ГЛАВА 2

ТРИ ГОДА НАЗАД

Я провела первые два десятилетия жизни, планируя, представляя сокровенное мгновение, когда смогу оставить этот образ жизни. Сбросить свой пиджак и отбросить прочие ненавистные манеры и, наконец, окунуться с головой в жизнь. Танцевать под луной. Курить сигару. Кататься на мотоцикле и влюбиться в кого-то по причине отличной от социального положения. У меня были романтические представления о работе официантки, путешествии автостопом по Америке, поцелуе с незнакомцем, желании насладиться неизведанными возможностями. Я презирала каждое мгновение в моем окружении и отчаянно желала сбежать. Жаждала оставить позади званные обеды, укоренившееся презрение и приподнятые брови осуждения. Я хотела счастливую концовку, как в фильмах. Где бы моя семья делилась произошедшим за день во время обеда за круглым столом. Хотела жить жизнью в таком мире, где матери обнимали своих дочерей, когда те ненароком ушиблись или же утешали их после неудавшихся первых свиданий. Моя мечта была осуществима, фантазия могла стать реальностью, мое будущее было таким же ясным, как и прошлое. В день, когда мне исполнилось двадцать пять, я почувствовала себя свободной. Меня переполняли надежды и возможности. Именно в тот день начиналась моя настоящая жизнь.

Несмотря на это, пять лет спустя, я была все там же. У меня была парочка страстных ночей. Я трахалась с незнакомцами с мозолистыми руками от тяжелой работы. Посетила супермаркет 7-Eleven и купила себе хот-дог. Съездила в путешествие в Тихуану, где провела достаточно времени, чтобы понять, что больше не вернусь туда. Затем... как перелетная птичка, вернулась обратно в свой привычный мир. Вновь начала жить своей прошлой жизнью, даже не сознавая этого. И вот, пять лет спустя, так же окружена людьми, с которыми выросла. Друзьями, которые на самом деле не являлись друзьями. Вечеринками, на которых все улыбались, но никому не было весело. Где жизнь представляла из себя бесконечную гонку, чтобы обставить друг друга, а королева выпускного была все такой же несносной сукой, которая никому не нравилась, но вокруг которой все вились, как мухи, слетавшиеся на дерьмо. Я должна была уйти от этой жизни, должна была найти что-то другое, обязана была найти свой собственный путь, но было трудно сбежать из единственного мира, который когда-либо был мне известен.

Мужчина появился в дверном проеме позади меня с фуражкой водителя в руке, и мои глаза встретились с его в отражении зеркала.

— Я буду ждать вас снаружи, в любой момент, как вы будете готовы покинуть вечер, мисс Фэрмонт.

— Спасибо. Я не задержусь надолго.

Он кивнул, поворачиваясь, чтобы направиться на выход, а мои глаза вновь вернулись к отражению в зеркале. Карие глаза слегка подведены шоколадно-мятными тенями. Макияжа достаточно, чтобы скрыть недостатки, но не более. Он был классическим, не кричащим. Моя мать хорошо обучила меня всем тонкостям. Я уставилась на свое отражение и попыталась найти там человека. Но зеркало упорно показывало женщину, которую из меня воспитывали. Дизайнерское платье было утонченным, но не вычурным. На меня смотрело безупречное отражение, начиная с волос и заканчивая шпильками. Я пристальней вгляделась в свою внешнюю оболочку и задалась вопросом, почему не могу избавиться от нее. Сегодняшний вечер был посвящен сбору средств для дорогой мне организации. Невероятно важное мероприятие, которое ни за что нельзя было пропустить. Возможно, завтра я могла бы попробовать начать все с начала. Могла бы попробовать покинуть родной дом и попытаться жить настоящей и счастливой жизнью. Я предпочла нанести на губы бесцветный блеск вместо помады, стараясь избегать взгляда в зеркале.

— Брэнт Шарп.

— Лаяна Фэрмонт.

— Мне нравится твоя прическа.

— Я не проститутка.

Положение его рта не изменилось, но взгляд смягчился.

— Я упустил это из виду.

Пять предложений при нашей встрече, произнесенные за два часа благотворительного вечера. Ничего романтичного. Я списала свой дерзкий ответ на алкоголь, пару бокалов вина «Мерло» успокоили мою ненависть к себе.

Я приняла руку, которую он протянул, крепко пожимая ее, в то время как изучала мужчину, мгновенно вспомнила его имя, как только отвлеклась от его восхитительных губ. Я — на каком-то менее значительном уровне — следила за этим мужчиной с того самого момента, как стала участвовать в организации Бездомная Молодежь Америки (прим. пер.: тут и далее будет просто сокращение БМА).

Брэнт Шарп. Гений. Миллионер. Филантроп.

