Глава 15

– Тебя трудно застать одну, – доносится из темноты.

Сейчас несусветная рань – два утра или около того – я на улице, стою у кизилового дерева возле нашего дома, и жду, когда Горди закончит. Ему, видите ли, приспичило пописать, мне кстати тоже, но я сделала свои дела в туалете, как и положено человеку.

Я вздрагиваю, ключи зажаты в кулаке, концы торчат между пальцами на всякий случай.

«Глаза-горло-пах. Глаза-горло-пах…» – повторяю я, то, что Гэвин так старательно вдалбливал нам в головы на уроках самообороны.

– Кто здесь?

По тропинке приближается темная фигура. Я бы многое отдала сейчас, чтобы уличный фонарь светил ярче.

– Клементина, – протягивает мужской голос.

Я молчу.

Он подходит ближе, и я могу разглядеть лицо. Это Тим, наш чересчур дружелюбный сосед. Его руки в карманах, на лице хитрая улыбка.

– Выгуливаешь собаку?

– Да. Горди?

Пес поднимает голову, один раз виляет хвостом и продолжает обнюхивать забор.

– Мы не говорили целую вечность. Ты всегда со своим парнем. Он ведет себя как твой телохранитель. – Тим хихикает. – Как будто ты нуждаешься в защите.

Я не могу отступить назад из-за дерева, поэтому шагаю в бок. Тим следует за мной. Он снова стоит слишком близко. Волосы у меня на затылке встают дыбом, плечи напрягаются.

– Я заставляю тебя нервничать? – он улыбается.

– Не знаю. Моя собака заставляет тебя нервничать? – я пихаю Горди под зад, надеясь, что он наконец оторвется от забора, примет защитную стойку или зарычит. Безрезультатно. – Ты поздно гуляешь, Тим.

Он пожимает плечами и снова улыбается.

У меня от него мурашки. Наверное, он из тех, кто подглядывает в чужие окна и трется о женщин в автобусе, к тому же, судя по запаху, он сейчас пьян. Мне везет, как утопленнику.

Инстинкт самосохранения велит убираться отсюда. Я одета только в маленькие шорты для сна и майку, и Тим откровенно пялится на мою грудь. Это так мерзко. Я чувствую себя грязной. Но это не моя вина. Я ничего не делаю, чтобы привлечь его, просто выгуливаю собаку.

– Горди, – мой голос дрожит, и я мысленно чертыхаюсь, – пора домой.

К сожалению, забор или что там привлекло его внимание, Горди интереснее меня. Надо было надеть на него поводок. Эд прочитал бы мне целую лекцию за то, что снова пренебрегла правилами.

– Клем, да ладно, – протестует Тим. – Конечно, ты можешь уделить мне минутку.

– Спокойной ночи.

– Серьезно?

– Я не должна тебе ни минуту, ни больше. Я ничего тебе не должна. До свиданья.

Он хватает меня за локоть, но я вырываюсь.

– Не прикасайся ко мне!

– Господи, – он закатывает глаза, словно это я веду себя неразумно, пошатываясь, разворачивается и уходит, бросив через плечо: – Я просто пытался быть дружелюбным, а ты ведешь себя, как сука.

Мое сердце колотится со скоростью миллион миль в час, руки трясутся, прям как у пьяного Тима, когда он пытается открыть дверь подъезда. Я пытаюсь вспомнить тренировки по самообороне, но мысли путаются от страха. Наконец-то Тим отпирает дверь и скрывается в доме.

Спасибо, черт возьми! Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Все в порядке.

– Горди, это совсем не круто, приятель. Почему не пришел, когда я тебя звала?

Пес опускает голову.

– Ладно, иди сюда. – Я протягиваю руку, жду, когда он подойдет и тереблю за ухо. Горди радостно метет хвостом. Если бы он не был таким милым, я бы всерьез разозлилась. – Ты наконец закончил метить территорию?

