— Ты когда-нибудь думал о детях?

Я не была уверена, почему эти слова слетели с моих губ в тот момент, но это тема, о которой я размышляла некоторое время. Райан и я хотели провести нашу жизнь вместе, и для меня дети были просто необходимы.

Райан напрягся, его пальцы на моем бедре впились в кожу.

— Дети? — он зарычал так, словно это слово не имело для него никакого смысла.

Я отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо. Выражение его лица было смесью замешательства и настороженности.

— Я никогда не думал, что они были вариантом для меня.

— Почему нет?

— Из-за того, кем я был... кем я все еще являюсь. Я никогда не хотел, чтобы рядом со мной была женщина, а делать детей со случайными шлюхами и рожать внебрачных никогда не было тем, чего я хотел.

— Но теперь я с тобой, — тихо сказала я.

Он кивнул, удивление отразилось в его глазах.

— Да.

— И я никуда не уйду.

Он погладил мое горло своей татуированной рукой.

— Да.

В его голосе все еще слышались нотки сомнения. Я обхватила ладонями его заросшие щетиной щеки.

— Я никуда не уйду.

— Ты хочешь детей? — грубо спросил он.

— Да. Сколько себя помню, мне всегда хотелось двоих. И до сих пор хочу. Я хочу счастливую семью.

— Счастливую семью...

Он проверил слова, будто они были совершенно чужими для него, что-то из языка, которого он не понимал.

— Разве ты не хочешь этого после всего, через что прошёл?

— Я уничтожил много семей за то время, что был правой рукой Бенедетто. Ты знаешь это лучше, чем кто-либо.

Я сглотнула. Райан не убивал моего отца, но убил бы, и пытал бы. Он был верен Бенедетто, и этот факт до сих пор не давал мне покоя после того, что с ним сделал этот человек.

— Это в прошлом. Ты можешь искупить свою вину, поступая правильно по отношению к нашим детям.

— Ты действительно хочешь от меня детей? Они могут быть такими же, как я...

— С тобой все в порядке. У тебя было ужасное детство, вот почему ты стал Головорезом Бенедетто. Наши дети не будут страдать, как ты. Они будут воспитаны с любовью.

— Не знаю, способен ли я на это.

— Ты способен любить меня, так почему ты не полюбишь наших детей?

Райан медленно кивнул.

— Да, возможно.

— Определенно.

— Если ты хочешь детей, я подарю их тебе. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Я обняла его.

— У нас еще есть время. Но я хочу, чтобы мы стали семьей.

Райан крепко обнял меня. Я вдохнула его мускусный запах, ещё больше расслабляясь.

***

Наша свадьба не была роскошным праздником, который я представляла себе, будучи девочкой подростком, и не была способом произвести впечатление на общество и друзей. Это было чисто и понятно, как любовь Райана и моя.

Мы поженились на корабле на Гудзоне со Статуей Свободы на заднем плане. Присутствовало всего несколько человек, когда нас объявили мужем и женой. Талия и мама, привыкшие к Райану, даже если он все еще не был зятем, которого хотела мама, Ария и Лука, а также Джианна и Маттео. Хотя вначале я была близка с Арией, и до сих мы остаёмся близки, потому что она так много помогала мне и моей семье, теперь я чаще стала видеться с Джианной, что стало неожиданностью. С ней было трудно ладить во время наших первых встреч, но вскоре мы поняли, что нам обоим нравится йога, пилатес и тренировки. С того дня мы виделись по крайней мере один раз, чтобы вместе потренироваться, и она даже попросила меня помочь ей с женским тренажерным залом Фамильи, который она хотела открыть. Естественно, Коко и Бандит тоже присутствовали, несмотря на их настороженное отношение к кораблю.

Был жаркий майский день, солнце светило прямо на нас. Райан был одет в белую рубашку с закатанными рукавами и брюки от костюма, но без пиджака и галстука, а я выбрала короткое свадебное платье без рукавов с высоким воротом. Материал юбки был гладким, как шелк, но тело украшала красивая вышивка. Райан попросил меня выбрать короткую юбку и платье без рукавов, потому что ему нравились мои мышцы, над которыми я так много работала. Конечно, основная причина заключалась в том, что я могла продемонстрировать свои две татуировки таким образом. Они были совсем не похожи на его, но Райану все равно нравились цветные рисунки на моей коже. За последние полгода я набила две красивые акварельные татуировки: красные маки на щиколотке и голени, а также колибри в полете на лопатке. Они были яркими пятнами на фоне моего белого платья и бледной кожи. К моему удивлению, это не вызвало никакого переполоха в Фамилье. Возможно, потому, что Райан и я все равно считались неудачниками, а может, потому, что Джианна присоединилась ко мне во время моего первого сеанса, чтобы тоже набить тату. Ее гораздо меньшая татуировка стала скандалом последних нескольких месяцев. Даже мама почти ничего не говорила о моем боди-арте, хотя я знала, что она ненавидит видеть меня изрисованной.

— Можете поцеловать невесту.

Я улыбнулась Райану, и он наклонился. Когда наши губы встретились, я поняла, что все, что привело нас к этому моменту, того стоило.

***

Максимус и Примо гонялись друг за другом по нашему маленькому двору. В два и четыре года их почти невозможно было остановить, поэтому мы с Райаном брали их с собой на игровую площадку после обеда. Я сделала быструю тренировку во внутреннем дворике, наблюдая за ними, чтобы убедиться, что они серьезно не поранились.

