— Фу, — стону, глядя на нее, собака вскакивает и упирается лапами мне в талию. При этом его гребаные когти царапают мое барахло. — Лежать, — рычу на собаку и отступаю назад, борясь с желанием пнуть её по морде за то, что она засранка. Смотрю на Тилли пристальным взглядом. — Мне все равно.

— Алексус снова спрашивала о тебе.

Я хмурюсь, раздражение ускоряется, как и дыхание. Сев пытается дотянуться до собаки, вымазывает мою куртку шоколадной глазурью, а затем дразнит собаку руками.

— Это меня тоже не интересует. — Я держу Сев на руках и обращаюсь к дочке: — Прекрати его провоцировать.

— Почему ты так груб с ней?

— Я не груб с ней. Эта проклятая собака придавила мой «мешочек с орехами».

Сев поднимает на меня глаза.

— Что за «мешочек с орехами»?

Дерьмо.

— Выкинь это слово из головы. — Рассказывал же вам, что говорил это раз или два.

Моя трехлетняя дочь просто медленно моргает, как будто впечатывая это слово в свою память на потом.

Тилли смеется.

— Я имела в виду Алексус.

О да. Алексус. Цыпочка, с которой моя тетя свела меня пару месяцев назад.

— Она привязала меня к проклятому стулу и оставила мою задницу, вот почему. — Я не люблю вспоминать ту ночь и активно пытаюсь выбить ее из памяти.

К несчастью для меня, когда твой друг заходит в мастерскую и находит тебя полуголым, привязанным к стулу, ты вспоминаешь об этом.

— Она сказала, что у нее была чрезвычайная ситуация.

— Ага. Я на это не куплюсь. — Я шагаю к дверям бара, одной рукой держу кофе, а другой Сев. — Сделай мне одолжение. Прекрати меня с кем-то сводить. Я не хочу встречаться.

— Тебе двадцать четыре, у тебя двое детей, тебе нужно с кем-то встречаться.

Я киваю на Сев.

— Из-за этих двух детей я и не встречаюсь.

— Бэррон.

— Тилли, — я издеваюсь. У моей тёти добрые намерения, но она слишком много сплетничает. Не говорите ей ничего, если только вы не хотите, чтобы все, от вашего ветеринара до дантиста, знали об этом к полудню. — Увидимся за ужином в воскресенье.

— О, я знаю. Тебе следует пригласить Серенити на свидание.

Я строю гримасу. Уверен, что это похоже отвращение.

— Ей семнадцать.

— О, ну, ей скоро исполнится восемнадцать.

Я закатываю глаза.

— Она «не*бабельно мила».

— Что это означает?

— Если ты не знаешь, я не буду объяснять. Я опаздываю.

История моей жизни. У меня две маленькие девочки. Я всегда везде опаздываю.

— Пока, Сев! — кричит Тилли, когда иду к двери.

Сев машет ей рукой, больше беспокоясь о собаке.

— Пока, Люцифер.

Если вы не догадались, то это черный лабрадор, который постоянно шастает в баре, и Сев переименовала его.

Я снова в своем грузовике, завожу его после того, как пристегнул Сев. Держа свой дымящийся кофе в руке, думаю о том, что хочу вернуться в постель и о Моргане. Почему он ушел с Лилиан? Он, бл*дь, женат. И если есть что-то, чего я терпеть не могу, так это обман. Ты женишься, даешь клятву быть вместе в радости и в горе. Морган тоже верит в это дерьмо, так почему? Зачем он это сделал?

Может, он ничего и не сделал. Может быть, он отвез ее домой, и все. Может… мне все равно.

К несчастью для меня, Лилиан работает в мастерской. «Bishop Repair» — это бизнес моего отца, который он передал мне, когда понял, что мастерская и ранчо это слишком много, чтобы заниматься и тем, и другим. Я работаю там с четырнадцати лет и люблю точить гаечные ключи.

Чего я не люблю, так это драму, и, кажется, она всегда находит меня.

— Включи эту песню, которая мне нЛавится! — кричит Сев, указывая на центральную консоль моего телефона.

— Какая песня?

— Та, что мне нЛавится.

Я улыбаюсь. Она любит Tennessee Whiskey (Прим. пер. «Виски Теннесси») Криса Стэплтона. Не знаю, почему она считает Мэрилина Мэнсона величайшим певцом в мире, но я готов слушать все, что угодно, кроме песни Beautiful People (Прим. пер. «Прекрасные люди» — песня Мэрилин Мэнсона), играющей так громко, что у меня позже звенит в ушах.

До мастерской пять миль, и в течение тех пятнадцати минут, что у нас уходит на дорогу, я пою своей маленькой девочке.

Сев качается в своем сиденье.

— Ты был бы лучшим певцом, папочка.

Я подмигиваю ей в зеркале. У меня есть слух, но не сказал бы, что смог бы зарабатывать этим на жизнь. Ладно, я мог бы стать певцом в стиле кантри, но не с моей жизнью на ранчо с двумя маленькими девочками, которые называют меня папочкой и заставляют прогонять их монстров.

— Я люблю тебя, милая.

Ее улыбка становится шире. То, как я ласково называю Сев и ее сестру, всегда вызывает у них эту хитрую улыбку, а для меня это причина, по которой этот провинциальный город всегда будет держать меня здесь, независимо от слухов маленького городка.

В мастерской Сев уходит в офис, где тусуется весь день. У моих девочек нет няни, и, честно говоря, мне нравится, чтобы они находились там, где я знаю, что они делают.

