Я захлопнула книгу и глядя на открытую дверь ванной, я была совершенно сбита с толку мыслью о том, что Доммиэль — проклятый демон — находит это стихотворение особенно захватывающим. Помимо книг и оружия, были и другие личные вещи, которые больше говорили о верховном лорде демонов.

Золотая чаша, чеканная вручную и инкрустированная рубинами размером с монету по краю — это была чаша короля — стояла на полке. Античная греческая ваза, которая выглядела так, словно ее долго хранили, изображала сцену совокупления женщины с сатиром. Хорошо одаренным сатиром. На подставке лежал старинный железный кинжал с ярко выраженным римским рисунком — толстая перекладина с загнутым внутрь лезвием и небольшой выпуклостью. На перекладине латинскими буквами была выбита эмблема — имя, которое я не узнала. Сокровища, которые он собирал веками. Те, что он считал достойными, но они остались тут никем не замеченные.

На низком столике рядом со стулом у кровати стояла пепельница, сделанная из человеческого черепа — выдолбленного и поставленного на мраморную подставку вверх дном, улыбка скелета производила жуткое впечатление от его перевернутого положения. Хлопья пепла сказали мне, что это не украшение. Я вздрогнула от удивления, чей череп Доммиэль хранил для осквернения?

Каким же парадоксом он все-таки был — повелитель демонов, который окружал себя предметами власти и смерти, но также читал стихи о спасении и искуплении. Он был намного больше, чем показывал миру. Что было еще более шокирующим, так это моя врожденная потребность узнать о нем больше. Знать все, что он мне скажет и даст.

Стряхнув с себя эти смущающие мысли, я подошла к холодильнику. Он был заполнен водой в бутылках и на этом все. Я нашла стакан в шкафу наверху, налила в него воду из бутылки и поставила на стол. Расстегнув молнию на его сумке, я покопалась в патронах, пока не нашла позвякивающий мешочек. Когда я вытащила три дракулса, сила, которую они содержали, вибрировала в моей ладони и гудела на моей коже. Я почувствовала скрытую боль в шее, где скопился яд принца демонов. Боль, как нож, скользнула под ключицу, к моему сердцу, напоминая, что мое время истекает. Я сопротивлялась темной сущности, пробирающейся все глубже внутрь меня, но в конце концов она захватит мою душу и возьмет верх над моей волей. Я буду бороться с ним так долго, как смогу, но принц демонов был слишком силен, чтобы я могла сопротивляться вечно.

Резко повернув запястье, я выпустила наполненные силой дракулсы, наблюдая, как они описывают идеальный круг вокруг внутреннего края стакана и опускаются на дно. Зеленый шлейф жидкого дыма закружился, когда монеты растворились, извилистый дым поднимался из воды, эхо шипело как кобра, готовая к удару, предупреждая своих врагов остерегаться. Пульс белого света высокого давления мигнул и ослепил меня на долю секунды. Я отскочила назад, но все было тихо и спокойно, как и прежде. Только слабое потрескивание потусторонней силы исходило от стакана, жидкость же светилась электрическим зеленым.

Доммиэль издал болезненный стон. Там, где я сейчас стояла была идеальная позиция для того, чтобы просто повернуть голову и заглянуть в ванную.

Я не должна это делать.

Борьба с искушением была для меня в новинку. Мне никогда не приходилось бороться с собственными желаниями. Пока не встретила этого проклятого демона.

Быстрый взгляд не навредит мне.

Так я и сделала, наклонившись ровно настолько, чтобы частично рассмотреть его зад.

«О, прелесть».

Очевидно, я потеряла всякий здравый смысл, потому что этого мне было недостаточно. Я отодвинулась подальше, с благоговением наблюдая, как он уперся обеими руками — плотью и металлом — в белый камень, позволяя горячей воде стекать по его широкой спине, покрытой замысловатыми татуировками, скользить по мускулистым ягодицам и вниз по толстым бедрам. У меня во рту все пересохло, я не могла пошевелиться, упиваясь его видом, когда он выгнул шею назад, мускулы напряглись, и он опустил голову под горячую воду.

Его глаза все еще были закрыты, но его грубый голос заставил меня оторваться от постыдного занятия.

— Можешь присоединиться ко мне, если хочешь.

Он даже не открыл глаза и не посмотрел в мою сторону. И все же я не могла пошевелиться, завороженная его суровой мужской красотой — шрамами, ранами и всем прочим. Что со мной не так?

— Твое зелье из дракулсов готово, — хотя я и пыталась скрыть дрожь в голосе, мне это не удалось. К несчастью.

Он неторопливо закрыл кран, открыл стеклянную дверь душа и ступил на белый коврик. Я не смогла нормально дышать, моя грудь быстро поднималась и опускалась, но я не могла набрать достаточно воздуха в легкие. Или, возможно, я получала его слишком много.

