ГЛАВА 1

В моей жизни всегда все шло по плану. Я думаю, что мои родители перед зачатием сели и распланировали все заранее. Пичкая меня постоянными напоминаниями и необходимостью следовать заведенному порядку. Я была отпрыском, купавшимся в богатстве, которому предъявлялись завышенные требования. Бал не ниже, чем 4.0, хотя никогда не предполагалось, что я буду работать. Лига плюща была обязательным условием, но только потому, что это место, где я должна была встретить будущего мужа. Лишние килограммы шли в разрез с моим социальным положением, ведь демонстрация несовершенств фигуры могла вызвать определенную неловкость.

Заготовленный план на мою жизнь был предельно прост. Получить достойное образование, которое бы сформировало из меня идеальную жену. Быстро выйти замуж. Оказывать необходимую поддержку моему мужу, исходя из собственных интересов, таких как благотворительная деятельность и ведение домашнего хозяйства.

Мне никогда не нравился этот план. Я предпринимала попытки разрушить его максимальным количеством пассивно-агрессивных способов, которые только были возможны, научившись еще в раннем возрасте скрывать фальшь за милой улыбкой и невинным видом. В глазах моих родителей я была послушна. Благополучно развивающая. В итоге превращаясь в женщину, которая заслужила носить их гены в себе. На самом деле, я лишь притаилась, продумывая свои действия и готовясь к тому дню, от которого все зависело: моему двадцать пятому дню рождения.

8 ЛЕТ НАЗАД

Двадцать пять свечей. Это было смешно, что я получила торт ко дню рождения, данная традиция должна была остаться еще в подростковом возрасте. Но все же, он был здесь, находясь в руках моей матери. Мама — идеальный образ того, что меня ожидало в будущем, включая в себя ботокс и филлеры, пухлые губы и чрезмерно выщипанные брови. Улыбнулась, потому что это все было предсказуемо. Я позволила ей спеть песню, голос отца стих после пары первых слов, все его внимание переключилось на звонок его телефона. Я улыбнулась для фотографии и задула свечи, пропуская специально три из них, наблюдая за вспышкой в глазах матери, с ее улыбкой на губах.

Она отрезала кусочек, и аромат духов Chanel N5 неуловимо проплыл над столом, когда она подала самый крошечный из возможных лакомых кусочков, который находился в отдалении от красивого края. Затем мы принялись за еду, втроем разместившись за двенадцатиместным столом, и скрежет серебра по фарфору был единственным звуком, что разносился по комнате. Отец поднялся на ноги первым, отставляя свою тарелку и поцеловав меня в голову.

— С Днем рождением, дорогая!

За столом остались только я и мать, тогда-то и начался наш разговор.

— Ты встречаешься с кем-нибудь? — Она положила свою вилку. Отодвигая едва тронутый ей кусочек торта в сторону, и смотря на мой с многозначительным выражением во взгляде.

— Нет. — Я улыбнулась, как меня учили. Всегда улыбайся. Улыбка скрывает чувства.

— Почему нет? Тебе двадцать пять. У тебя осталось только пару лет в запасе.

— Я и так счастлива, мама. Скоро найду кого-нибудь.

— Мне кажется, тебе следует пересмотреть свое отношение насчет Джеффа Рочестера. Ты встречалась с ним на протяжении пары лет. — Четыре месяца. Четыре месяца медленно перешли в двухлетние отношения, чтобы ублажить родителей и держать его гомосексуальный образ жизни в секрете.

— Я слышала, что Джефф встречается кое с кем. И, между нами, на самом деле не было сильной химии. — Я отправила в рот кусочек торта, наслаждаясь явственной болью, что стояла в маминых глазах, когда проглатывала его.

— Химия не имеет никакого значения. Он из хорошей семьи... сможет обеспечить тебя.

Мой трастовый фонд — вот что обеспечит меня. Мне не нужны были отношения, лишенные влечения, которые были обречены стать тюремным заключением, тщательно маскирующим мое душевное расстройство под улыбкой, которые бы привели меня к ранней депрессии и пристрастию к употреблению лекарственных препаратов. Но я не хотела упоминать трастовый фонд. Только не тогда, когда была в часе от того, чтобы закончить эту вечеринку и направиться прямиком в банк.

— Дженис Уилкинс сказала мне, что видела, как ты работаешь в центре. Пожалуйста, скажи мне, что это не правда.

Я улыбнулась.

— У меня степень в востребованной отрасли. И это весьма разумное действие — пользоваться ей. Я выполняю консалтинговые услуги в медицинской компании. Слежу за контролем качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов

— Пожалуйста, не делай этого. Работа влечет за собой стресс, который вызывает преждевременное старение. А у тебя в запасе осталось...

— Всего пару лет, — я закончила ее предложение, сохраняя легкость в голосе, отправляя в рот еще один кусочек торта. Соскребая все остатки глазури с тарелки и отправляя вилку в рот. Слизывая все до остатка. Убивая тем самым крошечную частичку души моей матери.

— Мы трудились не покладая рук, чтобы ты могла иметь хорошую жизнь.

— Что я и делаю. Вы проделали отличную работу, я очень счастлива.

— А что насчет Нэда Вимбла? Я слышала, что он и наследница Avon расстались.

Я положила вилку, стиснула руки под столом и нацепила улыбку.

Я покинула дом родителей пару часов спустя с сумкой подарков в багажнике. Кашемировый кардиган. Сапфировые сережки — подарок моего отца. Книга Дж. Д. Робб в мягкой обложке от Бэкки, которая знала, вероятно, обо мне больше, чем мои собственные родители вместе взятые. Она была той, кто убирала мою рвоту в ванной, когда я не могла справиться со своим подростковым опьянением в течение ночи. Она выбрасывала презервативы, противозачаточные упаковки из-под таблеток, а также бутылки из-под водки. Она была со мной в пятнадцать, когда я впервые страдала от разбитого сердца по милости Митча Брокретча, который совершенно не заслуживал моей девственности, не говоря уже о слезах.

Но мой настоящий подарок находился не в багажнике. Он был сокрыт в моем возрасте, в трастовых документах, которые были составлены еще до первого дня рождения. Двенадцать миллионов, которые лежали на общем счете в банке, на которые я посматривала со стороны уже на протяжении более десяти лет. И с наступлением необходимой даты, я собиралась подписать документы, которые бы освободили меня от родителей, от их чрезмерных ожиданий и требований, которые удерживали эти деньги над моей головой последние двадцать лет. Я подъехала к офису адвоката и спустя тридцать минут стала свободной женщиной. Я позволила себе крошечную улыбку перед выходом из офиса «Джексон & Скотсдейл». Настоящую улыбку позволила себе только когда посетила банк и перевела деньги на депозитный счет, который был только на мое имя.

Затем — свобода. Она ощущалась чертовски прекрасно. Я опустила откидной верх машины и прокричала навстречу ветру. Отпраздновав вечер с одним из парковщиков в моем многоквартирном доме — двадцатиоднолетним парнем, который вытянул из меня пять баксов, но зато принес отменную травку и смеялся над моими шутками.

Это было печальное начало моей новой жизни.