Говорил ли он об их дружбе или о связи?

Или о чем-то другом?

— Черт побери, Тревис.

— Я знаю. - Отбросив посторонние мысли, он расправил плечи. — Сделай хороший, сильный удар, только не попади мне в лицо. Я стою в очереди на работу комментатора на безопасной телевизионной сети, и они никогда не допустят меня к камере, если будут думать, что я появлюсь с подбитыми глазами.

Его друг проявил неохотный интерес. — Работа комментатора?

Тревис кивнул, благодарный за то, что парень вообще с ним разговаривает. — Голос на домашних матчах "Бомбардиров". Мне нужно обойти нескольких парней. Я работаю над этим.

Прямо здесь, прямо сейчас, он мог всё рассказать Стивену. Может быть, даже решить проблему Джорджи одним махом. Ты не относишься к ней как к независимой, взрослой женщине. Никто не относится. Это избавит её от необходимости идти на хитрость, встречаясь с ним. Рассказать Стивену причины, по которым Джорджи предложила это соглашение, было равносильно предательству её доверия. Он физически не мог заставить себя сделать это.

Нет. Семья Джорджи была её главной проблемой. Если Тревис будет умолять Стивена начать относиться к Джорджи с большим уважением, это может привести к обратному результату. Может даже вызвать новые насмешки со стороны знаменитого Касла. Он не будет отвечать за это. На самом деле, сама перспектива того, что кто-то будет ей хамить, заставляла его кровь подниматься на несколько градусов. Единственным способом сохранить доверие Джорджи было позволить её семье тоже поверить в эту уловку. Никакого способа обойти это. Не было и способа смягчить чувство вины за то, что он солгал своему лучшему другу. — Мы встречаемся. Это временно. - Он посмотрел на Стивена. — Она понимает, что я не ищу ничего серьезного.

У Стивена открылся рот. — Тревис, ты действительно такой тупой? Моя младшая сестра была влюблена в тебя с тех пор, как перешла в среднюю школу.

Свет пронесся перед его глазами. Он упал в беззвучный вакуум, словно в озеро. Но он как можно быстрее вынырнул на поверхность, потому что наверняка ослышался. — Нет, это не так. - Его голос звучал странно. Хрипло. —Джорджи? Это полная херня.

— Она столько раз крала мой ежегодник, чтобы поклясться в своей нерушимой любви к твоей выпускной фотографии, что я в конце концов просто позволил ей забрать эту чертову штуку. - Он схватил кофе с крыши своего фургона и осушил половину. — У неё на потолке висел твой плакат из курса новичков и всё такое. И не говори мне о дне игры. Если кто-нибудь заговаривал, пока ты играл, она откусывала ему голову.

Этот образ Джорджи, сидящей на трибунах с начос на коленях, вернулся через совершенно другой фильтр, сопровождаемый восходящим пониманием. О да. Она была неравнодушна к нему тогда. Никаких сомнений. Как он мог пропустить это? А может, он так привык быть в центре внимания, что признал это как должное и продолжал двигаться дальше. Он почти хотел отменить всё это соглашение, прямо здесь и сейчас. Он никак не мог быть парнем этой девушки, фальшивым или нет, если она была влюблена в него.

Но Джорджи не была влюблена в него. Это понятие было нелепым. У неё была влюбленность в суперзвезду, детское увлечение. Он больше не был этой суперзвездой. Далеко нет. И она тоже больше не была школьницей с неловкими конечностями. Если он обращался с Джорджи так, словно она всё ещё была маленькой девочкой с брекетами, то он был не лучше всех тех, кому она хотела доказать, что они ошибаются. Они оба были взрослыми. Они отличались от тех, кем были, когда она смотрела на этот плакат. Черт, он зашел слишком далеко, чтобы заслужить такое поклонение со стороны кого бы то ни было, не говоря уже о Джорджи. Она бы, наверное, посмеялась над тем старым факелом, который она когда-то несла. До того, как она нашла его в похмелье и искушающим крыс.

Он решил не обращать внимания на боль в горле при мысли о Джорджи, смеющейся над своим прошлым увлечением. — Послушай, я не создан для серьезных отношений. И я был откровенен с твоей сестрой по этому поводу. Если она решит проигнорировать предупреждение, это её вина. Но я не думаю, что ты отдаешь ей должное. Она достаточно взрослая, чтобы слушать.

— А если она не послушает?

Беспокойный и взволнованный, Тревис прервал его. — Ты собираешься меня бить или нет?

Стивен выглядел так, будто хотел сказать что-то ещё, но вместо этого пожал плечами и поставил свой кофе на крышу фургона. — Я думаю, ты знаешь, что я должен. - Он поднял кулаки, покрутил шеей. — Это причинит мне больше боли, чем тебе.

— Черт возьми. Просто сделай это уже.

Его друг смотрел на него так долго, что Тревис не мог понять, что за чертовщину он видит. Наконец, Стивен опустил руки. — Не, я пас. Я думаю, что тебя ждет что-то ещё более болезненное.

Тревис остался стоять рядом с минивэном, чувствуя себя так, словно его всё равно ударили.