама на лице. Весь другой ущерб на его теле можно было скрыть майкой с длинными рукавами и джинсами, но не лицо. Оно сияло предостережением для любого, кто был достаточно глуп, чтобы посмотреть.

Его пульс замедлился, но унижение дымкой закрывало поле его зрения. Ею было тронуто практически всё. Аарон зажмурился, пока машина сжималась вокруг него. Туннельное зрение ухудшилось, пока Аарон делал долгий и медленный вдох через нос и резко выдыхал. Вдох-выдох… Вдох-выдох… Вдох-выдох… Спустя около десяти минут дыхательных упражнений, Аарону было уже не так тесно в собственной коже, и исчезла головная боль, которая начинала пульсировать в висках. Дверь машины захлопнулась где-то вдали, и Аарон моргнул от солнечного света, когда наконец открыл глаза. Ничего вокруг него не изменилось. Идеально стриженные кусты мистера Хэндли всё ещё находились справа от него, а слева тянулся заросший двор Аарона. Антони снова не постриг траву, и их отец будет недоволен. Отлично, ещё больше ругани.