Ноа жил в мире грез, если думал, что Розамонд Синклер когда-нибудь смирится с тем, что ее драгоценный золотой мальчик — чудовище. Этот бывший солдат влип по уши, и он даже не подозревал об этом. Ханна тоже, если она будет продолжать нести эту чушь про Гэвина.
Неважно, насколько это правда. Никто не захочет это слушать, и меньше всего его мать.
— Я разберусь с мамой и не дам ей сделать ничего необдуманного, хорошо? Я знаю, что сказать, чтобы разрядить обстановку. Не волнуйся об этом.
На лице Ноя отразилось огромное облегчение, словно Джулиан только что снял с его плеч непосильную ношу.
— Спасибо. Я твой должник.
Джулиан улыбнулся как ни в чем не бывало.
— Я твой брат. Я прикрою тебя.
Он повернулся, чтобы уйти, потом остановился.
— Твоей жене лучше помалкивать. Ты же не хочешь, чтобы она нажила себе врагов, едва вернувшись.
Ноа кивнул.
— Я поговорю с Ханной. Попрошу ее понять. Никому не поможет, если постоянно думать об этом. Если бы Гэвин был здесь, я бы сам его убил. Честно, убил бы. Но он мертв. Все кончено. Что сделано, то сделано.
— Вот это правильный настрой, — поддержал Джулиан, изображая беззаботность.
Ноа оставался таким же наивным и глупым, как и всегда. Джулиан не мог поверить, что он что-то чувствовал к нему, что на полсекунды даже подумал о том, чтобы простить этого болвана.
— Прошлое остается в прошлом?
— Что-то вроде того, — согласился Ноа.
Джулиану пришлось отвернуться, чтобы скрыть свою усмешку. Прошлое никогда не умирает. Этот болезненный урок Ноа Шеридан так и не усвоил.
Оно всегда возвращалось, чтобы преследовать тебя, лелеять обиду, мстить.