39

Я не ожидал, что все сложится именно так.

БЭРРОН

9 месяцев спустя

— Подай мне этот молоток.

— Можно мне свою комнату?

— У тебя есть своя комната. Ты просто в ней не спишь.

Кэмдин передает мне молоток.

— Потому что, Сев всегда хочет спать со мной. Ничего не могу с собой поделать, она меня очень любит.

Я смотрю на Сев, которая беззаботно сидит в куче грязи со своим котом, и я знаю, что она голая. А еще у нее черные волосы. Она покрасила их вчера краской из баллончика, и я еще не придумал, как ее смыть, так что пока у нее черные волосы. Или, может, нам придется подождать, пока они отрастут. Мы пока не знаем.

— Сев! — рявкаю на нее я. От звука моего голоса она вздрагивает, распахивает глаза и роняет зажатую в руке грязь. — Где твоя чертова одежда?

Откинув с глаз волосы, Сев указывает на крыльцо. Она повесила ее на дверную ручку.

Стоящая рядом со мной Кэмдин кладет руку мне на плечо.

— С малышами так много забот.

Я улыбаюсь.

— И подумать только, у нас скоро будет еще один.

Она качает головой.

— О чем ты думал?

— Не знаю, — дотянувшись до коробки с гвоздями, я встряхиваю ее и понимаю, что она почти пустая. — Можешь принести мне еще одну коробку?

— Я пойду спрошу у мамы.

Мама. Не думал, что услышу от своих девочек это слово. Они знали папу, но разве они смогут когда-нибудь назвать мамой какую-то женщину? Кейси прожила с нами всего шесть месяцев, когда Кэмдин спросила, может ли она называть ее мамой. После нескольких часов рыданий, Кейси, в конце концов, согласилась и вскоре после этого я опустился перед ней на одно колено и попросил стать моей навсегда. Она ответила «да», и через месяц мы поженились на ранчо.

И вот теперь мы ждем еще одного ребенка, которого зачали после ее возвращения в Амарилло. Как все забавно выходит, да?

Вообще-то, мне интересно, как это произошло, ведь она принимала противозачаточные. Кейси шутит, что, Сев наложила на нас заклятие, и знаете, она не ошибается. Страшно об этом думать.

Я знаю одно. Когда я строил этот дом, то никогда не думал, что буду делать к нему пристройку. И вот я в самый разгар жаркого лета, тружусь до седьмого пота, пытаясь до конца сентября пристроить еще одну комнату и ванную.

Через пять минут ко мне на улицу босиком выходит Кейси, готовая в любой день родить.

— Тебе это нужно, малыш?

Ее щеки горят румянцем, она одета в шорты, а ее майка задралась, так что ее огромный живот выставлен напоказ. Я не видел никого прекраснее Кейси, и мне стоит больших трудов сдержаться и не затащить ее в дом.

— Да. Спасибо.

Я беру у нее из рук коробку, соприкасаясь с ней пальцами. И тут я замечаю, что Кэмдин так и не вернулась.

— Где Кэмдин?

— Складывает детскую одежду, — восторженно говорит она. — Так мило. Она ее складывает и подготавливает все для ребенка.

Я смеюсь.

— Когда родилась Сев, она со мной не разговаривала. Не то чтобы она много разговаривала, но, блин, когда мы привезли домой Сев, Кэмдин на меня разозлилась. Кажется, она думала, что это кукла.

С моей помощью Кейси садится на край каркаса комнаты, в которой мы еще не возвели стены. Мы решили отдать Кэмдин нашу комнату, комнату Сев, в которой она не спит, — будущему малышу, и построить большую хозяйскую спальню подальше от детских. По очевидным причинам.

Сидя рядом со мной, Кейси смотрит себе между ног, а потом поворачивается ко мне, широко распахнув глаза.

— Или я снова описалась, или... у меня отошли воды.

