ГЛАВА 20

Брэнт

Несмотря на сильный ветер, вертолет без проблем садится на острове Фараллон (прим. пер.: Фараллоновы острова — небольшой скалистый архипелаг, который омывает Фараллонов залив, у побережья Калифорнии (США), недалеко от Сан-Франциско. Национальный резерват дикой природы).

Мы открываем дверь, и к нам подходят два сотрудника в смокингах, которые ждут, чтобы помочь нам выйти из вертолета и пройти по неровной земле. Мы пригибаемся и бежим, босые ноги Лаяны проворно ступают по неровной поверхности, её туфли в руках, она искренне смеётся, берёт меня за руку и взбирается на небольшой холм, скользкая поверхность моих парадных туфель затрудняет подъем. Только этого мне не хватало. Представляю себе заголовок: ПАРА ПРЕЖДЕВРЕМЕННО СКОНЧАЛАСЬ ЗА МГНОВЕНИЕ ДО ПРЕДЛОЖЕНИЯ. Не то, чтобы смерть была своевременной.

Всё это стоит того, когда она избавляется от мрачных мыслей, и я слышу дрожь в ее голосе. Она замечает стол, накрытый белой скатертью, свечи и шампанское. Мы возвышаемся на уступе, со всех сторон только скалы, океан и закат, а в двадцати семи милях к востоку — зазубренный горизонт Сан-Франциско. Человек в костюме справа от нас протягивает длинное пальто в пол, я помогаю ей надеть его, прежде чем влезть в свое, переменный ветер придает вечеру прохладу. Садясь, мы принимаем фужеры с шампанским, заходящее солнце создает красивый пейзаж со всех сторон. И это идеально. Как я и предполагал, маленький остров стал для меня личным убежищем на этот момент.

— Ты постарался.

Она смотрит на меня через стол. Только на меня. Сейчас между нами всё хорошо.

— Все, как выяснилось, должно быть скоординировано с китами. Профсоюз по их защите не соглашается на требования, но я надеюсь, что сегодня мы их увидим. — Киваю в сторону волн. — Мне сказали, что именно в этом месте можно увидеть их прорыв.

На мгновение воцаряется тишина, Лаяна плотнее закутывается в пальто и смотрит на воду. Я желаю появления китов, чтобы природа доказала свою поддержку нашему союзу одним драматическим проявлением милости. В правом кармане, сложенная и развернутая сотни раз речь. Она мне не нужна, я выучил ее наизусть. Прочитал во время бритья. Попробовал другой подход, другой тон, пока ехал в офис. Десять раз менял формат, двадцать формулировки. Вес бумаги успокаивал весь день, но вдруг мне кажется, что что-то не так. Я отказываюсь от плана и тянусь к ее руке.

— Ты же знаешь, я люблю тебя.

Ее взгляд перемещается на наши руки.

— Знаю.

Нет. Мне нужно увидеть ее глаза. Иметь эту связь, читать её. Лаяна, которую я знаю, не прячется. Я ничего не понимаю, но продолжаю:

— Ты знаешь, что я сделаю для тебя всё. Чтобы ты была счастлива.

Она поднимает глаза. Наконец-то.

— Знаю.

Встав, подхожу к ее стулу и опускаюсь на колени, вытаскивая коробочку, в которой хранится наше будущее.

— Я люблю тебя всем сердцем. Потрачу всю жизнь, заставляя тебя улыбаться. Пожалуйста, окажи мне честь провести остаток своей жизни в качестве моей жены.

Я открываю коробочку, крышка легко поддается, темнеющее небо делает голубой бриллиант впечатляющим. Протягиваю его, понимая — прежде чем моя рука закончит действие, мои глаза прикованы к ней, — всё не так в этой ситуации.

Румянец на её лице.

Паника в глазах.

Она прикусила щеку.

Сожаление во взгляде.

Размазанная тушь вокруг глаз.

Лаяна плотно закрывает глаза, и одинокая тёмная слеза стекает по её щеке. Я смотрю на слезу и чувствую, как рушится каждый кусочек моего тщательно выстроенного мира.

Она не называет причину. Ничего не делает, только плачет, пока я смотрю на нее, изучая каждую чёрточку, когда она закрывает лицо. В конце концов, Лаяна жестко качает головой, и я закрываю крышку, кладу коробочку с кольцом обратно в карман, который за последние несколько минут стал холодным, а скрежет костяшек пальцев о кашемир моего пальто имеет тошнотворную текстуру. Что-то не так. Что-то случилось и нарушило наше совершенство.

Я должен выяснить, что произошло. Мы можем это исправить. Ничто не изменит этого.

Я буду ждать её до последнего вздоха. Для меня нет и никогда не будет никого другого.