Длинные рыжие кудри рассыпались по плечам. На ней было серое вязаное платье с длинными рукавами, длиной до лодыжек и с огромными разрезами по бокам, оно было облегающим, не оставляя много места воображению. Наряд дополняли скромные — в ее понимании — ботильоны на высоких каблуках и кожаная куртка песочного цвета с драпировкой.

Определенно, не джинсы и футболки, которые носили большинство здешних женщин. Ну, кроме меня. На мне были кожаные леггинсы, кашемировый темно-серый свитер и сапоги до колен. Все здесь давно смирились с моей неспособностью носить местную «униформу», но таких, как Эми, они еще не видели. Вслед за Эми появились мои родители, которые, заметив нас, помахали нам рукой. Папа пошел к бару, без сомнения, за выпивкой, но, прежде чем достиг своей цели, его поглотили хлопки по спине и мужские объятия. Мама заметила пару знакомых и махнула Эми рукой.

— Привет всем: шлюшка, байкер, Супс. — Эми похлопала меня по животу, усаживаясь рядом со мной.

— И тебе привет, шлюшка, — ответила я.

Кейд с ухмылкой кивнул.

— Это твоя местная забегаловка до того, как ты начала потягивать «космо» в стране ночных клубов? — спросила Эми, оглядывая наше окружение и подмигивая некоторым мужчинам, которые все еще смотрели на нас.

Я фыркнула.

— Можно и так сказать, хотя я могу сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз я здесь напивалась. Обычно я отправлялась на поиски неприятностей, а не просиживала штаны там, где не могла их найти. Во всяком случае, не среди всех этих парней. — Я ухмыльнулась. — Хотя, помню один вечерок, когда перепила их всех. — Я немного повысила голос, чтобы соседи могли услышать.

— Ты нас обманула, девочка, а значит, ничего не выиграла, — горячо воскликнул Блуи, один из проигравших в тот вечер.

— Мы ведь договорились, что не будем говорить о том вечере, — сказал Луи, хмуро взглянув на меня, прежде чем повернуться к своему пиву.

— Малышка я прямо сейчас вызываю тебя на матч-реванш, — объявил семидесятипятилетний Эллиот, вставая со стула и поднимая кружку пива.

Я указала на свой живот.

— Из-за маленького человечка, растущего внутри меня, я, вроде как, не в том положении, чтобы пить пиво.

— Хм, оправдания, оправдания, — Эллиот закатил глаза, прежде чем присоединиться к паре мужчин, сердито посмотревших в мою сторону. Я послала им всем воздушные поцелуи и повернулась к Кейду и Эми.

— Это все еще деликатная тема, — объяснила я.

— Как давно это случилось? — спросила Эми, ухмыляясь.

— О, около шести лет назад, — невозмутимо ответила я, и Эми расхохоталась.

Кейд только взглянул на меня, после чего притянул к себе и поцеловал.

— Гвен, похоже, ты что-то скрывала от меня и парней, — прошептал Кейд, сверкая глазами.

— О, подожди, байкер, как только эта маленькая негодница выйдет, я вам всем надеру задницы, — заявила я, решив, что пришло время поставить на место кое-кого из этих самоуверенных засранцев.

Я ждала, что Эми и Кейд рассмеются или хотя бы улыбнутся. Я же пошутила, и, как по мне, вышло довольно смешно, но их лица были серьезными, и мои слова были встречены молчанием. Я почувствовала себя Беном Стиллером на стендап-шоу.

Кейд прочистил горло, на его лице появилось напряженное выражение.

— Значит, Гвен, ты планируешь вернуться в Амбер? — тихо спросил он.

Меня осенило. Мой шуточный комментарий дал им столь необходимый намек на мои будущие планы. Неужели я возвращаюсь в Амбер? Эта страна, этот город были моим домом, и так будет всегда. Они занимали огромную часть в моем сердце, включая людей, которых я любила, уважала, с которыми выросла. В этом удивительном месте я провела детство, здесь не было забот, а ужасы и реальность внешнего мира редко меня касались.

Я всегда считала, что, в конце концов, вернусь сюда и заведу семью. Но в моем сознании это представлялось чем-то далеким. В очень отдаленном будущем, без каких-то конкретных дат, о которых я почти не думала. Девушка за двадцать вела гламурный образ жизни в Нью-Йорке, почти не задумываясь о будущем, если не считать ее интереса к следующей коллекции сумок Louis Vuitton.

Но это происходило в настоящий момент. Не когда-то в неясном будущем, и принимая такое решение, я должна была принимать во внимание жизни других людей, а не только свою. Как бы ни привлекала меня идея остаться здесь, где ничто никогда не менялось и не изменится, я знала, что не смогу этого сделать. Не смогу остаться там, где каждый день придется ездить по дороге, на которой мы с Йеном устраивали гонки на квадроциклах, пить в пабе, где он купил мне первое законное пиво, водить своего ребенка в школу, где учились мы с братом. Это меня уничтожит.

— Да, — тихо ответила я. — Я возвращаюсь домой.

***

На следующее утро я проснулась в объятиях Кейда, прижавшись спиной к его груди, а его рука в защитном жесте обнимала мой живот.

На меня мгновенно нахлынуло это чувство.

Я ощущала себя по-другому. Впервые за два месяца мне не казалось, что вес в тысячу фунтов давит на грудь, отчего я была практически не способна встать с постели на встречу новому дню. Теперь меня окутывало счастье. Но затем я почувствовала вину. Настолько сильную, что она нахлынула на меня, как приступ тошноты, поселившись в животе. По щеке скатилась слеза, и я обняла себя, пытаясь предотвратить беззвучные рыдания.

