— Ничего важного.

— Коул…

— Не надо, Остин, — он запустил руку в мои волосы. Я убрала их для этого чтобы он мог провести по ним пальцами. Он откидывает мою голову назад.

— Давай просто наслаждаться этой ночью. Хорошо?

Мои глаза ищут его, и мне не нравится то, что я вижу, но я говорю: — Хорошо.

Он опускает свое лицо к моему и целует меня.

_________________________________

Я просыпаюсь с ломящей головной болью и болью в теле. Я стону, переворачиваюсь и утыкаюсь головой в подушку.

— Ты в порядке? — спрашивает Коул, а потом я чувствую его руку на моей голой спине.

— Я слишком много выпила прошлой ночью, — бормочу я.

Он смеется, и я чувствую, как он встает с кровати.

После выпускного мы посетили две разные вечеринки, прежде чем пришли в клуб. Коул не выпил ни глотка, но Дик напился не меньше, чем мы с Бекки.

— Вот.

Я переворачиваюсь и поднимаю глаза, чтобы увидеть его, стоящего у кровати, одетого в пару своих черных боксеров. И все. Чашка воды в одной руке и два Адвила в другой. Сидя, я беру их оба из его рук.

Я смотрю, как он поворачивается ко мне спиной, проводя рукой по волосам. Он был на взводе с момента разговора с парнями вчера вечером, когда мы приехали на бал. Даже вечеринки не развеселили его, как я думала. Он все время оставался рядом со мной и молчал. Он даже игнорировал пьяную задницу Дика, когда тот начинал шуметь.

Проглотив таблетки, я опускаю стакан на колени.

— Что случилось, Коул?

— Ничего, — отвечает он. По-прежнему стоя ко мне спиной, он идет в ванную.

— Ты такой же плохой лжец, как и я, — теперь я его знаю. — Пожалуйста? — умоляю я. — Просто скажи мне. Что бы это ни было. Я хочу знать.

Он останавливается и тяжело вздыхает.

— Ребята хотят, чтобы я отступил.

— Отступить от чего? — спрашиваю я в замешательстве.

Он поворачивается ко мне лицом.

— От тебя.

Я сузила глаза.

— Они хотят, чтобы ты бросил меня? — уточняю я.

Он проводит рукой по волосам.

— Они думают, что только так ты будешь в безопасности.

— От кого? — требую я.

— Киллана. Твоего отца.

— Я не боюсь их, — фыркнула я.

Он подходит к кровати и садится рядом со мной. Он проводит рукой по моим волосам. Ну, как может. Они спутались от того, что его руки были в них прошлой ночью.

— Я тоже их не боюсь, но я хочу, чтобы ты была в безопасности.

— И ты думаешь, что расстаться со мной — это единственный способ? — спрашиваю я, скрещивая руки на груди.

— Я думаю, они правы.

— А как насчет моей точки зрения? — я огрызаюсь.

— Остин… не надо.

— Нет. Надо, Коул, — он открывает рот, но я продолжаю. — Когда я получу право голоса? Когда смогу решать, что происходит в моей жизни?

— Когда это будет иметь смысл, — рычит он, его глаза сужаются на меня.

Я фыркнула.

— Ты порезал мне руку — в этом не было смысла. Ты украл машину — это не имело смысла.

Он встает.

— Я угнал эту машину для страховки. В этом, блядь, был полный смысл.

— Страховка на что? — я требую, набираю воду и встаю. Комната качается, но мне удается не упасть, как похмельной идиотке.

— Это уже не имеет значения, — он отмахивается от меня.

— Имеет! — кричу я, выходя из себя. — Теперь все, блядь, имеет значение. Здесь столько лжи и секретов, что я не могу за ними угнаться. Дик был единственным на нашей стороне, и вдруг он хочет, чтобы ты ушел от меня? — я качаю головой. — У него должна быть причина. И ты скажешь мне, какая. Я достаточно натерпелась дерьма, чтобы знать, с чем столкнулась.

Его глаза сужаются на мои, и я вскидываю бровь, не отступая. Он отводит от меня взгляд, и я понимаю, что выиграла, когда его челюсть становится острее.

— Эта машина принадлежит Брюсу.

— Что? — я задыхаюсь. — Зачем тебе красть машину моего отца? — требую я.

Его глаза возвращаются к моим.

— Он хранит ее на складе, которым владеет мой отец. Я украл ее, чтобы гарантировать, что он не отправил тебя обратно.

— Ты несешь чушь, Коул, — прорычала я.

Он делает шаг ко мне.

— В тот вечер за ужином, когда вы с Селестой мыли посуду, он сказал мне, что отправит тебя обратно к матери с двадцатью тысячами долларов. Я попросил его отдать тебя мне. Что если он отдаст тебя мне, я буду держать тебя подальше от неприятностей.

