Песок, поднятый со дна волнами, придавал воде серый, немного мутный цвет. Не такой ярко-синий, как я ожидала, но это не останавливало меня от желания оказаться в ней, но зато шум волн не стал для меня неожиданностью.

Вцепившись в стеклянные перила балкона, я смотрела на вид, который будет храниться в моей памяти до самой смерти.

Что-то высеченное в камне в ту секунду, когда Адам подошел ко мне сзади, обнял и положил подбородок мне на плечо, опаляя своим жаром мою спину.

Я не была уверена, был бы этот момент более совершенным, если бы я спланировала его.

Я думала, что буду здесь одна. Я думала, что приеду сюда зализывать свои раны, несмотря на свой рекордный рывок на Олимпийских играх.

Я думала, что дистанцирую себя от Адама, от того, что мы значили друг для друга, от той ночи, когда Лори, черт ее подери, дала ему свою карточку-ключ, чтобы он мог войти в мой номер и взять меня как свою.

Вместо этого я была здесь с ним.

Слабая... всегда слабая.

Эти слова должны были ужалить меня, но я была удивлена, что они этого не сделали.

Я была сильной, невероятно сильной. Я выжила. Но я не всегда могла поддерживать свою оборону, и уж тем более не с этим мужчиной, стоящим за моей спиной.

— Ты должна поспать, — сказал он.

— Нельзя ложиться спать до тех пор, пока не наступит ночь. Ты знаешь, что смена часовых поясов может привести к нарушению суточного ритма.

На его губах появилась улыбка, когда он прижал их к моему подбородку.

— У меня были планы на нас перед сном.

— Неужели?

Мое тело, измученное Играми и полетом, ожило при этих словах.

— Определенно.

Я подумала об этом, и мое тело согласилось — мы были полностью согласны с планом Адама.

— Сначала я хочу принять душ.

Кивнув, он отошел от меня, и я почувствовала, что люблю его еще больше, потому что не хотела бы принимать душ вместе с ним.

В тот момент я была махриме с ног до головы. Я не воняла, но была потной и грязной, и мне не хотелось, чтобы он прикасался ко мне такой.

Старые привычки умирали с трудом, и хотя я больше не придерживалась каких-либо правил моей культуры, чистота была не тем вопросом, на который я готова была пойти на компромисс. Это слишком укоренилось во мне.

Так что я приняла душ в одиночестве, хотя мне ужасно хотелось чувствовать Адама внутри себя, когда я стояла под роскошной насадкой и лившаяся из нее вода казалась дождем на моей коже.

Возможно, в другой раз.

Когда я буду чистой.

Скептически хмыкнув при этой мысли, я занялась наведением чистоты. Я намылилась и побрилась, затем смыла с себя пену и повторила так еще дважды. Когда моя кожа начала скрипеть, я вытерлась, увлажнила ее и обернула вокруг себя влажное полотенце.

У меня не было намерения иметь какую-либо преграду в виде одежды между мной и Адамом в постели, но в квартире было очень много окон, поэтому, хотя мы и находились не на первом этаже, я не хотела устраивать для кого-то непреднамеренное пип-шоу.

Выйдя из наполненной паром ванной, я прошла на кухню, открыла холодильник и увидела, что в нем есть какие-то основные продукты.Схватив пачку апельсинового сока, я собралась открыть дверцу настенного шкафчика, но увидела, что на ней нет ручки. Попытки открыть ее снизу также ни к чему не привели.

Какое-то время я смотрел на нее в замешательстве, но затем появился Адам и надавил на дверцу, на которую я смотрела, отчего она распахнулась, обнажив много стаканов, кружек, тарелок и всевозможных сервировочных блюд.

— Ха, класс, — пробормотала я, потянувшись за стаканом, который дважды вымыла и трижды ополоснула, прежде чем налить в него апельсиновый сок.

Сделав большой глоток, я предложила сок Адаму, потратив секунду на осознание того факта, что в квартире было две ванные комнаты, потому что сейчас я смотрела на частично обнаженного Адама.

Он все еще был мокрым после душа, на его мышцах застыли маленькие капельки воды. Секунду я смотрела на его грудь, а затем мои брови удивленно приподнялись. Неудержавшись, я протянула руку и потерла его левый сосок.

— Это новое.

— Проколол в прошлом году, — сообщил он и сделал еще один глоток сока.

Мгновение я наблюдала, как движутся мышцы его горла, сильные сухожилия удерживали мое внимание, пока он не перестал пить. Затем я снова взглянула на кольцо в его соске.

На его губах заиграла улыбка.

— Тебе нравится это?

Я не была уверена, нравится мне это или нет.

Серебро выглядело странно на фоне темно-коричневого соска, но это заставило наполниться мой рот слюной.

Прикусив нижнюю губу, я потерла кольцо, которое под моими пальцами было теплым.

— Думаю, да.

— У тебя будет много времени, чтобы привыкнуть к этому, — сказал Адам весело, а затем повернул плечо. — Это тоже новое.

Мой рот открылся, и мне стало интересно, как я пропустила, как не заметила татуировку, которая соединяла его плечи одним сложным узором. Затем, конечно, я вспомнила, что когда мы были близки, то обычно это был быстрый и жадный секс, когда меня прижимали к двери или стене.

Нет времени на исследование.