Руки Кейда сжались вокруг меня.

— Гвен? Что такое? Ты в порядке?

Он перевернул меня на спину, нависая надо мной, обеспокоенные глаза изучали мое лицо. Мгновение я смотрела на него, а затем разрыдалась. Сев на кровать, он притянул меня к себе, и я уткнулась лицом ему в плечо, пытаясь успокоиться, но слезы продолжали течь. А Кейд гладил меня по спине.

— Все в порядке, детка.

Какое-то время я ничего не говорила, во мне бурлили эмоции, лишая дара речи. Как я могла что-то сказать, если даже не знала, что чувствую?

Кейд слегка отстранил меня, чтобы встретиться с моими, без сомнения, заплаканными глазами.

— Хочешь поговорить? — тихо спросил он.

Я прикусила губу. Мое молчание, мое отрицание было единственным, за что я держалась последние два месяца.

— Я проснулась возле тебя после того, как вчера провела такой удивительный день и вечер с тобой, моими друзьями и семьей. Я проснулась счастливой. — Я икнула. — Но как я могу быть счастлива? Мой брат мертв. Его жизнь кончена. Я больше никогда его не увижу, и теперь я чувствую себя такой виноватой за то, что испытывала счастье, когда его нет в живых. — На последнем слове мой голос сорвался. — Я так старалась быть сильной ради мамы, Эми, папы и ребенка. — У меня перехватило дыхание, и я попыталась успокоиться.

Кейд рывком поднял меня, так что я оседлала его, и обхватил ладонями мое лицо.

— Тебе не нужно быть сильной, детка. У тебя есть я. И я позабочусь о тебе и нашей Булочке, — одна его рука переместилась мне на живот. — Ты будешь счастлива и не будешь чувствовать себя виноватой из-за этого, потому что однажды поймешь, что все, чего хотел для тебя брат, — чтобы ты была в безопасности и счастлива, и он не хотел бы, чтобы ты перестала жить своей жизнью, потому что цепляешься за воспоминания о нем.

Его серые глаза изучали мои, он выглядел сильным, решительным, словно перевернул бы ради меня весь мир.

— Я очень сильно тебя люблю, — прошептала я.

— Я тоже тебя люблю, милая. — Он притянул меня к своим губам и медленно поцеловал, его руки пробежались по моим грудям, лаская их.

Я застонала, углубляя наш поцелуй, страстно желая его, нуждаясь в нашей связи. Он грубо стиснул мой сосок, посылая поток тепла между ног. Я потерлась о его растущую эрекцию, мы оба уже были обнажены. Его рука переместилась между нами к моему клитору. Когда он обвел его большим пальцем, я крепко сжала его плечи.

— Кейд, — всхлипнула я.

— Кончи для меня, детка, — прорычал он, не сводя с меня глаз.

Я вскрикнула от захлестнувшего меня оргазма. Не дожидаясь завершения, Кейд толкнулся в меня бедрами, пока я объезжала последнюю волну. Схватив меня за шею, он прижал наши лбы друг к другу. Его губы встретились с моими в неистовом поцелуе, прежде чем переместиться к моему соску, посасывая его. Ощущение пронзило мою чувствительную грудь, и я вздрогнула.

— Кончай снова, Гвен, — резко скомандовал Кейд.

Я не ответила, но почувствовала, как приближаюсь к грани, Кейд сжал мои бедра, входя в меня сильно и глубоко. Мне удалось подавить крик, когда я кончила, чувствуя, как сжимаюсь вокруг него, вытягивая из него освобождение. И довольно неуклюже рухнула на него.

Кейд снял меня с себя, прижал к своему телу и закинул на себя мою ногу. Я почувствовала, как между ног стекает семя. Как и он, потому что Кейд скользнул рукой вниз, я вздрогнула от прикосновения, все еще оставаясь там чувствительной.

— Моя сперма стекает из твоей киски, мой ребенок у тебя в животе — чертовски идеально, — пророкотал он, поднося пальцы к моим губам.

Я открыла рот и пососала, пробуя наши соки на вкус.

Кейд завладел моим ртом.

— Все еще самая горячая штучка, которую я когда-либо пробовал. Я самый счастливый сукин сын в мире.

Я опустила подбородок ему на плечо.

— Ты заговоришь по-другому, когда я буду в третьем триместре, толстая, с опухшими ногами и вечными истериками, потому что не смогу влезть в туфли на каблуках, — серьезно предупредила я.

— Ты не будешь толстая, ты, черт возьми, беременна и прекрасна. И мне просто придется найти способ отвлечь тебя от этих мыслей, — заявил он, задумчиво лаская мою грудь.

— Ну, сейчас мои мысли только о еде. Точнее, о беконе, банане и кленовом сиропе.

Он засмеялся, и я тоже. Я не позволю себе испытывать вину. Я буду продолжать жить.

***

Полчаса спустя, приняв душ, я счастливо поглощала желаемые вкусняшки, мой срыв был далеким воспоминанием. В этом очень помогал Кейд, сидевший рядом и уплетавший яйца.

— Милая, ты уверена, что хочешь съесть это на завтрак? Ребенку нужны хоть какие-то питательные вещества, — заявила мама, входя на кухню. Приподняв бровь, она посмотрела на содержимое моей тарелки.