— Подожди, ты сказала «снова»? То есть ты уже один раз писалась?

— Ну, да. Мне на мочевой пузырь давит арбуз. Я потеряла всякий контроль там внизу.

Я заглядываю ей между ног и улыбаюсь.

— Время малыша.

Глаза Кейси расширяются, лицо бледнеет.

— Что? Нет. Я не готова. Я даже не собрала сумку.

— Нет, собрала. Она в грузовике, помнишь? — я встаю и помогаю ей подняться.

— Но у нас даже нет имени.

— Мы его придумаем.

— Мы не знаем, мальчик это или девочка.

Я пристально смотрю на нее, вынуждая ее посмотреть мне в лицо.

— Дорогая, — шепчу я, прижимаясь губами к ее губам.

Кейси вздыхает, ее дыхание выравнивается.

— Но... Я не знаю, что делать. У меня никогда раньше не было детей, и я видела, как Лулу рожала своего жеребенка, и это было ужасно. Что, если я перестараюсь, и мое влагалище никогда не примет прежнюю форму? Что если тебя это разочарует?

— Не разочарует, — я тяну ее за собой к грузовику. — Сев! Возьми мои ключи.

— Нет уж, спасибо, — бормочет она, берет горсть грязи и выливает ее на своего кота. Который не двигается.

Застыв на месте, Кейси дергает меня за руку.

— Но можешь. Тонус влагалища очень важен.

— Меня это не особо волнует.

Волнует, но я не собираюсь говорить об этом своей психующей жене.

— Бэррон, я серьезно, — топает ногой Кейси.

Я оглядываюсь на нее и понимаю, что я уже дважды все это проходил, а она — нет. Для нее это все в новинку, и она в ужасе.

— Все в порядке. Все пройдет гладко.

Это должны были быть мои последние слова, потому что нет, все идет не так гладко. На поиски ключей уходит целая вечность. По пути туда у меня в грузовике заканчивается бензин. Нас забирает Морган, и Кейси уже практически ненавидит меня до глубины души.

— Я же говорила тебе, что я не готова! — кричит между схватками Кейси, все еще держась за последний тяжелый час. — И ты тоже!

— Тот факт, что в моем грузовике оказалось мало бензина, вовсе не значит, что я был не готов, — говорю я, пытаясь погладить ее по спине.

Кейси отталкивает мою руку.

— Прекрати меня трогать. Я пытаюсь вытолкнуть из себя твоего ребенка.

Склонив голову вперед, она смотрит на доктора серьезным, но испуганным взглядом.

— Мне очень жаль, что у меня там вагаджунгли. Я больше не могу видеть, что там внизу, и мой муж не говорил мне, что там все запущено.

Она бросает на меня гневный взгляд, а доктор смеется.

— Почему это я злодей? Я пытался быть милым.

— Мило — это одно, — я получаю еще один гневный взгляд. — А не говорить мне, какой огромной стала моя задница, это совсем другое.

— Кейси, мне нужно, чтобы ты тужилась, — говорит ей доктор, вероятно, надеясь, что она его послушает.

— Я не могу быть здесь, — стонет Сев, вставая со своего места после того, как мы сказали ей, что нет, ей нельзя забрать с собой плаценту.

К счастью, Лилиан выпроваживает девочек из палаты, потому что именно тогда меня осеняет, что им тут не место. Так я остаюсь один на один с моей очень напуганной женой, которая собирается рожать в первый раз. Я не могу винить ее за то, что она боится. Когда на свет появилась Кэмдин, я упал в обморок, и здорово напился в тот день, когда родилась Сев.

Кейси начинает плакать, и я хватаю ее за руку.

— Давай, милая. Ты должна тужиться.

Кейси смотрит на меня.

— Хорошо.

Пять минут спустя на свет появляется наш третий ребенок. И когда я смотрю на Кейси, то вижу день, когда мы встретились. Только мы, только начало, и это то, чем кажется вечность.