Федор Раззаков

Арест Ю. Чурбанова

Тем временем 1987 год стал одним из самых либеральных по количеству смертных приговоров за последние несколько лет. Если в 1983 году (андроповском) было расстреляно по приговорам судов 606 человек, в 1984-м 512, то в 1987 году было вынесено всего 140 смертных приговоров. В прессе тогда все настойчивее стали звучать призывы отменить смертную казнь в СССР вообще. Поэтому с 1987 года Верховный суд России стал применять повышенные требования к судам по рассмотрению уголовных дел, по которым была предусмотрена высшая мера наказания. Малейшие сомнения трактовались в пользу потерпевшего. Горбачевская либерализация привела к тому, что в июне 1987 года Президиум Верховного Совета СССР выпустил Указ, объявлявший беспрецедентную за последние 40 лет амнистию. Количество осужденных после нее в стране сократилось в 2 раза, было разом закрыто около 100 колоний.

Однако не всем тогда везло с либерализацией. 14 января 1987 года в кабинете начальника следственной части Прокуратуры СССР Германа Каракозова был арестован Юрий Чурбанов. Позднее он вспоминал об этом аресте так: "Только я переступаю порог, как мне навстречу поднялись два молодых человека с хорошей, полувоенной выправкой... и заявили: "Вы арестованы!" Тут же, в приемной, с меня сняли подтяжки, галстук, часы, из ботинок выдернули шнурки. Понятыми были две женщины, сотрудницы Прокуратуры, как я узнал потом от следователя Миртова, да и понятно, что сотрудницы, с улицы кого попало ведь не позовешь, все-таки генерал-полковника арестовывают, как-никак. Хорошо, что в этот момент я был в штатском, а не в военной форме, а то могли бы, пожалуй, и погоны сорвать, хотя я еще и звания в то время не был лишен, это произошло гораздо позже...

В кабинете Каракозова я увидел Гдляна и Иванова. Кто-то, по-моему, Гдлян, положил передо мной белый лист бумаги, дал мне свою ручку, заправленную чернилами, потому что моя, шариковая, была отобрана, и тут же, пока я не опомнился от самого факта ареста, предложил написать заявление о моей явке с повинной. Теперь я думаю: какое счастье, что я все-таки сообразил тогда и категорически от этой "повинной" отказался. Тогда была бы верная смерть. Начался перекрестный допрос, и в ту же минуту под издевательски-размеренную диктовку Гдляна я написал заявление на имя Генерального прокурора СССР Рекункова о том, что, занимая ответственные посты в МВД СССР, я получил взятки на сумму в общей сложности полтора миллиона рублей. Расхаживая по кабинету Каракозова, Гдлян диктовал мне имена и фамилии 132 человек, от которых я якобы получал деньги, и сам называл суммы взяток: 10, 20, 50, 200 тысяч - сколько хотел! Все это были люди, в той или иной степени интересовавшие следствие, - Гдлян диктовал, а я писал..."

К тому времени следственная группа Гдляна - Иванова, основательно "перепахав" Узбекистан, устремила свои взоры на "кремлевскую мафию". До этого арестовывались только высшие партийные и государственные чиновники среднеазиатской республики, а до москвичей дело не доходило. Арест Юрия Чурбанова нарушил эту традицию. Причем "добро" на этот арест выбивалось на самом верху, в Политбюро. Вполне возможно, что многие голосовавшие за этот арест надеялись на то, что зять Брежнева станет своего рода "громоотводом" для чрезвычайно активных следователей и уведет их в сторону от нынешних кремлевских мафиози. Поэтому прессе была дана установка спустить на Ю. Чурбанова всех собак и сделать его чуть ли не врагом нации номер один.

Между тем Ю. Чурбанов был не единственным высокопоставленным генералом МВД, кто в том году попал в опалу. В начале года, после того как в прессе поднялся шум вокруг ситуации в городе Мичуринске, где с помощью сотрудников местного УВД с завода похищались поршневые кольца, был снят со своего поста и уволен из органов заместитель начальника управления кадров МВД СССР Борис Алексеев. Весной того же года, после того как в одном из февральских номеров "Огонька" была опубликована статья "Бронированные мундиры", в которой разоблачались жестокие нравы, царящие в МВД Карелии, был снят со своего поста министр внутренних дел этой республики генерал Мяукин. В Башкирии за злоупотребления властью сняли министра внутренних дел В. Рыленко.

Если за весь 1986 год в центральной прессе было опубликовано около 800 статей о сотрудниках МВД, то за пять первых месяцев 1987 года таких статей набралось уже 520. Большинство из них были критическими, разоблачительный пафос их преследовал только одну цель: выставить сотрудников милиции в самом неприглядном виде. Ретивые авторы подобного рода статей, радеющие на словах за новую демократическую Россию, пока не догадывались, что рубили сук, на котором сами и сидели.

В то время как престиж органов МВД в глазах общественности падал, преступность в стране видоизменялась и росла. Ведь свобода, которую несла с собой перестройка, раскрепостила всех, в том числе и преступников. И с вступлением в силу 1 мая 1987 года Закона об индивидуальной трудовой деятельности для отечественных преступников открылось еще более широкое поле для деятельности.

Преступность менялась, а тогдашние власти, кажется, делали все от них зависящее, чтобы этого не замечать. И лишь узкая группа специалистов МВД работала над изучением этой проблемы. А. Волобуев, вспоминая об этом, писал: "В 1986 - 1987 гг. действовавшие независимо друг от друга три немногочисленные группы ученых, представлявшие ВНИИ МВД СССР, ВНИИ Прокуратуры СССР и Омскую высшую школу МВД СССР, неожиданно для себя (но, по-видимому, вполне закономерно) пришли к одному и тому же выводу - в стране сложилась ситуация организованной преступности. Результаты исследований были вынесены на суд специалистов. Три научно-практических семинара больше напоминали поле боя, нежели традиционный спокойно-умиротворяющий обмен мнениями".

Однако отметим, что дальше дискуссий дело тогда так и не пошло. Тем временем в 1987 году в стране начался бум антикварных преступлений. В связи с небывалым интересом к СССР на Западе резко подскочили цены на нашу старину. В связи с этим в 1987 году таможня пресекла вывоз 11 тысяч предметов старины и искусства, имеющих историческую ценность. Однако многие ценные вещи тогда все-таки были вывезены за пределы СССР.