— Я не какая-то гребаная игрушка, — огрызнулся я.

— В то время ты ею была, — рычит он в ответ, — я сжимаю руки в кулаки. — Он сказал мне нет. Тогда я сказала ему, что у меня есть то, что ему нужно. Я достал ключ от его машины и сказал ему, что он сможет забрать ее после окончания школы, если позволит тебе остаться здесь. Он улыбнулся мне. И он согласился.

— Вот почему он не отправил меня обратно, когда меня отстранили от занятий, — шепчу я.

Он кивает.

— Ты козел.

— Ты не понимаешь…

— Нет. Думаешь, не понимаю! — огрызаюсь я, подходя к перилам, с которых открывается вид на первый этаж. Я хватаю свою черную сумку и расстегиваю молнию.

— Не то чтобы ты не знала о моих намерениях, — говорит он у меня за спиной. — Я ни разу не притворялся, что ты мне не безразлична.

Я вздрагиваю от его слов и достаю свою рубашку из сумки.

— Это было очевидно, когда ты порезал мне руку.

— Остин…

— Или, когда твой лучший друг снимал на видео, как я ползаю по тебе, — я стягиваю рубашку через голову, даже не потрудившись надеть лифчик. — Давай не будем забывать о записи, где ты трахаешь меня в ванной.

— Все изменилось.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Что, черт возьми, изменилось, Коул? — требую я. — Потому что мне кажется, что все осталось по-прежнему, — его глаза сузились на мне. — Мы все еще играем в игру. Только на другом уровне. И ты будешь делать то, что предлагают твои друзья.

— Я не подчиняюсь их приказам, — рычит он.

Я смеюсь, доставая из сумки свои шорты. Натягивая их на ноги, и говорю: — Они говорят тебе уйти от меня, а ты на самом деле хочешь это сделать. Похоже, они отдают тебе приказы.

— В этом есть смысл, — возражает он. — Они что-то хотели сказать. Твой отец следит за нами.

— Мне все равно! — кричу я, раскидывая руки в стороны. — Что он собирается делать? Дал мне фальшивый чек? Ну и что? Неважно, настоящий он или нет, я все равно не собираюсь его брать.

Мне это не нужно. Между тремя счетами, которые были у Джерольда и Джеффа, каждый из нас зарабатывал достаточно, чтобы жить безбедно. Ну, я заработаю. Мне не нужно много, чтобы выжить.

— Ты кормишь меня этой ерундой о том, что хочешь, чтобы я поехала с тобой в Техас, и вдруг ты хочешь от меня избавиться.

— Я все еще хочу, чтобы ты поехала со мной в Техас, — он нервно проводит рукой по волосам. — Нам осталось сделать последнее дело. Я не хочу, чтобы ты была рядом со мной, когда мы будем это делать. Это слишком рискованно.

Я выпячиваю правое бедро и скрещиваю руки на груди.

— Ты вытянул без моего присутствия? Потому что последнее, что я помню, это как вы все разбивали банду.

Он мягко качает головой.

— Мы не вытягивали для этого. Все было решено задолго до твоего появления.

Мне не нравится, как это звучит.

— И что это?

— Я не могу тебе сказать…

— Коул! — я огрызаюсь.

Он смотрит на меня. Его глаза затуманены, челюсть сжата.

— В чем дело? — требую я, делая шаг к нему. Он выдыхает вместе с дыханием.

— Убить твоего отца.

Я просто смотрю на него.

— Он заслуживает смерти за то, что сделал с моей матерью. За то, что воспользовался ею. За то, что пытался убить меня и успешно убил трех моих лучших друзей. Но он также заслуживает смерти за то, что он сделал с тобой, — я сглотнула. — За то, что заставил тебя остаться с матерью, — он качает головой. — Ты заслуживал большего, Остин. Лучше, чем я. И я не могу допустить, чтобы ты была рядом со мной, когда я завершу это. Я не хочу, чтобы ты была вовлечена. Или пострадала. Это уничтожит всю цель, — его глаза ищут мои, я все еще ничего не говорю. — Это просто временно. Устроим им другое шоу.

Я делаю глубокий вдох, поворачиваюсь, беру свою сумку и спускаюсь по лестнице. На этот раз он не идет за мной, и у меня такое чувство, что он и не собирается этого делать.

Все официально закончилось.

Игра закончилась.

Я ненавижу, когда слезы застилают мне глаза. Этот Коул Рейнольдс заставил меня почувствовать что-то к нему, что я никогда не думала, что буду чувствовать. Он забрал у меня, но я также охотно отдала ему то, что никогда не смогу вернуть. Одно из них — мое сердце. Он просто разбил его вдребезги.

И это не имеет ничего общего с тем, что он планирует сделать с моим отцом. Он был прав — этот ублюдок заслуживает смерти за то, что он сделал.