Звуки оркестра наполняли воздух медленным ритмом барочной музыки, напоминая мне о тех давних временах, когда я бродила по улицам Вены в поисках сирот, нуждавшихся в моей помощи.

— Он все еще верит, что на дворе восемнадцатый век?

— Он хотел бы, чтобы это было так.

Доммиэль притянул меня ближе, его рука скользнула по моей пояснице и обхватила меня за противоположное бедро. Я вопросительно посмотрела на него, но его взгляд был устремлен на толпу, его темные глаза были жестокими и опасными.

— В чем дело? — спросила я. — Ты что-то чувствуешь?

— Да, — он притянул мое тело ближе. — Жадные взгляды.

Я огляделась по сторонам, обнаружив множество демонических глаз, прикованных ко мне. Я привыкла к угрожающим взглядам, но сейчас они смотрели на меня иначе. Их взгляды, потемневшие от голода, блуждали по мне, когда они осматривали меня с ног до головы.

— Возможно, это была плохая идея, — прошептал он. — Я забыл, какое сладостное искушение для таких, как я, — порочный ангел.

— Может я и смертоносная, но не порочная.

— Они этого не знают. Они полагают, что ты здесь для их удовольствия.

Я усмехнулась, сама идея была мне смехотворна.

— Ну, они могут продолжать пялиться, но я отрежу им руки, если они попытаются прикоснуться ко мне.

— Нет, если я сделаю это первым, — прорычал он. — Именно таким способом.

Он вел меня через множество комнат, смешение демонов, падших ангелов и злых людей скручивало узел в моем животе. До сих пор я видела только своих соплеменников, сражающихся с проклятыми. Те люди, с которыми я сталкивалась, пытались влачить существование в этом новом мире, где игра власти Рая и Ада не замечала их. Я еще не сталкивалась с таким вопиющим гедонизмом среди всех трех видов. Стыд охватил меня, когда я увидела ангелов, которые предаваясь чувственным удовольствиям ценой собственной души. Когда люди где-то страдали и нуждались в их помощи.

— Перестань так на них пялиться, — прошептал Доммиэль мне на ухо. — Они поймут, что ты не одна из них. Тогда у нас будут проблемы.

— Почему мы вообще здесь? Никто из «Двенадцатой ночи» не будет здесь.

— Никогда не знаешь, где они окажутся. Мы не найдем их, блуждая по пустынным переулкам.

Он притянул меня ближе, когда пьяная парочка чуть не упала на меня. Демон был в плаще и без рубашки. Человеческая женщина, с бронзовой и мерцающей от блеска кожей, откинула назад свою тонкую шею, когда она смеялась, одетая в сложную маску и только юбку из павлиньих перьев, которая заканчивалась на середине бедра. Ее тяжелые груди подпрыгивали, когда любовник тащил ее за собой.

Любовник. Это было не подходящее слово. Между этими существами не было любви. Это была не более чем оргия наслаждений. Оркестровая музыка усилилась, когда мы вошли в бальный зал и мой взгляд скользнул к Доммиэлю. Его мощное тело вело меня вперед, его твердая походка уверяла меня, что он все контролирует. «Он был бы прекрасным любовником, — подумала я. — Почему я вообще об этом думаю?»

Оторвав взгляд от его тела и отмахнувшись от неподобающих мыслей, я посмотрела на позолоченный и расписанный маслом потолок с филигранью в стиле рококо. Стены с изображениями древних святых, тщательно нарисованные мастером, смотрели вниз. Под ними танцевали язычники. Кружась в толпе и изображая тех, кто, возможно, танцевал здесь в 1800-х годах, они не были похожи на прекрасно одетых мужчин и женщин того времени. Скорее, они были одеты как вульгарная Орда, сюрреалистически и неестественно.

— Сюда, — сказал Доммиэль, потянув меня за собой вдоль внешнего края, его взгляд был прикован к помосту рядом с оркестром.

Красногубый демон с алыми глазами, напудренным лицом и париком, сидел за длинным обеденным столом, смеясь вместе со своими гостями и наблюдая за танцующими.

— Это Валентино, — прошептал он.

— Добрый Бог.

— Именно. В таком образе.

Он потащил меня в заднюю комнату, где столы были заставлены выпечкой и засахаренными деликатесами. Он подтолкнул меня к столу, чтобы мы могли видеть комнату, стоя спиной к стене. Наполнив маленькую тарелку пышным печеньем и двумя шоколадными конфетами, он протянул ее мне. Я растерянно моргнула, глядя на него.

Уголок его губ дернулся вверх.

— Я понимаю, что ты, вероятно, одна из тех самоотверженных ангелов, которые редко вкушают удовольствие, но хотя бы просто подержи это.

— Мне не нужна человеческая пища, — я уставилась на тарелку, не обращая внимания на его намеки. Да, я ела на определенных мероприятиях в течение долгого времени, чтобы слиться с людьми, но я не нуждалась в земной пище. Моя нерешительность не имела ничего общего с этим, а больше с моей физиологической реакцией на близость Доммиэля. Восхитительное тепло просачивалось через мою кожу, учащая биение моего сердца.

