— Каждый человек, который когда-либо жил, есть в Книге душ, даже если он жил всего одну минуту, — объяснил Мор, пока я наблюдала за сценами из жизни Эмануэля Курье, которые разворачивались на странице. — Когда ты умираешь, запись о тебе становится законченной. И к ней больше ничего не добавляется. Вот видишь, Ханна, когда я сказал, что знаю тебя, я говорил серьёзно. Ты рассказала мне, что просматриваешь ленту Тик-Тока по ночам, и что тебе нравятся крошечные колючие растения, но я это и так о тебе уже знал, потому что это всё уже было в твоей записи.

Боже. Неужели он мог просмотреть так всю мою жизнь?

— Я должна увидеть свою запись! — воскликнула я.

Я начала перелистывать страницы, но всё, что я увидела там, это жизни людей, родившихся в 1946 году.

— Зачем? Ты же и так жила свою жизнь.

— По тем же причинам, по которым мы делаем фотографии и снимаем видео. Чтобы не забыть.

— Ты не думаешь, что для тебя было бы лучше забыть? — он понизил голос. — Ты уже не вернёшься к той жизни.

Я чуть не зарычала. Я ненавидела, когда мне напоминали об этом.

— Я хочу её увидеть.

— Может, как-нибудь в другой раз, — твердо сказал он. — Последнее, чего я хочу, это чтобы ты тосковала по тому, что было.

— Ты думаешь, я уже этого не делаю? — закричала я, вскочив на ноги.

Он забрал у меня книгу и захлопнул её.

— Я просто хотел показать тебе то, что, как я думал, ты оценишь, — сказал он угрюмо, после чего развернулся и поставил книгу обратно на полку. — Каждая книга расставлена по дате рождения и по мирам. Книги постоянно обновляются.

Его последним словам удалось отвлечь меня.

— И сколько всего существует миров?

— Их... очень много. Туонела наблюдает за ними за всеми. Ты думаешь, Сарви происходит из твоего мира? Уверяю тебя, в вашем мире не было единорогов. Это место, эта библиотека, является местом пересечения Туманов. Это такие тонкие завесы, не дающие одному миру просочиться в другой.

Это было уже слишком. Все эти книги были наполнены жизнями тех, кто когда-либо жил во вселенной. Не удивительно, что эта чёртова библиотека был такой большой. Мор явно не собирал здесь коллекцию эксклюзивных изданий Диккенса или что-то типа того. В каждой книге выделялось по странице на каждого человека, и эти страницы постоянно обновлялись, словно история в Инстаграме, которая всё проигрывалась и проигрывалась и так до самой смерти, когда к жизни уже было нечего добавить.

— Почему тогда сюда приходят привидения? — спросила я. — Разве они не должны находиться в Городе смерти?

— Не все приходят в Туонелу по своей воле, — мрачно ответил он. — Иногда отрицание сильнее смерти. Призраки каким-то образом чувствуют души со страниц этих книг, и их это почему-то утешает. Я стараюсь их не судить, хотя это моя работа — доставить их, в конечном счёте, в город. Вместо этого я использую их энергию, чтобы они хоть на что-то сгодились, — он указал на сияющий огонь в канделябре, стоявший на полке у него над головой. — Они дают энергию этим светильникам, — гордо добавил он.

Я была готова признать, что это было гениально, но Мор не казался мне тем, чьё эго нужно было тешить ещё больше.

— А что там за парящая книга? Она тоже призрак? Или это книга твоей жизни?

Он снова сухо усмехнулся.

— Это Книга рун. Самая могущественная книга этого королевства, а может и вообще всех.

О-о-о. Значит, вот какая была эта Книга рун. Я оглянулась и пристально посмотрела на парящую книгу в твёрдом переплёте. Раута всё так же лежала на полу под ней, но на этот раз не сводила с меня своего красного глаза.

— Что делает её такой могущественной? — спросила я.

— Боюсь, этого я тебе не скажу, — ответил он.

Ага-ага. Я попыталась вспомнить о том, что рассказывал мне об этой книге Расмус.

— Говорят, что магия в руках умелого шамана может сравниться с силой Богов, — тихо повторила я его слова себе под нос.

— А это ещё что такое? — быстро спросил Мор, шагнув мне навстречу.

Сквозь глазницы его черепа я заглянула прямо в его настоящие глаза.

— Это то, что сказал мне Расмус. Поэтому он хотел попасть в это место. И получить эту книгу.

Воздух между нами наэлектризовался.

— Тебе это Расмус сказал?

Я кивнула.

— У парня, похоже, серьёзные амбиции, — задумчиво сказал он. — А ты что скажешь?

Я пожала плечами, не в силах отвести глаз от парящей книги. У него точно были серьёзные амбиции.

После этого Мор замолчал и начал что-то обдумывать. Похоже, Расмус очень выводил его из себя, хотя я и не знала, почему. Наверное, всё дело было в том, что он был рыжим шаманом.

Воспользовавшись случаем, я направилась к книге, чтобы получше её разглядеть. Раута, как и ожидалось, зарычала на меня и начала изрыгать искры, которые угрожали поджечь ковер под ней.

Книга была черной, в переплете из кожи какого-то животного (боже, я надеялась, что это была кожа животного). По всей её обложке растянулись объёмные серебряные линии, похожие на линии на руке Мора, а она сама практически пела мне. Я как будто слышала, как она зовёт меня и просит подойти к ней поближе. Мои мысли закружились, и я потянулась к ней.