Я присаживаюсь на корточки и обнимаю собаку. Мне сейчас это необходимо.

– Нужно держать бейсбольную биту у двери, как Фрэнсис, не так ли? Или я должна была взять с собой палку. – Горди небрежно целует меня в щеку. – Да, я тоже тебя люблю.

Я крепче обнимаю его, закрываю глаза и жду, когда сердце перестанет отбивать рваный ритм.

– Привет, Клем.

От удивления я падаю на задницу.

– Шеннон? Привет. – Я не слышала, как она подошла.

– С тобой все в порядке?

– Да. Только что встретила нашего соседа. Он сегодня особенно… дружелюбен.

– Что? – Шеннон вздергивает бровь и подходит ближе. Она держит руки за спиной, наверное, в задних карманах джинсов. В отличии от меня, она нормально оделась, прежде чем вышла на улицу.

– Ничего. Пустяки. Но если когда-нибудь встретишь парня по имени Тим, держись подальше.

– Ладно.

– Почему не спишь? – спрашиваю я, продолжая гладить Горди.

– Могу спросить у тебя о том же. Лейфа нет, а я… просто не могла уснуть, – она улыбается. – Тебе понравился вечер? Правда здорово, что Эд собрал всех? Даже Тесса, казалось, была в хорошем настроении.

– Было здорово, и Тесса не так уж плоха. Она больше лает, чем кусает.

– Хм. – Шеннон не выглядит убежденной. – Ты храбрее меня. Не знаю, как бы я отнеслась, если бы мой парень работал вместе со своей бывшей подружкой.

Я молчу, и она продолжает:

– Особенно, когда бывшая выглядит, как модель. Любая бы на твоем месте засомневалась. Тем более, что у Шеннон с Невином в последнее время возникли некоторые проблемы, – она заправляет волосы за ухо. – Я, конечно, не должна об этом говорить, но…

– Вот и не говори.

Мгновение она просто смотрит на меня с пустым лицом.

– В прошлый раз ты мне сказала, Клем.

– О чем?

– Насчет Эда и Тессы. Как узнала и что нашла…

Ее последние слова эхом отдаются в голове, и вдруг мне все кажется каким-то ужасно неправильным. Я, Шеннон, пустой двор, тусклый фонарь. Шеннон не просто так вышла подышать. Она не просто натянула джинсы, и обула военные ботинки на шнуровке. Она специально пришла сюда, чтобы сказать мне это.

Я поднимаюсь на ноги, отряхиваю землю с задницы и как бы случайно делаю шаг назад.

– Я не хотела ничего говорить, видя, как ты счастлива, но подумала, что ты имеешь право знать.

– Нет!

– Что?

Она, кажется, удивлена моей резкость. Честно говоря, я сама себя удивила.

– Я не хочу знать.

– Как ты можешь не хотеть знать? – она хмурится. – Ты нашла Тесс…

– Потому что доверяю Эду, – я прерываю ее, не желая слышать. – И потому, что не собираюсь снова повторять свою ужасную ошибку. Ни за что!

Шеннон пару секунд изучает меня и кивает.

– Ладно. Раз ты так хочешь…

– Точно. – Меня переполняет облегчение. Я рада, что Шеннон вышла поговорить со мной в это несусветную рань. Я наконец-то могу подвести черту и оставить прошлое в прошлом. – Нам лучше вернуться. Эд удивится, куда это я...

Горди злобно скалится, и в тоже мгновение Шеннон молниеносно выкидывает руку вперед. Боль. Просто океан боли. Я ахаю и инстинктивно хватаюсь за руку Шеннон. Она не может вытащить нож из моего живота и толкает меня на спину.

Гордон рычит. Шеннон пинает его снова и снова. Один из ударов, очевидно, попадает в цель. Горди скулит и отступает.

– Чертова дворняжка, – шипит Шеннон, хватаясь за ногу.

