11

НОНА КОВЫЛЯЛА ВНИЗ по высеченным в камне ступенькам в комнату Тени. Все части ее тела — даже те, по которым, насколько она помнила, не били, — закостенели и теперь протестовали при каждом движении. Она делала последние шаги, держась обеими руками за стену и стиснув зубы, пот промочил ее нижнюю одежду вплоть до тела.

Когда она вошла, весь Мистический Класс посмотрел на дверь, некоторые сузив глаза и обвиняя, другие удивляясь.

— Нона, как хорошо, что ты присоединилась к нам. — Сестра Яблоко без всякого выражения наблюдала за ней из передней части класса. В руках она держала шляпу и шарф. — Из-за своего опоздания ты вызвалась в третий день помочь мне провести урок в Красном Классе. Мы варим рвота-траву.

Нона знала, что спорить бесполезно. Она проковыляла к Дарле и села рядом. Рвота-трава перегоняется в жидкость, которая может быстро вызвать рвоту и диарею. Иногда тот же эффект производил и ее запах. Это всегда был грязный урок.

— У тебя такой вид, будто ты упала со Скалы, — прошептала Дарла.

Нона огляделась. Ни Элани, ни Джоэли не было. Кроси сидела, сгорбившись над своими записями, один глаз почернел, распух и превратился в щель, синяк покрывал большую часть другой стороны ее лица.

— Сегодня мы возвращаемся к теме маскировки, Нона. — Сестра Яблоко высоко подняла шляпу, бесформенную вещь из темного фетра, какую мог бы носить рыночный торговец. — Что особенно уместно, поскольку ты следующая на Тень-испытании.

Нона начала было открывать рот, чтобы запротестовать, но тут же закрыла его. Каждая послушница Мистика проходила вызов каждый год; без успешного испытания никто не мог перейти в Священный Класс, не мог питать надежды стать Сестрой Благоразумия. На самом деле у Ноны, лишившейся тени, не было никаких шансов на Серое, так что хорошо, что она отдала свое сердце Красному.

— Замаскироваться, — сказала Сестра Яблоко, — значит изменить свое мышление не меньше, чем внешность. Так меня учила сестра Перец. Да, вы слышали о ней. Сестра Перец могла в простой серой тунике — или коричневой, если она выворачивала ее наизнанку, — не вызывая подозрений войти в ворота дюжины особняков аристократов и Залов гильдий. Я подозреваю, что она могла бы войти в половину из них, одетая в мешок. Сестра Перец знала, всей глубиной души, что принадлежит каждому из этих мест. Она знала, кто она такая, зачем идет, что ждет ее внутри, и точно знала, сколько внимания следует уделять тем, чья работа — остановить ее. Тело говорит на своем языке, и сестра Перец могла использовать свое, чтобы сказать все, что ей было нужно.

Нона уставилась на шляпу, которая двигалась вместе с рукой Сестры Яблоко, когда та говорила. У Ноны никогда не было таланта к актерству или подражанию. Рули могла говорить, как любая из учительниц. Она сосредоточилась на их манерах и одежде, преувеличивая их до такой степени, что послушницы заходились от смеха и даже могли обмочиться. Это было что-то вроде музыкального слуха. Этот талант у Ноны отсутствовал.

— О более полных маскировках мы поговорим на последующих занятиях. Изучение того, как поддерживать наряд или униформу и как ее носить, так же важно, как правильно подобрать цвет и количество пуговиц. Однако, даже если вы замаскируете себя достаточным количеством краски, чтобы походить на часть стены, вплоть до мельчайших деталей... нервная стена, которая думает, что она не принадлежит этому месту, будет обнаружена и заколота, тогда как уверенная стена, которая знает свое место и долг, которая думает мыслями стены и любит свои кирпичи, будет в порядке. Поверьте мне.

Сестра Яблоко начала демонстрировать самые разные походки, от шаркающей до смелой.

— Говорю вам, послушницы, как Сестра Благоразумия — хромота может спасти вам жизнь. Люди в целом видят очень мало и помнят еще меньше. Представьте себе, что кто-то из вас, хромая, идет по рынку и приближается к некоему высокопоставленному чиновнику в мехах и церемониальных цепях, а его охрана находится рядом. Допустим, он в девятый раз хлопает себя по внутреннему карману, проверяя важные бумаги, которые должен принести какому-нибудь еще более высокому начальству. И они исчезли! Внезапно он вспоминает женщину, которая наткнулась на него — и мгновенное прикосновение. «Остановите ее!» — кричит он. Остановить кого? Он стремиться вспомнить детали. И все, что он может вспомнить, все, что любой из них может вспомнить с уверенностью, это... «Она хромает!» — И, конечно, она уже не хромает. Она уходит смелее, чем любой генерал, с высоко поднятой головой. И не прямо, а по касательной, которая говорит, что ее ничто не заботит.

Мысли Ноны побежали прочь, как гипотетическая послушница на рынке, и привели ее на площадь Тайбур. По крайней мере четверть из всех седьмых дней, Тень-испытание удерживало послушниц Мистического Класса от посещения в сопровождении сестер рынков Истины или семейных визитов, загоняя их вместо этого на широкую площадь Тайбур. Судя по всем рассказам, затеряться там было не слишком трудно. Площадь была популярна среди купцов, и многие хорошо одетые пары прогуливались там, останавливаясь у немногих лицензированных киосков и обмениваясь любезностями. Пожилые люди с толстым кошельком играли в домино или шахматы за взятыми напрокат столами, стоявшими по периметру.