Через мгновение Мор оказался рядом со мной. Он крепко схватил меня за запястье, не дав мне коснуться книги. Раута уже подскочила на лапы и гавкала, изрыгая пламя.

— Ты вообще соображаешь, что делаешь? — спросил Мор угрожающим тоном.

Я покачала головой и уставилась на свою руку.

— Я... я не знаю. Я не собиралась... я не пыталась коснуться её.

— Но именно это ты и собиралась сделать, феечка. Я впечатлён тем, что твоя смелость вернулась, но не путай её с глупостью.

Я моргнула. Книга теперь молчала.

— Она звала меня, — прошептала я. — Она пела, и это было самое странное пение, которое я когда-либо слышала.

Он ещё крепче сжал мою руку.

— Что ещё за пение?

Я покачала головой и одарила его извиняющейся улыбкой.

— Я не знаю. Похоже на ритуальное песнопение. Оно уже прекратилось.

Он что-то проворчал и отпустил мою руку.

— Интересно.

— Значит это книга магии и заклинаний, верно?

— Отчасти, — осторожно ответил он.

Я чувствовала, что он теперь изучающе смотрел на меня, а я в отличие от него хотела изучить страницы этой книги. И хотя её манящее песнопение прекратилось, у меня буквально чесались руки коснуться её страниц.

— Похоже, у тебя сегодня был слишком насыщенный день, — осторожно сказал Мор. — Тебе, наверное, почудилось.

Он схватил меня за локоть и повёл из библиотеки. Я оглянулась и увидела очередное привидение, которое проплывало мимо. Это была женщина в длинном платье, прозрачная и невесомая.

Мне надо было вернуться в эту библиотеку. И не только для того, чтобы посмотреть на свою запись в Книге душ, в каком бы томе она не находилась, а для того, чтобы узнать, почему эта книга пела мне. У меня сложилось впечатление, что обычно она этого не делала. Может быть, она хотела, чтобы я в неё заглянула? Если Расмус сказал, что в ней содержится магия, которая может позволить шаману стать более могущественным, чем Бог, могла ли я тоже её использовать? Я не была шаманом, но, возможно, мне могло помочь то, что я была дочерью шамана?

Мы вышли из библиотеки, и дверь за нами закрылась, буквально запечатав помещение. Мы оба были погружены в свои мысли, пока спускались по лестнице.

— Как ты думаешь, почему я смогла победить твою дочь и убить лебедей? Меч показался мне почти невесомым, тогда как Расмус даже не смог его поднять? — сказала я.

— Не знаю, — сказал он, помолчав.

— Может быть, по той же причине мне пела эта книга?

— Возможно, — сказал он как будто через силу.

— Велламо сказала мне, что она никогда ранее не чувствовала такой силы у смертного, — сказала я невинным голосом, приподняв подол своего платья перед тем, как мы направились к очередной лестнице.

Неожиданно он остановился и схватил меня за локоть.

— Велламо так сказала? — сухо проговорил он.

Я кивнула.

— Она сказала, что моя сила неустойчива, словно только просыпается.

Казалось, он начал обдумывать мои слова.

— Что-нибудь ещё?

— Она думает, что моя сила подогревается любовью. Любовью к моему отцу, — быстро добавила я.

Он убрал от меня свою руку и слегка приподнял голову.

— Как ты себя чувствуешь?

— Что ты имеешь в виду?

— Сейчас. Как ты себя чувствуешь?

Я нахмурилась и задумалась. Как я себя чувствую? Как бы мне облечь свои эмоции в слова?

— В чём дело? — продолжил он. — Разве в твоём мире никто никогда не спрашивал у тебя "как ты себя чувствуешь"?

Откровенно говоря, нет. То есть, мои друзья, бармены или люди на работе спрашивали меня, как у меня дела. Но никто никогда не спрашивал меня "как я себя чувствую".

— А тебя кто-то спрашивает "как ты себя чувствуешь"? — парировала я.

— Нет. А зачем? Чтобы узнать об этом, им просто нужно выглянуть в окно.

Он указал на витражное окно в конце коридора.

В этом он был прав.

— Так как ты себя чувствуешь? Сейчас. Будь честна со мной. Я узнаю, если ты солжёшь.

Я громко вздохнула и закрыла глаза.

— Сейчас? Я раздражена тем, что мне приходится отвечать на этот вопрос.

— И?

— И я... в растерянности. Потому что я не знаю, что всё это значит. Мне любопытно, потому что я хочу узнать больше.

— Подумай ещё, — сказал он мне приглушенным голосом. — Ты чувствуешь, что твоё место здесь?

— Нет, — без колебаний ответила я.

— Ты не подумала. Ты не попыталась прочувствовать. Ты только сказала то, что хотела. Ты чувствуешь, что твое место здесь?

— Моё место не здесь, — практически прошептала я.

— Я не это тебя спросил, — он сделал паузу, и его дыхание с запахом мяты сделалось прерывистым. — Ты чувствуешь свою силу?

Я сглотнула и кивнула.

— Ты чувствуешь себя живой?

Я снова кивнула.

Потому что я странным образом чувствовала себя здесь живой. И я увидела это, мельком взглянув на своё отражение в зеркале. Я чувствовала это всеми своими клеточками, которые как будто сияли. И несмотря на чувство безысходности из-за своей ситуации, я действительно чувствовала свою силу. Я, конечно, вряд ли могла победить Мора с её помощью, и всё же.