Он выглядел намного лучше, чем я себе представляла, крошечная фотография, которая использовалась в пресс-релизах, совершенно не подчеркивала всей его привлекательности. Естественно, это никоим образом не характеризовало его; внешность была достойна обложки журнала GQ. Но что на самом деле поразило меня, так эта его настойчивость. Брэнт смотрел на меня таким пронизывающим взглядом, словно я была проблемой, и он исследовал мою душу для вероятного ее решения. А также ему невероятно понравилась моя прическа, он спешно отвел взгляд, чтобы вновь с жадностью уставиться на мои беспорядочно лежащие на плечах пряди.

«Я упустил это из виду». Рассмеялась над его ответом, звук его голоса мне определенно понравился, уголки мужских губ едва дернулись. Не в намеке на улыбку, но что-то близкое к этому. Но для меня — той, для кого улыбка обозначала пустую эмоцию — это было чем-то новеньким.

— Очень приятно с вами познакомиться. Я большой поклонник вашей работы в организации БМА. — Бездомная Молодежь Америки была единственным пережитком от мучительного взросления, которая осталась после моей матери — благотворительный фонд, в котором она заставила меня принимать участие еще в юношеском возрасте, и тот, который всецело завладел моим сердцем и так никуда и не ушел.

Любой намек на улыбку пропал.

— Я не выполняю никакой работы. Мой офис просто выписывает чек. Больше никакого участия.

— Деньги имеют большое значение. — Фразой «денежные средства» нельзя было даже отдаленно описать его взносы. В прошлом году я лично пожертвовала полтора миллиона долларов, это составило шесть процентов от общих пожертвований. Его же чек покрывал все девяноста два процента всех средств организации. Этого было достаточно, чтобы сделать его уважаемым членом правления, несмотря на это, он никогда не появлялся на обсуждении материальных или же управленческих встреч. Мы слышали, спокойно обсуждая за кофе и пончиками, слухи, которые ходили вокруг члена правления. Бэт Хортон, дерзкая мамочка семерых детей, выражение лица которой всегда сохраняло строгое выражение, за исключением тех моментов, когда она рассказывала будоражащую сплетню, поведала мне про эскортниц.

— Там побывало сотни девиц, — рассказала она на заседании членов правления организацией, засовывая огромный посыпанный сахарной пудрой пончик в свой рот. Я пристально наблюдала за женщиной, одинаково заинтересованная вероятностью того, что она может задохнуться, так и личной жизнью мистера Шарпа. — Брат моего водителя работает швейцаром в его жилом комплексе в центре, кстати, который и сказал, что девушки приходят в его квартиру в любой час. Красивые девушки, но определенно проститутки из службы эскорта. Он никогда не покидает квартиру вместе с ними, и они остаются в его квартире всего на пару часов, не больше. — Я кивала, отчасти веря ее словам. Это могло прекрасно объяснить тот факт, что его никогда не фотографировали с женщиной. Казалось, этот мужчина совершенно не встречался с женщинами, и это сводило все женское население Сан-Франциско с ума, разжигая искры сплетен о его нетрадиционной сексуальной ориентации. Но все эти слухи были несостоятельны... множество женщин, которые когда-либо имели с ним связь, запросто могли опровергнуть их. Мне нравилась мысль о проститутках, о том, как мужчина обрушивал свое могущество на женщину в уединенной квартире.

«Деньги имеют большое значение», он никак не отреагировал на это заявление, и оно попросту повисло между нами. Я сделала глоток шампанского.

— Я удивлена увидеть вас здесь.

— Почему? — Пристальный взгляд этого мужчины лишал всякой смелости. Когда он смотрел на вас, не было ни единого сомнения, что вас будут внимательно слушать и воспринимать соответственно. Я постаралась расслабиться, ответственность за дачу умного ответа была высока, как и понимание того, что находилась в присутствии такого выдающего мужчины — это имело огромное значение. Я не была из числа тех женщин, которые находили интеллигентность сексуальной. Четыре года марафона заучек, который был в Стэнфорде, избавил бы любую женщину от такого рода ложных представлений. Но этот мужчина... возможно, все дело было не в его порядочности. Возможно, в сочетании интеллигентности и уверенности, вкупе с таинственностью, плюс сдобренное бокалом мартини, производило такой поразительный эффект.

Я пожала плечами, делая еще один глоток жидкой смелости. Желая, чтобы в моем стакане было что-то покрепче, чем шампанское. Отметив про себя, что он подошел ближе, у меня появилось отчаянное желание наклониться и вдохнуть его аромат. Прощупать почву, располагая ладони на лацканах его пиджака и притягивая его к себе еще ближе. Выдержал бы он зрительный контакт? Не отпрянул бы от меня? Или он сделал бы что-то шокирующее, увлекая меня куда-нибудь в уединенное место, где оттрахал бы до изнеможения? Моя отчаянная смелость начала сдавать свои позиции в присутствии этого мужчины.

Я сглотнула. Стараясь настроить свой разум обратно на наш диалог.

— Просто ты никогда не заходил в здание организации. А также не присутствовал ни на одном из заседаний. Поэтому я полагала, что вечер, посвященный весеннему сбору средств, так же будет проигнорирован.