Застыв, я смотрела на его великолепное тело, завороженная витиеватыми и неровными чернилами, струящимися по его твердой груди и мускулистому животу до идеальной V-образной формы на бедрах. Сцена битвы двух драконов — красного и черного — окутывала его торс. Красный дракон вцепился когтями в черного, в то время как черный раскрыл пасть на хвосте красного. Гармонично детализированные черепа и цветы переплетались вокруг и между ними. Но в центре его торса виднелись два созвездия разных оттенков синего. Одной из них были семь сестер, прекрасные нимфы, чьим отцом был Атлас и держал мир. Они танцевали обнаженные, с тонкими конечностями, звезды четко вырисовывали их тонкие очертания. Рядом стоял охотник Орион, целясь из лука и стреляя в атакующего Тельца и все это было расписано такими замысловатыми деталями, что могло бы сойти за картину.

Мой взгляд скользнул ниже от пленительного произведения искусства к чему-то еще более завораживающему. Его… мужское достоинство, тяжелое и толстое, висело на бедре в полусонном возбуждении. Полу возбуждённый, он был более чем внушительный. Гораздо больше, чем у скульптур, которые я видела в музеях.

— О, боже, — выдохнула я шепотом.

Он все еще носил свою повязку, и я пожалела, что у него нет обоих глаз, потому что эгоистично хотела почувствовать на себе их тяжесть взгляда. Несмотря на это, интенсивность его внимания оставляла огненный след на моей коже, скользя вниз, в более низкие и глубокие места.

— Видишь что-нибудь, что тебе нравиться?

Его пытающий взгляд был непоколебимо устремлен на меня. Его голос резонировал на уровне глубин океана, выходя рычанием из его голосовых связок, как будто от сильной боли, не похожей на его типично игривый тон. Его кулаки и плечи сжались, тело было напряжено от сильного контроля.

Заметив его растущее возбуждение — до размеров, о которых я и не подозревала — я ахнула и выбежала из ванной, как испуганная овца. Клянусь небом, никогда еще волк не выглядел так дико соблазнительно. Этот взгляд в его глазах предупредил меня, что я не забуду его укус. И что мне это определенно понравиться.

Подойдя к маленькому прямоугольному окну под потолком на одной из стен, откуда открывался вид на улицу, я обхватила себя руками, удивляясь, почему я не чувствую себя под угрозой, грязной или предательницей из-за чувств, трепещущих внутри меня к этому повелителю демонов. Я почувствовала его присутствие, когда он вышел из ванной. Я расправила крылья, чтобы дать ему уединение, и не сводила глаз с окна и туманной темноты за ним. Звук падения его полотенца и скольжение натягиваемых штанов должны были дать мне чувство облегчения. Но нет. Я была на взводе, как никогда. Дрожащая потребность сделать что-то скользила по моей коже.

— Теперь ты можешь повернуться.

В камине вспыхнуло пламя. Поджав крылья, я шагнула к очагу и, оглянувшись, увидела, что он осушил весь стакан зелья из дракулсов. Мышцы на его шее напряглись, когда он сделал последний глоток. Его глаза были такими же темно-рубиново-красными, почти фиолетовыми, а не цвета крови, как у других демонов.

Шагая позади меня, жар его почти обнаженного тела обжигал меня сильнее, чем огонь спереди, он сказал:

— Пойдем, ляжем со мной в кровать.

— ЧТО?

Я резко обернулась, чтобы поймать ту дикую ухмылку, которую он так часто дарил мне. С тяжелым вздохом он упал животом на бархатное покрывало.

— Мне нужно, чтобы ты перевязала мою спину, пока рана не заживет.

— Ох.

— Ох, — он оглянулся через плечо. — Если только у тебя не было на уме чего-то другого?

Притворившись, что это не навевает никаких мыслей, я осторожно подошла к нему и села на кровать у его бедра.

— Там на столе бинты и пластырь, — пробормотал он в подушку.

Тогда-то я и разглядела его рану вблизи и поняла, как ему больно. Хоть и чистая от крови, рана от клинка Максима была довольно глубокой.

— Тебе нужно что-нибудь от боли?

— Я привык к боли. Просто хочу прикрыть ее, пока мое тело заживет.

— Зелье от дракулсов способствует заживлению ран?

Я оторвала кусок бинта и начала накладывать его сверху. Доммиэль приподнялся на локтях, сжал кулаки и прижался к ним лбом. Это движение напрягло его бицепсы, снова привлекая мое внимание к его сильной физической форме. Конечно, он был восхитителен. Когда-то он был ангелом. Но теперь уже нет. Мне же постоянно нужно было напоминать об этом.

— Нет, дракулсы просто пополняют силы. Мое тело исцеляется само по себе.

— Я не понимаю, зачем кому-то отказываться от собственной силы для создания дракулсов.

Я оторвала одну полоску лейкопластыря, изучая детали сцены битвы, нарисованной чернилами от его лопаток до середины спины. Это была битва Великого Падения, ангелы сражались с ангелами в небесах, мечи лязгали, побежденные падали в звездную тьму, их прекрасные крылья рвались и опалялись огнем.

— В чем дело?

Я остановилась, мои руки замерли.

— Ни в чем. — Я положила еще одну полоску бинта, затем взяла медицинский пластырь и прижала его по обе стороны от раны. Жар его кожи вызывал у меня желание прикоснуться к нему еще сильнее, провести кончиками пальцев по его спине, проследить за другими крутящимися кельтскими узлами и символами, сплетенными на пояснице, граничащей с полем битвы на спине.