Цель Ноны — добраться до раскидистой сосны в центре площади, без вызова со стороны патрулей послушниц. И это было почти невозможно. Если она доберется до сосны, то все, кто был в патрулях, не смогут есть в течение двух дней. Но и послушницы не могли позволить себе просто бросить вызов любому, кто приближался к сосне. Неправильный вызов лишал еды их всех. Добраться до дерева было достаточно, чтобы продолжать считаться кандидатом на Серое. Однако для получения наивысших отметок нужно было не только добраться до дерева не получив вызов, но и найти спрятанную высоко в его ветвях шкатулку-головоломку. Если ты это сделаешь, охранницы пропустят еду на три дня. Полная задача состояла в том, чтобы открыть шкатулку, но нужно было быть невидимкой, чтобы, не получив вызов, достаточно долго просидеть на дереве, возясь с шкатулкой и открыть ее. Так что Нона не удивилась, услышав, что никто из выпускников Отравительницы с этим не справился.

— Зоул может быть первой. — Голос Сестры Яблоко прорвался через поток мыслей Ноны.

Зоул поднялась на ноги и нахмурилась, когда Отравительница поманила ее вперед.

Сестра Яблоко улыбнулась ей в ответ.

— А теперь, Зоул, расскажи мне, как сильно ты любишь танцевать. — Она подняла руку, чтобы предупредить возражения. — И пока ты продаешь мне эту ложь, также убеди меня, не прибегая к словам, что ты уроженка Истины, рожденная в купеческой семье среднего достатка. — В этот момент акцент монахини так походил на акцент Зоул и Йишт, что Нона могла поверить, что она родилась на льду и росла тридцать лет, не видя зелени.

— Я живу, чтобы танцевать, — проговорила Зоул сквозь стиснутые зубы, сжимая каждое слово в нечто, что больше походило на речь страдающего моряка из Дарна, чем на слова любого подданного императора, не говоря уже о таком, который принадлежал к зажиточным классу Истины. — Танцевать — это мое... удовольствие.

— Хммм. — Сестра Яблоко кивнула. — Ты предпочитаешь чаттру или мышь-шаг?

Дарла толкнула Нону локтем, пока лед-девушка цедила ответы так, словно это были смертельные угрозы.

— На Тень-испытании даже у Зоул больше шансов, чем у тебя. — Она указала на свои глаза средним и указательным пальцами. — Джоэли собирается организовать вокруг этого дерева оборону, через которую не сможет пробраться даже ной-гуин, а с этими твоими глазками будет достаточно двух уличных мальчишек, чтобы заметить тебя прежде, чем ты приблизишься ярдов на десять.

— Нона, обрати внимание, ты следующая, — щелкнула пальцами Сестра Яблоко. — А Зоул... это было ужасно. Возможно, у тебя никогда не было слуха к акцентам, но ты можешь, по крайней мере, научиться лгать более убедительно. На следующем уроке ты убедишь меня в своей любви к танцам, или я постараюсь убедить тебя, что ты все еще недостаточно хорошо защищаешься от отравления. Вот мой совет. Мысленно замени то, что ты любишь, тем, что ты ненавидишь. Ясно, что ты не поклонница музыки и самовыражения, поэтому, когда придешь ко мне снова, думай о чем-то другом каждый раз, когда произносишь слово «танец». Тебе нравится бить людей. Когда ты будешь рассказывать мне, как ты соединяешься с музыкой и позволяешь ей говорить через тебя, рассказывай мне вместо этого о меч-кулаке: нанеси эту любовь на слова, выходящие из твоего рта. Так лгут честные люди.

Зоул поджала губы, коротко кивнула и вернулась на свое место.

— Нона, ты из Дома Намсис, и тебе противно, что тебе приходится переселять крестьян с твоей земли, но ты хочешь построить охотничий домик на месте их деревни. Заставь меня поверить в твое возмущение. Иди.

Дверь в пещеру Тени открылась. Как и рты многих послушниц. Надо постучать в дверь Отравительницы, а потом подождать. Нельзя ее просто толкнуть.

Вошедшему мужчине пришлось пригнуться, чтобы не разбить голову о дверной косяк. На нем были белые одежды.

— Инквизитор. — В классе зашептались.

— Тише, девочки. — Сестра Яблоко указала Ноне на ее стол. — Для нас большая честь получить сегодня неожиданный визит от члена Братства Исследующих. — Она повернулась и подняла голову, чтобы посмотреть на мужчину. — Чем мы можем помочь вам, брат?

— Я Пелтер из Зала Вопрошающих Истину. Я здесь только для того, чтобы понаблюдать.

— Алата, принеси Брату Пелтеру стул. — Сестра Яблоко указала на место у двери.

— Я предпочитаю стоять. — Оспины от какой-то детской болезни отмечали одну сторону узкого лица мужчины. Ему было, пожалуй, лет пятьдесят. Тощая шея, выпирающий кадык и седеющие волосы, торчащие вверх, как шерсть плохо остриженной овцы, делали бы его смешным, если бы не ломкая голубизна его глаз. Нона чувствовала, что это глаза человека, который видел ужасы и одобряет их. Она села, радуясь возможности присоединиться к остальным.