Глава 18

Пейдж

Капитан смотрит на меня сверху вниз, его лицо — сплошные жесткие линии. Нечитаемая маска. Там нет никаких эмоций, и он ничего не делает. Он все еще в том же костюме, в котором был на работе. Его зеленые глаза темнее, чем когда-либо. Я крепче хватаюсь за лямку рюкзака и смотрю на него, не зная, что сказать. Я не хочу пытаться объяснить это. Я знала, что «мы» не вечны, именно поэтому наслаждалась всеми моментами, которые у меня с ним были, запоминая каждый из них, чтобы прокручивать их в голове, когда он навсегда уйдет из моей жизни. Когда Райан не захочет иметь со мной ничего общего. Он пожалеет, что сказал, что любил меня, потому что, человек, которого он любил — не настоящий.

Это разрывает мое сердце, потому что я никогда не думала, что вместе со всеми хорошими моментами мне придется пережить и расставание. Когда Райан узнает, какая я на самом деле в душе — он уйдет от меня. Замечая то, как он смотрит на меня сейчас, я чувствую, как на сверху обрушивается тяжесть реальной потери еще одного человека, которого я люблю.

Люблю.

Это слово вертится у меня в голове. Черт возьми. Я люблю его, и я потеряла его.

— Я… — с моих губ срывается единственное слово, прежде чем он обрывает меня.

— Ни слова, — говорит Капитан совершенно ровным тоном.

Он непроницаем, и я не знаю, как реагировать. Его большая рука обхватывает мое запястье, и он тянет меня за собой к выходу. Я не сопротивляюсь, хотя, возможно, должна. Желание бежать очень сильное, потому что осознание реальности того, что я сделала, настигает меня. Я хорошо бегаю, когда мне страшно. Когда не могу справиться с тем, что происходит. Тишина в лифте оглушительна. Не знаю, ненавижу это или приветствую.

Капитан не сказал, что все кончено. Пока. Так что в этот момент напряженности он все еще мой, но я знаю, что будет. Я хочу прижаться к нему. Захватить его губы в последнем поцелуе. Я помню сегодняшнее утро с нами в этом самом лифте, и оно было совершенно другим. Закрываю глаза, прокручивая картинки в голове, и чувствую, как под веками начинают собираться слезы. Я борюсь с собой, чтобы не дать им пролиться.

Когда раздается звук прибытия, я открываю глаза, и Капитан вытаскивает меня из лифта и из здания. Он держит меня за руку, когда мы идем по улице к нашему зданию, и мне интересно, куда он меня ведет. Ко мне домой, к нему или, может, даже к Майлзу, чтобы рассказать о том, что я сделала? Он, вероятно, скажет ему уволить меня, разрушая еще одни отношения, которые только начали зарождаться.

Может, мне стоит бежать. Я могла бы взять рюкзак и уйти. В нем информация, в которой я нуждаюсь, и это то, что привело меня на этот путь почти пять лет назад. Я позволила себе отвлечься и забыла об одном человеке, которому должна. Я позволила Капитану и мысли о нас отвлечь меня, помочь забыть ужасные вещи, свидетелем которых я была. Он наполнил мой разум такой сладостью, что она заняла все пространство. Воспоминания о каждом прикосновении, что мы разделили, кружили и затмевали тьму.

— Даже не думай об этом. Ты не пройдешь и двух метров, — рычит Капитан, прерывая мои мысли.

Каким-то образом он точно знает, о чем я думаю. Его гнев выплескивается в словах, и это первая искра эмоций, которую я получила с тех пор как он поймал меня. Когда мы, наконец, добираемся до нашего здания, меня поражает облегчение, когда Капитан нажимает кнопку моего этажа. Лифт едет гораздо быстрее, чем мне бы хотелось, и вскоре Капитан заталкивает меня в мою квартиру.

Я оглядываюсь, но не вижу Мэл. Интересно, что случилось. Он пришел раньше, чем я думала. Часть меня надеялась, что меня не поймают сразу, что я еще несколько дней побуду с Капитаном. Что, возможно, смогу отомстить и не позволю узнать, что я сделала. Мысль о том, чтобы покинуть его и иметь что-то свое, заставляет в груди все болеть.

Наконец, когда дверь за нами закрывается, меня отпускают. Я слышу щелчок замка, звук эхом отдается в тишине комнаты.

— Не проси меня об этом. — Я сжимаю руку на ремне рюкзака, не зная, что буду делать, если Капитан потребует, чтобы я отдала ему его.

Я слаба. Не знаю, как отреагирую, если он попросит меня забыть о мести. Если он узнает, что я делала, и заставит меня выбирать. Потому что в глубине души я думаю, что выберу его, и что это говорит обо мне? Что я поступаю неправильно по отношению к своей маме? Что могу жить дальше, тогда как она мертва?

Я не хочу выбирать. Легче просить прощение, чем разрешение. Капитан протягивает руку, и я думаю, что он собирается схватить лямку рюкзака, но он обхватывает мое лицо, и я тянусь к его ладони, закрывая глаза и позволяя его теплу просочиться в меня. Каждый раз, когда он прикасается ко мне, я таю. Как он это делает, я понятия не имею, но так и происходит. Одним прикосновением я хочу прижаться к этому мужчине и впитать любовь всей жизни.

— Мне не нужен рюкзак, котенок.

От этого обращения рыдания грозятся вырваться на свободу. Если он все еще называет меня так, это должно что-то значить. Вспышка надежды охватывает меня, заставляя открыть глаза и посмотреть на него.