Черт, сейчас я пожалела об этом. Одежда это отстой.

Я крутила Адама, заставляя смеяться, пока пыталась разглядеть татуировку полностью.

Она была большой, в японском стиле. В треугольнике, расположенном вершиной вниз, была заключена невероятно реалистично прорисованная большая закрученная волна, пенистая шапка которой словно выплескивалась из-за треугольных стен.

— Идеально, — выдохнула я, обведя рисунок пальцем.

— Что ж, я старался изо всех сил, — поддразнил он. — Могу ли я теперь повернуться?

— Ты сейчас такой угодливый, — сказала я, прищурившись, когда Адам снова повернулся ко мне лицом.

— Милая, я был рожден для того, чтобы угождать тебе, — ответил он. — Но в данном конкретном случае вижу, что ты устала. И была такой с тех пор, как я встретил тебя у кофейни.

Я задумалась о том, прав он или нет, но потом вздохнула, потому что даже это было слишком сложно.

— Если бы ты могла видеть, какие у тебя сейчас большие глаза, детка, — прогрохотал он и обхватил мой подбородок рукой, к которой я тотчас же прижалась, — ты бы поняла, почему я сейчас такой властный.

— Ты всегда властный, — проворчала я.

— Верно, — признал Адам, — но не всегда. И не с тобой. Если бы я был властным с тобой, то последние два года мы бы жили в грехе.

Я наморщила нос.

— Ничто в том, что есть между нами, не является грехом.

Проклятием — да, но не грехом.

— Согласен. Но ты поняла, что я имел в виду.

Я поняла.

Поэтому я просто заворчала, а после громко вскрикнула, когда он наклонился и поднял меня на руки.

— Если бы я не хотел спать с тобой так чертовски сильно, я бы оставил тебя в другой спальне, чтобы немного отдохнуть. На данный же момент я буду джентльменом и не прикоснусь к тебе всю ночь.

— Ага, — фыркнула я. — Вероятно, мы должны поспорить, как долго это продлится.

Адам хмыкнул.

— Никакого пари. Я знаю, что ты права, — пробормотал он,поцеловал мои улыбающиеся губы и продолжал делать это всю дорогу до спальни.

Я восторженно ахнула, когда он отстранился. Не только потому, что наша спальня была светлой и просторной, со шторами от пола до потолка, которые, когда были полностью закрыты, блокировали большую часть яркого света, и с кроватью, которая выглядела так, как будто мы с Адамом могли бы заниматься на ней художественной гимнастикой, но и из-за вида.

Из окна спальни открывался вид на океан, и я знала, что когда проснусь, увижу его, лишь немного повернув голову.

— Ты должна жить рядом с океаном, — пробормотал Адам, усаживая меня на правую сторону кровати.

— Я намерена это сделать, — ответила я рассеянно, глядя на воду.

Вздохнув, Адам наклонился,откинул в сторону толстое стеганое одеяло и уложил меня.

Одеяло было ярко-кораллового цвета, простыни были серыми, как и куча подушек позади меня, но серый был разных оттенков.

Моргнув, я посмотрела на Адама, зная о белом полотенце на моей коже, резко контрастирующим с серым цветом.

— Ты не снял с меня полотенце, — пробормотала я, даже не собираясь заигрывать.

— Подними задницу, — приказал он несмотря на то, что на его щеке дрогнул мускул.

Я сделала, как было велено и Адам, быстро потянув за заправленный конец полотенца,отбросил его в сторону.

Его глаза потемнели, когда он окинул меня взглядом и, стиснув зубы,укрыл меня простыней.

Я улыбнулась, потому что, хотя и чувствовала себя костлявой, неуклюжей и немного мускулистой, Адам всегда смотрел на меня как на модель из каталога купальников.

Я не отрывала от него взгляда, надеясь увидеть похожее шоу, но этого не произошло. Он задернул шторы, хотя я возражала: «Я хочу увидеть океан!»

— Ты можешь увидеть его утром, — парировал он. — Я хочу, чтобы ты заснула.

— Отцовство сделало тебя еще более властным, — надулась я.

Он фыркнул, а затем, когда мы были в полумраке, я услышала шорох и поняла, что он уронил полотенце.

— Нечестно, — пробормотала я. — Я ничего не увидела.

— Тогда тебе остается только почувствовать это, — ответил он, и я ощутила порыв воздуха, когда Адам приподнял простыню с другой стороны кровати.

Это была большая кровать. Если бы я осталась лежать на своей стороне, то не смогла бы прикоснуться к нему.

Вообще.

Что было отстойно.

Похоже, Адам подумал так же, потому что через несколько секунд мы переместились к центру и заключили друг друга в объятия.

Я была не из тех людей, кто согласен с риском растяжения мышц шеи только для того, чтобы спать с кем-то рядом, но в данный момент, когда наши тела касались друг друга, а наши руки и ноги переплелись, я была счастлива.

Умиротворенно вздохнув от тепла, исходящего от Адама, я поцеловала его грудь.

— Мы делали это так редко, — прохрипел он.

И я закрыла глаза, потому что он был прав.

— Думаю, можно по пальцам пересчитать, сколько раз мы так спали.

Наверное, дело даже не в этом.

Хотя время от времени я уступала, и мы спали вместе как в буквальном, так и в сексуальном смысле, но это было нечасто.