Он укусил ее. Хороший пес!

– Так это была ты?

– Конечно, я, – она закатывает глаза и кривит губы. – Тупая ты дура. Ты не заслуживаешь его.

Значит, все это случилось со мной из-за Эда?

Конечно, а из-за кого же еще.

Я лежу на земле, просто пытаясь дышать. Футболка и шорты промокли от крови. Я сжимаю ручку ножа, но слишком боюсь пошевелиться. Мне холодно. По-настоящему холодно. Наверное, это шок. Интересно, сколько крови надо потерять, прежде чем отключишься?

Горди в ярости. Его громкий лай эхом отражается от домов и разносится по улице.

Шеннон косится на него и наклоняется ко мне. Я не узнаю ее: лицо искажено, в глазах маниакальный блеск. Над ней цветущие ветви кизила, а еще выше – темное ночное небо, звезды и луна. Мимо проносится машина, но мы в тени. Спрятаны ото всех. Вокруг нас целый город, целая вселенная, но им нет до нас дела, и у меня ужасное предчувствие, что здесь я и умру.

– Дай мне, – она тянется к ножу.

– Не трогай мою собаку.

– Заткнись, бесполезная сука!

– Нет! – Я мало что могу сделать с ножом, торчащим из живота, но все равно пинаю Шеннон и шлепаю по рукам. Нож двигается вместе со мной, движется во мне, и причиняет нестерпимую боль.

Шеннон поднимает ногу и опускает на мой бок. Раз. Два. Что-то трескается. Наверное, ребра. Не зря я заметила ее ботинки. Она надела их специально. Она все продумывает наперед.

Шеннон вытаскивает нож.

Все это время Горди рычит и лает.

Неуверенная, за кем она пойдет сначала – за мной или собакой – я отползаю насколько могу и прижимаю рану на животе рукой. Кровь сочится сквозь пальцы. Боже, ее так много. На меня надвигается тьма, и я знаю, что в этот раз никто не нажмет на кнопку «Repeat». Повтора не будет. Как и третьего шанса.

– Горди, уходи, беги, – шепчу я, но мой голос перекрывает звук, который я надеялась никогда не услышать: жалобный собачий вой.

Но сразу после этого раздаются крики. Не знаю, чьи именно. Но кто-то кричит: разъяренно, безумно, почти по животному.

Чьи-то руки накрывают мои.

– Детка, останься со мной.

Если это последнее, что я услышу в жизни, то так тому и быть. Любовь, как известно, делает нас дураками.

Три дня спустя

Я медленно просыпаюсь, и первое, что вижу – белый потолок, но запах подсказывает, где я. Резкий, химический, и гудение машин. Я снова в чертовой больнице. Я почти не чувствую свое тело, когда чуть сдвигаюсь, если не считать туго перебинтованного живота.

«Не очень здорово», – мысленно вздыхаю я, а потом вспоминаю:

– Горди!

Рядом скрипит стул, потом надо мной склоняется Эд и нежно убирает волосы с лица.

– Детка, все в порядке. Успокойся. Горди дома в целости и сохранности. Ему только наложили пару швов на морде. Помнишь я тебе это уже говорил?

– Говорил?

– Ты приходила в себя пару раз раньше. – Эд устало улыбается, но облегчение во взгляде настоящее. Его одежда измята, под глазами тени, на щеках густая щетина. Он выглядит измученным, как будто спал здесь несколько дней. – Ты потеряла много крови, и они дали тебе хорошее лекарство, так что ты не чувствуешь боли.

– Ох. Ненавижу больницы, – жалостливо стону я.

И ненавижу так себя чувствовать.

– Знаю. Вот, выпей воды. Только немного. – Он подносит чашку с изогнутой соломинкой к моим губам. Я благодарно киваю. В горле и правда ужасно пересохло и першит. – Доктор сказал, что все хорошо заживает. И посмотри, сколько у тебя цветов.