— Ты не будешь убегать от меня. — Капитан наклоняется, еще больше вторгаясь в мое личное пространство. — Ты даже, черт возьми, не будешь думать убегать от меня.

Кончилось терпение, которое он давал мне. Раскаленный добела гнев сжигает его сейчас, но не из-за того, о чем я предполагала.

— Я украла твой пропуск, — выпаливаю я, не понимая, что происходит. Кажется, мы фокусируемся на разных вещах.

— Ты слышишь меня, Пейдж? — Капитан игнорирует меня, в его глазах все еще горит жар ярости.

— Ты слышишь меня? — огрызаюсь я, не уверенная, злюсь ли на то, что не получила ответа, или на то, что он назвал меня Пейдж, а не котенком — прозвищем, которое я должна ненавидеть.

— Мне плевать на пропуск. — Его взгляд скользит по моему плечу. — Или на рюкзак. — Капитан входит в мое личное пространство, и я делаю шаг назад, не понимая, что происходит. Я чувствую, как от него исходит гнев, и словно живое существо, занимает все пространство вокруг нас.

При моем отступлении все его тело напрягается, и он делает несколько успокаивающих вдохов. Я никогда не видела его таким. Будто он вот-вот выйдет из себя. Возможно, потому что женщина, которую он думает, что любит, обманула его.

Застигнув врасплох, Капитан берет меня на руки и притягивает к себе. Он утыкается лицом мне в шею, и я чувствую его теплые губы на своей коже. Этот большой и красивый мужчина поглощает меня своей силой и потребностью, и это больше, чем я могу вынести.

— Я не хотел пугать тебя, котенок. Мне жаль.

Его слова приглушенные, но я слышу их.

Не в силах удержаться, обнимаю его шею руками и провожу пальцами по коротким волосам. Чувствую, как напряжение покидает его тело, как уменьшается его дрожь.

— Я видел это в твоих глазах. Ты думала о том, чтобы убежать, просто сбежать, не так ли? — Он отстраняется и смотрит на меня, и я киваю. Его руки находятся у меня за спиной, а пальцы впиваются в меня так, будто я сейчас исчезну. — Я говорил тебе, что люблю тебя.

Мне приходится прикусить губу, чтобы она не дрожала. Каждый раз, когда он говорит так, это словно бальзам на душу, который заставляет чувствовать себя не такой грязной.

— Думаешь, я не знаю, что ты хочешь навредить отцу? Котенок, я не упускаю ни единой гребанной вещи о тебе. Я знаю каждый твой вдох.

Я качаю головой.

— Это не как у Майлза. Я не хочу разрушать его, — говорю я Капитану, пытаясь заставить его понять.

Это еще хуже. Я хуже. Я хочу чего-то более темного. Это единственное, что остановит чувство вины, остановит кошмары. Но отчасти это не так. Капитан останавливает мои кошмары.

Я должна заставить его понять, чтобы покончить с этим. Я не могу вынести пытки, когда он уходит. Хочу покончить с этим.

— Я видела, как моя мама умерла прямо у меня на глазах. Я стояла и ничего не делала. А потом убежала. — Как хотела сделать сегодня вечером. Бежать как можно дальше от моей ненависти к себе. Я всегда пытаюсь убежать от воспоминаний, хотя знаю, что это невозможно.

— Ох, котенок.

Я пытаюсь оттолкнуть Капитана, но он не отпускает меня. Его хватка нерушима, и это заставляет меня надеяться, что он никогда не отпустит меня, как бы сильно я ни отталкивала. Что он будет держать меня.

— Ничего. Я абсолютно ничего не сделала, чтобы заставить его заплатить за то, что он сделал с ней. Я ничего не сделала, чтобы помочь ей тогда, и мне нужно сделать правильно хотя бы сейчас. Я наблюдала, как это происходило, не двигаясь с места. А затем, когда смогла двигаться, я побежала.

— И моя девочка помнит все. Бьюсь об заклад, ты даже заставляешь себя переживать это снова и снова, не так ли?

— Не говори так, — огрызаюсь я. — Я не твоя девочка. Разве ты не видишь? Вот, что я пытаюсь сказать тебе. Я не подхожу тебе. Я не та, за кого ты меня принимаешь. Часть меня испорчена, и она никогда не будет исправлена. Я не остановлюсь, пока не заставлю его заплатить.

Даже когда бросаю эти слова Капитану, я хватаюсь за его рубашку, не желая отпускать. Я говорю ему, что он должен уйти, но сама же цепляюсь за него. Мое тело и сердце находятся в состоянии войны.

— Котенок, ты можешь пытаться оттолкнуть меня, но очень быстро поймешь, что я никуда не уйду. Я не хочу потерять тебя, поэтому собираюсь дать тебе ту месть, которую ты хочешь.

— Ты не это имеешь в виду. Не думаю, что ты понимаешь, что я хочу…

Он останавливает меня прежде, чем я могу закончить. Я собираюсь, наконец, озвучить то, что витало вокруг.

— Я убью любого, кто встанет на нашем с тобой пути. Сейчас я вижу, что твой отец стоит на гребанном пути. Он заставляет тебя отталкивать меня. Это делает его уже практически мертвым.

Слезы начинают падать, прорывая плотину, которую я построила тогда, когда он нашел меня в офисе.

— Не плачь, котенок. — Я обвиваю его руками и ногами, зарываясь лицом ему в шею, позволяя слезам свободно течь по лицу. — Ты и я. Несмотря ни на что. Я люблю тебя, Пейдж. И если это путь, по которому ты должна пройти, я расчищу его для тебя.