— Вчера вечером на меня напали трое. Меня избили за то, что я отмечен и отказался от щедрого предложения перепихнуться с ними. И если бы не помощь загадочного незнакомца, то я сейчас наверняка лежал бы в больнице. Личность одного из нападавших мне хорошо известна. Себ тоже его знает. А теперь, Доминик, скажи мне как его лучший друг. Что произойдет, если Себ узнает, кто меня избил и почему?

— Вот черт. — Дом нервно провел рукой по волосам. — Это полный пиздец, чел. Но ты ведь не собираешься спускать все это на тормозах?

— Я еще не знаю, что собираюсь делать, но Себ не должен платить за мою ошибку.

Хадсон знал, что ему не нужно лишний раз просить Дома держать язык за зубами. Он и сам прекрасно понимал, что Себ не должен узнать о случившемся.

— А если он все-таки узнает? — спросил Дом. — Это ведь Себ.

— Он обещал мне, что не станет допытываться.

— Ладно, — тяжело вздохнул Дом. — Но знай, если нужна будет помощь, только скажи.

Хадсон тепло улыбнулся.

— Спасибо.

Было видно, что Доминика не устраивает подобное положение вещей, но он уважал решение Хадсона. По большей части из-за того, что понимал — Хадсон был прав. Если личность нападающего станет известна, Себа будет уже не остановить. Если нужно было постоять за Хадсона, границы дозволенного для Себа стирались. Это немного пугало и часто становилось причиной их многочисленных споров. Но Хадсон не хотел, чтобы с ним нянчились. Он и сам мог о себе позаботиться. Разумеется, вчера он потерпел в этом неудачу, но то была его ошибка и ему предстояло с ней жить. Он не хотел, чтобы Себ за нее расплачивался. Хадсону было достаточно и того, что Себ не прогнал его вчера, когда он неожиданно заявился к нему на порог весь избитый и грязный. Он не стал задавать лишних вопросов, лишь оказал помощь и проявил заботу. И этого было вполне достаточно.

На лестнице послышались шаги и Хадсон, подняв голову, увидел, как спускается Себ. Прекрасен настолько, что глаз не оторвать. Волосы лежали слегка небрежно и были еще немного влажными после душа. Светло-зеленая футболка соблазнительно облегала грудь и бицепсы, а джинсы выгодно подчеркивали его округлые ягодицы. Он сразу же направился в прихожую, надел свои тяжелые байкерские ботинки и, сняв кожаную куртку с крючка, грациозным движением просунул руки в рукава. А Хадсон так и стоял как в копанный провожая взглядом каждое движение Себа, пока тот передвигался по дому.

— Черт, забыл достать вещи из сушилки, — вдруг вспомнил он.

— Я достану, — предложил Хадсон, вставая.

— Да ладно. Это может подождать. Вернусь домой и все сделаю, — махнул рукой Себ. — Не стоит.

— Да все нормально. Нет, правда, Себастьян. Мне не сложно, — заверил Себа Хадсон, осторожно поправляя воротник его кожаной куртки.

— Ладно. Спасибо. — Себ инстинктивно потянулся за поцелуем, но тут же себя одернул. Откашлявшись, он отвел взгляд и кивнул в сторону двери. — Ну эм... позже поговорим еще. Если будешь уходить, оставь записку или напиши сообщение, просто чтоб я знал, что с тобой все в порядке.

Хадсон кивнул и проводил их с Домом до двери.

— Хорошего дня, — помахал он на прощанье. Себ вышел на улицу, но Дома Хадсон успел схватить за руку.

— Что? — нахмурился тот.

— Береги его, прошу тебя.

Услышав эту просьбу, Дом лишь криво усмехнулся.

— Сделаю в лучшем виде, Док.

Хадсон уже хотел закрыть дверь, но внезапно увидел кошелек Себа на столике в прихожей. Проклятье.

— Себ! — выкрикнул Хадсон, хватая кошелек.

Себ обернулся и замер с ключами от машины в руке.

— Все хорошо?

Хадсон подбежал к нему и всучил кошелек.

— Вот. Ты забыл.

— Ах, точно, — усмехнулся Себ и, взяв кошелек, сунул его в задний карман джинсов. — Спасибо.

Хадсон не удержался и дернул его за полу куртки.

— Прошу, будь осторожен там.

— Хорошо, — пообещал Себ хриплым низким голосом. — Иди в дом. Тебе не стоит ходить по улице босиком.

Хадсон с трудом проглотил комок в горле и сжал полы куртки Себа в кулаках. На него вдруг накатило какое-то странное желание схватить свою пару и никуда не отпускать. Он не хотел, чтобы Себ сейчас уходил. Просто смешно. Хадсон никак не мог понять, откуда у него такие мысли. Желание было иррациональным, он прекрасно это понимал, но легче от этого не становилось. Его начало слегка потряхивать, пульс участится настолько, что внутренний зверь пробудился и тоскливо завыл. Он тоже хотел, чтобы Себ остался. Хадсон вздрогнул и усилием воли заставил себя отпустить куртку.

— Волчонок?

Он отвел взгляд и украдкой сделал глубокий вдох, надеясь, что Себ ничего не заметил. И чтобы окончательно развеять все его подозрения, Хадсон мотнул головой, встал на цыпочки, поцеловал Себа в щеку и быстро вернулся в дом. Оказавшись внутри и закрыв за собой дверь, Хадсон привалился к ней спиной и перевел дух. Он все еще слышал шум крови в ушах, поэтому старался не двигаться, пока его состояние не пришло в норму. Снаружи было слышно, как Себ заводит машину и уезжает. Хадсон не шевелился, пока гул двигателя не затих вдали.