В мастерской я сразу сталкиваюсь с Лилиан, пытаясь избежать ее, срывая с прилавка заказы на ремонт и поворачиваясь к двери.

— Бэррон? — зовет она.

Чеееерт. Я поворачиваюсь на пятках, чтобы посмотреть ей в лицо, и моментально сожалею об этом. Я не люблю, когда люди плачут. У меня две девочки, так что это повседневное явление, но мне от этого не легче. Они обрабатывают меня своими слезами. Получают все, что хотят, выпятив подбородок и хлопая заплаканными глазами. Не верите мне? По дороге сюда я остановился ради этого проклятого медведя. Его грязное обмякшее тело сидит на детском сиденье Кэмдин и ждет ее.

— Привет, доброе утро, Лил. — Пожалуйста, не хочу об этом говорить. Я смотрю на нее, жду. Она ничего не говорит, отпивая кофе. — Хорошо, я буду в мастерской.

— Эй, — начинает она, и я съёживаюсь. Ненавижу девичьи разговоры. Это сводит меня с ума. Как в тех случаях, когда хочу рвать на себе волосы. Кроме того, не рассказывайте мне секретов. Я не хочу ничего знать. Могу рассказать кому-нибудь, и не хочу отвечать за распространение слухов. Вы знаете, я их не люблю.

Смотрю на Лилиан и по её тяжелому дыханию понимаю, куда она клонит. Она готовится излить мне свои девчачьи проблемы. Чего бы я только не отдал, чтобы снова оказаться в детской кроватке и смотреть на Мэрилина Мэнсона. Вот как мне нравится говорить о проблемах с женщинами.

— Прошлой ночью мы с Морганом были в баре и…

— Я собираюсь остановить тебя на этом месте. — Держу заказ на ремонт в руке. — Если это связано с членом моего брата, я ухожу. Есть некоторые вещи, которые не хочу знать, и это одна из них.

Она делает паузу на полсекунды, оглядывается по сторонам в поисках Сев, которая полностью увлечена рисованием ведьм и Хэллоуина, прежде чем выпалить:

— Мы спали вместе.

Я смотрю на нее. Тупо. Черт, даже Сев отрывается от своего рисунка, качает головой и возвращается к раскрашиванию. Она понятия не имеет, что это значит, но выражение ее лица бесценно. Опускаю глаза на заказы о ремонте. Кажется, я сглатываю и переминаюсь с ноги на ногу, может быть, вздыхаю, но точно не знаю. Я считаю шаги к двери, желаю быстро сделать их и уйти от разговора.

— Ты собираешься что-то сказать?

Я ухмыляюсь и продолжаю перелистывать заказы.

— Нет, но держу пари, что его жена собирается.

— Бэррон… — Она начинает истерически плакать. Я имею в виду, чертовы рыдания на всю катушку.

Шагнув вперед, я хлопаю ее по макушке.

— Хватит плакать.

— Что мне делать?

— Я не знаю, и мне все равно. Это между вами двумя.

Ее лицо искажается от гнева из-за того, что я не хочу с ней разговаривать.

— Я просто хочу с кем-нибудь поговорить.

— Поговори с Сев. Я уверен, она послушает.

Сев ухмыляется, как и я.

— Я не буду слушать.

Теперь вы начинаете понимать, что мой маленький, любящий привидения, монстр очень похож на меня?

Лилиан продолжает говорить мне, что Морган не перезвонил ей сегодня утром, и она беспокоится.

— У меня нет времени на это. И достаточно поводов для беспокойства. — Я делаю серьезное выражение лица. — Вчера Кэмдин гуглила секс с Барби. То, что ты трахаешься с моим братом, меня меньше всего беспокоит на этой неделе.

Ее рот открывается, и теперь ее очередь быстро моргать. Типа того, как я подкинул вам эту чертову пикантную информацию? Вот что я почувствовал, когда посмотрел на ее проклятый iPad и нашел это. Я еще не спросил об этом Кэмдин, потому что да, хотел бы избежать этого разговора.

Сев берет свой рисунок, горсть мелков и направляется к двери.

— Перестаньте говорить сто слов в минуту. У меня болит голова.

Лилиан смотрит, как она уходит, ее слезы уже высохли.

— Кэмдин действительно гуглила секс с Барби?

— Да.

— Это что шутка?

Я хмурюсь, испытывая одновременно отвращение и любопытство при мысли об этом.

— Я понятия не имею.

— И ты ничего не сказал?

Поднимаю бровь.

— Что я должен был сказать?

— Столько всего приходит в голову. Ты должен поговорить с ней об этом.

— Это вещи, которые я, вероятно, не хочу обсуждать. — Прикрепляю скотчем заказы к прилавку. — А теперь оставь меня в покое. У меня есть работа.

Когда я подхожу к двери, она вздыхает.

— Если ты услышишь что-нибудь от Моргана, скажи ему, чтобы он позвонил мне.

Я открываю дверь.

— Я не буду делать этого.

Нахожу Сев, сидящей перед моим ящиком с инструментами и рисующей на бетонном полу. Стою перед ней, попивая кофе. Она держит лист бумаги с большим количеством черного и фиолетового цвета. Я смотрю вниз.

— Что это?

— Ведьма. Она спит с Морганом.

Я заливаюсь смехом. Иисус Христос. Всего девять утра, и посмотрите, что мы уже успели сегодня сделать.

— У Моргана плохой день, да?

Сев пожимает плечами.

— Я хочу есть.

Конечно, она голодна.