— Мы трахаемся, а потом она умирает. Нет.

— Её судьба последует за ней. Возможно, именно поэтому я не видела её смерти раньше. Только после того, как её привезли сюда, пророчество стало ясным. Я твёрдо верю, что она умрёт в свой двадцать пятый день рождения, где бы она ни была, Михаил, и вы ничего не сможете с этим поделать.

— Вот тут ты ошибаешься. Она не умрёт, если пророчество не сбудется, и я не прикоснусь к ней и не приведу её к смерти. Расскажи мне, что говорят тебе твои видения.

— Это не так просто...

— Рассказывай, — он не повышал голоса, да ему и не нужно было. Когда он говорил таким тоном, все повиновались.

— Я вижу, как вы укладываете её в постель и берёте её кровь, закрепляя союз. Я вижу, вы тренируете её вместе с другими в большой комнате. Я вижу, как вы... заботитесь о ней, — голос Марты слегка дрогнул при этих словах, как будто она вспомнила своё горе. — И я вижу, как она падает под мечом на залитый кровью берег. В день её двадцатипятилетия, через двадцать шесть дней. Так было предсказано.

В комнате воцарилась печальная тишина. Наконец Рейчел заговорила:

— Мне жаль, Михаил, но это необходимо сделать. Это не такая уж большая жертва с твоей стороны. Не знаю, как давно ты отказался от секса, но ты должен помнить, как это делается. И как все здесь, ты до смешного великолепен. Всё, что тебе нужно сделать, это немного побыть очаровательным...

Насмешливый смех Азазеля остановил её.

— Мы говорим о Михаиле. Он воин, любовь моя. Он не понимает очарования.

— Он может этому научиться.

— Только не за месяц, поверь мне.

— Я не изнасилую её, — решительно заявил Михаил.

— Конечно, нет, — ответил Разиэль.

Но Марта всё ещё выглядела обеспокоенной.

— Вы не можете ждать, милорд. Вам нужно всё ей объяснить.

— И, конечно же, она сразу упадет на спину и раздвинет ноги, — его переполняла ярость. Он перенёс её сюда, чтобы стать свидетелем её смерти. Если он прикоснётся к ней. — Это не имеет значения. Я отказываюсь брать её кровь.

Элли посмотрела на него без жалости.

— Взгляни на это с другой стороны, в кратчайшие сроки она умрёт, и тебе не придётся беспокоиться из-за неё.

Он оттолкнулся от стола и принялся расхаживать по комнате.

— Иди к чёрту, Элли. Я же сказал, что не буду этого делать.

Разиэль замер в гневе, а затем начал подниматься, но Элли просто потянула его вниз.

— Не обращай на него внимания. У него просто истерика.

Михаил резко остановился. Он всегда гордился своим самообладанием, и именно в этот момент ему захотелось ударить кого-нибудь. Он быстро сосредоточился, сделав успокаивающий вдох.

— Нет, — повторил он. — Я перенёс её сюда и женился на ней. Я буду тренировать её и заботиться о ней, но трахать не буду, как и не буду брать её кровь и способствовать её смерти. Мы больше не охотники за смертью — Разиэль нарушил это повеление. Кроме того, её кровь, вероятно, убьёт меня.

— Она твоя пара, — сказала Марта. — Это сделает тебя сильнее.

— Она — временное неудобство, как для вас, так и для меня, — парировал он.

После его грубых слов воцарилось потрясённое молчание. По правде говоря, его преднамеренная жестокость шокировала даже его самого, но он не собирался показывать этого.

— На это нет времени, — продолжил он, стараясь говорить разумно. — Если небесные армии собираются напасть через месяц, нам нужно каждую свободную минуту провести в тренировках.

— Не понимаю, о чём ты споришь, — сказал Разиэль. — Было время, когда ты трахал каждую женщину.

— Они не умирали после этого, — отрезал он.

Его слова прозвучали холодно. Так же холодно, как лёд, который он чувствовал внутри себя. Он даже не знал её. Он был воином, привыкшим к смерти. Она прожила почти двадцать пять изнеженных лет, что было лучше, чем у многих людей.

Азазель встал и взял жену за руку.

— Если твоё мнение никак не изменить, то думаю, мы закончили.

— Мы закончили, — сказал Разиэль. Он взглянул на Марту. — Если только нет чего-то ещё?

— Ничего, — сказала она. — Пока что.

Михаил хотел задушить её, но это была не её вина, и на самом деле ему всегда нравилась Марта. Томас, её муж, был одним из его лучших воинов, и она приняла его смерть с достойной скорбью.

Во всём этом не было ничьей вины, и ему нужно было сделать шаг назад и взглянуть на это рационально, как на ещё одну битву, которую предстоит вести в войне против Уриэля и армий небес. Битвы были его жизнью, ещё одна погоды не изменит.

Он не собирался этого делать. Но внутри звучал тихий, злой, коварный голосок: "Ты знаешь, что это то, чего ты хочешь. У тебя есть идеальное оправдание, и при этом не будет никаких долгосрочных последствий. Ты можешь взять её, а потом она исчезнет. И ты знаешь, что хочешь её. Ты хотел её с тех пор, как впервые увидел. Захотел ее, в то время как был невосприимчив ко всем другим женщинам, которых видел целую вечность".

И её кровь. Он чувствовал, как она танцует в её венах, и впервые понял, какая одержимость движет этими связанными парами. Он отказался связать себя узами, отказался брать кровь у кого бы то ни было, кроме Источника. Он мог лишить Уриэля этого триумфа.

Девушка — нет, она была женщиной, несмотря на нетронутую ауру вокруг неё. Она взывала к нему.

Он не хотел слушать этот зов. Он знал женщин, а она боялась его и отчаянно старалась не показывать этого. Если он возьмёт её, то её смерть будет неминуемой. Если он оставит её в покое, у неё появится надежда.

Но от этого зависела судьба всего мира. Мог ли он позволить себе пренебречь своим долгом?

До этого не дойдёт. Он что-нибудь придумает. А пока он собирался сделать то, что у него получалось лучше всего — довести своё тело до изнеможения на тренировках, и ни о чём больше не думать.