— Это что еще за чертовщина? — ничего не понимая, проворчал Хадсон себе под нос. Он раздраженно оттолкнулся от двери и мотнул головой. Он что и правда только что поцеловал Себастьяна Хоббса в щеку, а потом сбежал? Бред. Что за незрелое поведение. — Я должно быть спятил, — нужно собраться, а то эта расхлябанность раздражает. — И для начала неплохо бы найти какие-нибудь штаны, — буркнул он. Пора возвращаться домой, но для этого ему нужна была одежда. Не может же он, в конце концов, торчать у Себа дома весь день. Но сперва нужно выполнить обещание.

Стиральная машина вместе с сушилкой находились на прежнем месте, в шкафу за кухней. Хадсон взял пустую корзину и, поставив ее не стиральную машину, начал вытаскивать вещи из сушилки. Закончив, он отнес одежду в спальню и поставил корзину на кровать. Вряд ли стоит так оставлять. Может разложить все по местам? Он никуда не спешит, а Себу и так будет чем заняться после тяжелого рабочего дня. Хадсон нерешительно вытащил носки Себа из корзины. Но чтобы все разложить, ему придется залезть в ящики и шкаф. Наверное, все-таки не стоит. Хотя, вряд ли Себ стал бы придавать этому значение. Скорее всего, он будет волноваться лишь о том, что доставил Хадсону хлопот. Хотя разобрать стирку это для него пара пустяков.

Мысленно махнув на все рукой, Хадсон стал доставать вещи из корзины и раскладывать их по местам. Они лежали там же где и много лет назад. Хм, любопытно... Хадсон выдвинул нижний ящик комода и почувствовал, как ему сдавливает горло. Одежда, которую он оставил у Себа, все еще была здесь. Пара джинсов, спортивные штаны, черные брюки, несколько футболок, рубашка и даже кардеган на молнии. Ящик выше тоже когда-то принадлежал ему и Хадсон очень удивился, когда обнаружил, что он пуст. Задвинув ящик обратно, Хадсон достал из нижнего джинсы, рубашку и кардеган. Одолжив у Себа пару чистых носков, Хадсон переоделся в цивильную одежду, а пижаму аккуратно сложил обратно в нижний ящик.

Нужно разложить белье и уходить. Но достав из корзины боксеры Себа, Хадсон внезапно ощутил странную тяжесть в груди. Что он делает? Это больше не его дом, зачем мучить себя ностальгическими воспоминаниями, которые только ранят? Нельзя поддаваться эмоциям, от этого станет только хуже. Ведь у него больше не было возможности сидеть тут на диване в гостиной с огромной чашкой чая и, завернувшись в теплый пушистый плед, смотреть телевизор до обеда. Больше он не встретит Себа с работы и не поприветствует его поцелуем. Никаких тебе шуточек за ужином, обнимашек и Себа, рассеянно гладящего его волосы во время вечернего просмотра телека. Теперь он никогда уже не уснет в его сильных теплых объятьях.

Хадсон тяжело вздохнул. Ему осталось развесить всего пару рубашек и одни брюки. Он открыл шкаф в поисках вешалок и стал осматривать полки. Взгляд уткнулся в черный чехол для фотоаппарата. Хадсон внезапно осознал, почему изначально комната показалась ему такой пустой. Не из-за отсутствия разбросанных вещей, а из-за того, что в ней не было ни одной фотографии. Когда Хадсон жил здесь, дом был уставлен их совместными фото. Себ очень любил фотографировать и запечатлевать на пленке моменты их жизни. Мало, кто ожидает подобного от агента обороны, но у него был настоящий талант к фотографии. Благодаря его способности подмечать детали, снимки получались живыми. Когда они были вместе, Хадсон подарил ему камеру. Себ сначала не хотел принимать подарок, ведь он стоил не малых денег, но позже Хадону удалось его переубедить.

Неужели Себ и вовсе перестал фотографировать? Печально если так. Ведь он очень любил это занятие. Хадсон осторожно достал камеру с полки и вынул ее из чехла. Выгладит как новая, но Себ всегда бережно относился к вещам. Хадсон сел на кровать и включил камеру. Увидев дату последней записи, он тут же почувствовал, как становится трудно дышать. Утро стрельбы. Уже не в силах остановить себя, он дрожащей рукой коснулся кнопки Play. На экране появилось улыбающееся лицо Себа.

— Поверить не могу, что ты решил это заснять, — смущенно проговорил он, качая головой. В кадре появился поднятый вверх, большой палец оператора и Хадсон невольно улыбнулся. Итан. Не убирая руку из кадра, он жестом велел Себу продолжать.

— А что если я откажусь? — Себ достал что-то из кармана и сердце Хадсона подскочило к горлу. Он вытянулся в струнку и сел на край кровати. Не может быть!

Себ сделал глубокий вдох и посмотрел прямо в камеру. Зеленые глаза лучились счастьем, а от улыбки захватывало дух. Он поднял перед собой маленькую коробочку из черного бархата и открыл ее.

Хадсон ошеломленно ахнул, прикрыв рот рукой.

— Мой любимый Волчонок, я от всей души надеюсь, что ты скажешь мне «да». Если ты согласишься, то сделаешь меня самым счастливым мужчиной на планете. Я хочу, чтобы мы всегда были вместе. Поэтому прошу, будь моим мужем.