Дейзи и Бадди, наши спасённые питбули, спали на лужайке, между мной и мальчиками, защищая нас. Мы спасли их с завода по разведению бойцовых собак всего четыре недели назад. Коко и Бандит умерли с разницей всего в одну неделю, всего за несколько недель до налета на бойцовский ринг. Несмотря на нашу печаль, мы с Райаном восприняли это как знак.

Не говоря уже о том, что мы не хотели жить без собак. Забота о крошечных щенках в начале стала круглосуточной работой, что было нелегко, учитывая, что Макс был малышом, а я была беременна Примо, но мы с Райаном преуспели вместе, и наши собаки поблагодарили нас с предельной преданностью и любовью.

— Примо, нет! — крикнула я, когда он ударил брата.

Макс, конечно же, ударил его в ответ. Райан был единственным, кто называл нашего сына Максимус. Он выбрал оба имени для мальчиков. Люди всегда смотрели на него сверху вниз, когда он был ребенком, и он хотел убедиться, что наших мальчиков не постигнет та же участь. Для него гордое и сильное имя было решающим ключом. Увидев, насколько это важно для него, я уступила при условии, что выберу возможное имя для девочки, но в глубине души я знала, что наша семья была полной с Максом и Примо.

— Не заставляйте меня идти к вам и разнимать вас, — предупредила я.

Они скосили на меня глаза, убеждаясь, что я говорю серьезно. Я была серьёзна.

Они снова принялись гоняться друг за другом, едва не споткнувшись о огромное белое тело Бадди. Примо взобрался на него сверху. Бадди едва поднял голову, но мне этого хватило. Я подошла к своим мальчикам, и они побежали, зная, что ждет.

— Собаки не игрушки. Вы можете гладить их и бросать им мяч, но вы не будете залезать на них, не будете дергать их за хвосты или уши и не будете дразнить. Поняли? — мой голос был суров.

Они кивнули.

— Хорошо, мамочка, — сказали они вместе, их янтарные глаза были виноваты.

Я взъерошила их каштановые волосы и снова отослала. Вместо того чтобы продолжить тренировку, я села рядом с Бадди и Дейзи. Они оба тут же положили головы на мои скрещенные ноги, чтобы я могла их погладить.

Макс и Примо остановились и оглянулись. Широко улыбаясь, они бросились к тому, что увидели.

Гроул

Я провел день, расчленяя шпиона Братвы, наслаждаясь его криками. Адреналин все еще шумел у меня в ушах, как статический шум, когда я вышел из пикапа на подъездной дорожке маленького дома, который мы с Карой купили незадолго до этого, как родился Максимус. Я никогда особо не заботился о месте, но этот дом, наш дом, занимал особое место в моем сердце.

Оба наших мальчика родились здесь, и Коко с Бандитом наслаждались вечером своей жизни на мягкой лужайке. Я своими руками похоронил их в земле их любимого места.

Я остановился на крыльце. Я никогда не оплакивал чью-то смерть, будучи взрослым, никогда не оплакивал кого-то, но по сей день моя грудь болела, вспоминая лето, когда умерли мои верные друзья. Воспоминания о том дне обрушились на меня, как это часто случалось в дни внутреннего смятения.

Бандиту и Коко было по тринадцать лет. Вернувшись домой с работы, я застал их во дворе в их любимом месте, рядом с кленом. Кара схватила меня за руку, Максимус спал в детском слинге у нее на груди.

— Не думаю, что это долго продлится.

Слезы наполнили ее глаза.

Я проследил за ее взглядом и посмотрел на своих пушистых друзей, которые подняли головы и завиляли хвостами. Пару месяцев назад у Бандита обнаружили рак. Мы сделали все, что могли. Сейчас мы убедились, что ему не было больно.

Я кивнул, проглотив комок в горле.

— Я останусь с ними. Не уйду от них, пока ...

Я не смог произнести это. В этом не было необходимости.

Я подошел к ним и опустился рядом, поглаживая их пожилые тела. Бандит встретился со мной взглядом, и в глубине души я знал, что Кара права. Это был всего лишь вопрос нескольких часов, а может, и меньше. Бандит ждал, когда я вернусь домой. Я лег на теплую лужайку, обняв Бандита и Коко, которая не отходила от него уже несколько дней.

Солнце скоро сядет, и температура начала понижаться, но я не шевелился. Мои собственные потребности казались неуместными, когда я погладил Бандита по боку. Кара ненадолго подошла, давая ему большой кусок колбасы с обезболивающим.

Вскоре я почувствовал, что дыхание Бандита замедлилось, а движение его груди под моей ладонью стали почти незаметным. Коко прижалась к нему еще теснее, и тут его дыхание остановилось. Я продолжал поглаживать его грудь, хотя она и перестала подниматься. Коко тихо заскулила. Я погладил ее по ушам и шее, пытаясь успокоить.

Влага ударила мне в щеку, и я поднял глаза, ожидая дождя, пока не понял, что плачу. Ни Коко, ни я не отходили от Бандита до самого рассвета. Тогда я начал копать яму и похоронил своего друга. Коко свернулась калачиком на могиле, а я остался рядом, поглаживая ее мягкий мех.