Я всю жизнь охраняла и помогала людям, попавшим в беду. Он был прав. Я была одним из тех самоотверженных ангелов. Это дало мне личное удовлетворение, которого я ждала. И все же, мои чувства шептали о новой жажде с этим своенравным и мрачно привлекательным демоном, который был ко мне так близко.

Он подвинулся ближе, поднося шоколад к моим губам.

— Это место полно высокомерных снобов. Поскольку я сомневаюсь, что ты захочешь танцевать со мной или вести себя более похотливо, чтобы выглядеть так, как будто мы принадлежим этому месту, я предлагаю тебе принять участие в трапезе, чтобы мы не выглядели как шпионы ангелов и демонов.

Я закатила глаза и открыла рот, чтобы возразить. Он воспользовался случаем, чтобы пропихнуть шоколад мимо моих губ. Его указательный палец задержался, царапая мои нижние зубы и губу, когда он вытаскивал его. Его темные глаза вспыхнули глубоким цветом красного дерева, окаймленным рубином. Декадентская сладость растаяла у меня во рту. Я действительно закрыла глаза, потому что никогда не пробовала ничего подобного.

Его голос был хриплым, когда он заговорил так близко, что его дыхание ласкало мои губы.

— Ты никогда раньше не пробовала шоколад.

Я открыла глаза, глядя на зверя внутри него. Хотя у него не было клыков — пока — я была захвачена прекрасным монстром, проникающим в меня с такой силой, что я не могла говорить.

— Ты многое не пробовала раньше, не так ли, мой ангел?

— Я воин. У меня не было ни времени, ни склонности к праздности. — Он провел подушечкой большого пальца по моим губам, затем опустился в углубление под моей полной нижней губой, его взгляд следил за этим движением.

— Чего бы я только не сделал, чтобы только показать тебе все, что ты упустила.

Положив руки ему на грудь, чтобы оттолкнуть его, я слабо сопротивлялась, отмечая твердые, стальные мышцы под тканью его рубашки. Мои мысли путались, но я сумела обрести свой голос.

— Отойди. Ты не должен быть так близко ко мне.

— Думаю, что должен быть чертовски ближе.

Краем глаза я уловила какое-то движение. Маленькая грязная рука появилась из-под скатерти, ощупывая стол. Приземлившись на пирожное, рука почти исчезла, но грубый демон без маски, что стоял рядом, схватил ее и вытащил грязного ребенка, которому она принадлежала.

— Убирайся отсюда к чертовой матери, негодяй! — проревел демон по-итальянски.

Ребенок с широко раскрытыми глазами прижал еду к груди и побежал к выходу в дальнем конце комнаты. Не говоря ни слова, я оттолкнула Доммиэля подальше и последовала за ним. Я чувствовала его за спиной, когда мы вышли в пустой коридор, уходящий от бального зала, пока порыв зимнего воздуха не потянул меня влево. Там, куда, должно быть, убежал ребенок, осталась приоткрытая дверь.

Повинуясь инстинкту, я снова выскользнула на ночной воздух. На другой стороне улицы группа маленьких детей прижималась к железному котлу, в котором они развели огонь. Сироты. Укол боли пронзил мое сердце при мысли о том, что они здесь, голодные и замерзшие. Без защиты. Или комфорта. Я провела большую часть своей ангельской жизни, пытаясь помочь именно таким брошенным детям. Этот апокалипсис изменил куда больше, чем я могла бы себе представить. Особенно теперь, когда моя миссия изменилась. Тем не менее.

— Дай мне немного дракулсов. — Я подняла руку, чувствуя Доммиэля прямо за собой.

— Это человеческие дети. Какая им польза от дракулсов?

— Они смогут покупать товары у тех проклятых демонов, что бродят внутри.

Я пронзила его взглядом, прекрасно понимая, что он не виноват в том, что его собратья шикуют, когда прямо за их дверями голодают дети. И все же мне некуда было направить мой гнев, кипевший под кожей.

Доммиэль внимательно посмотрел на меня.

— Ты же знаешь, что даже если я дам им десять дракулсов, они все равно будут голодать на следующей неделе. Лучше всего позволить природе идти своим чередом.

Я вздрогнула. Мое сердце болело оттого, что он говорил правду и я мало что могла с этим поделать.

— Всякая доброта и всякое оскорбление оставляют след на душе, — мой голос дрожал. — Душа все помнит.

Уставившись на меня мучительно долго, он перевел взгляд на детей.

Я вспомнила о собаке.

— Ты, кажется, считаешь, что давать еду бездомным в переулке — пустая трата времени?

Он хмыкнул, не отрывая взгляда от детей.

— Вообще-то, ангел, может быть, ты что-то здесь напутала.

— И что же?

— По моему опыту, уличные мальчишки владеют большей информацией, чем кто-либо в городе.

Он шагнул к ним, снял маску и бросил ее на улицу. Одна тощая девчонка заметила его первой и убежала в темный переулок. Доммиэль поднял руки в обезоруживающей манере и замедлил шаг. Это не особо помогло. Он выглядел так же опасно, как и любой принц демонов, ледяной ветер трепал его черные волосы, а залатанный глаз придавал ему свирепый вид.

Я последовала за ним, ступая мягкими шагами и тоже сняв маску. Второй и третий ребенок исчезли при нашем приближении, но самый высокий, которого поймали на вечеринке, настороженно наблюдал за нами.