— О, ты знаешь, — шагнув к ней, он лениво махнул рукой, его движения были плавными и хищными. — Завлечь тебя дарами, завоевать твое доверие, обманом заставить тебя рассказать мне о своем самом сокровенном желании… а затем вырвать тебя из этой твоей жалкой жизни, — он ухмыльнулся. — Ничего необычного.

— Не подходи ко мне! — она нырнула за ножом на соседнем столе. Но одним быстрым рывком, который ошеломил и смутил ее, вместо этого она оказалась лицом к деревянной поверхности. Деревянные тарелки с грохотом упали на пол, разбросав все содержимое. Ее рука была согнута за спиной, и она почувствовала, как что — то тяжелое давит на ее бедра.

— Хм… что ж, это неожиданно мило, — вес, давивший на нее, увеличился. — Действительно, очень мило, — рука с заострёнными ногтями, выкрашенными — она надеялась, что они были накрашены — в темный, иссиня — черный цвет, ударилась о дерево рядом с ее головой. — Возможно, мне придется вложиться в стол повыше. Тебе немного не хватает в росте, чтобы все вышло правильно.

— Слезь — слезь с меня! — она боролась, но бесполезно. Он в три раза больше ее, и намного сильнее. Это было все равно что оказаться в ловушке под упавшим деревом. — Слезь с меня!

— Так много требований… — он рассмеялся. Его бедра ударились в нее. Она почувствовала, как его горячее дыхание коснулось ее уха, когда он склонил свою голову поближе к ней. Несмотря на близость, его голос был едва слышным рычанием. — Для человека, что стал добычей Неблагого.

Она замерла, когда по ее щеке, прямо возле уха, медленно и горячо скользнул его язык. Каждый мускул в ее теле напрягся. Единственное, на что она осмелилась, — это задрожать от ужаса.

Неблагой. создание порочного и жестокого двора фэйцев. Она должна была понять это — как она могла быть такой глупой! Она не верила, что фэец постучит в ее дверь, не говоря уже о том, что он прижимался к ней.

Следовало опасаться народа Фейри. Их всех следовало уважать. Фэйри, как говорили, в дневные часы были лгунами. А те, кто приходил ночью… были чудовищами.

О, нет. О, нет, нет, нет…

— Пожалуйста… — вырвалось из нее сдавленным шепотом.

— О, теперь она говорит пожалуйста, да? — он усмехнулся ей в ухо. Он уткнулся носом в ее волосы, и из его груди вырвался низкий, как у животного, рокот, она испуганно заскулила. Это заставило его рассмеяться ещё громче, когда он приблизил губы к ее уху. — Глупая, прелестная малышка…

Ее мир снова пришел в движение, без предупреждения закружившись вокруг нее, когда он выпрямил ее и слегка оттолкнул от себя. Это заставило ее пошатнуться и зацепиться за один из деревянных брусков ее дома, чтобы не упасть.

Он медленно провел языком по нижней губе, его взгляд скользнул вниз по ее телу и снова вверх. Если бы у нее хватило смелости не испытывать страха, она могла бы обидеться. Как бы то ни было, она прикидывала в уме, сможет ли выйти через переднюю дверь до того, как он ее поймает. Она сильно в этом сомневалась. Она также сильно сомневалась, что у нее есть другой выбор, кроме как попробовать.

Неблагой медленно шагнул к ней. Сделав это, он прошел мимо одного из оберегов, которые она вырезала на брусьях своего дома. Подняв руку, он вонзил свои острые ногти в дерево и провел по нему, оставляя на поверхности широкие борозды, достаточно глубокие, чтобы из можно было проделать ножом.

— Ты оскорбила мое радушие, Эбигейл…

Она ошеломленно покачала головой.

— Пожалуйста, я — я не хотела тебя обидеть. Я не знала, кто ты.

— О, но ты знала. Иначе не вырезала бы эти дурацкие обереги. Может ты и не знала, что я за душа — боггарт я или гремлин, эльф или пикси, — но ты стремилась защититься от меня. Меня! — прорычал он, делая к ней ещё один шаг. А она — от него. — Я принес тебе дары. Ты пригласила меня войти. Я был добр к тебе.

— Я… мне жаль, я… — она не осознавала, что он приближается к ней, заставляя ее отступать от него, пока ее плечи не упёрлись в стену дома. Вскрикнув от неожиданности, она попыталась повернуться, чтобы убежать, но было слишком поздно.

— О? Теперь тебе даже жаль. Как быстро изменилось твое отношение, — он шагнул к ней, уперев руку в стену рядом с ней, заключив ее в ловушку. — Нет. Ты оскорбила меня. Я требую удовлетворения, прелесть, — когда она отвернулась от него, он схватил ее за подбородок, заставляя взглянуть на него. Он был массивным, и она чувствовала себя такой маленькой рядом с ним. — Что ты мне дашь? Хм? Мне, который не сделал тебе ничего плохого?

— Вино — ты обманул меня. Ты…

— Оно приступило твои тревоги и дало волю твоему языку, как и любое вино, — он ухмыльнулся. — Мое вино просто более эффективно, чем большинство, — большой палец с острым ногтем прижался к ложбинке под ее нижней губой. Его сапфировые глаза были тяжёлыми и полуприкрытыми веками, когда он снова заговорил, его взгляд был прикован к тому месту, где ноготь впивался в ее кожу. — Что ты дашь мне, Эбигейл?

— Я не знаю, чего ты хочешь, — прошептала я. О, она знала. Но молила всех старых богов, что ошибалась.

— Скажи мне свое самое сокровенное желание. Ты знаешь, что последует, когда ты сделаешь это.

Да, она знала. Знала, что происходит со всеми душами, достаточно глупыми, чтобы шептать свои желания народу Фейри. Это повлечет ее гибель. Он исполнит ее желание, но взамен заберёт у нее все.

У нее не было никаких сомнений в том, что он с ней сделает. Убьет, если повезёт. Будет пытать, если не повезет. В любом случае, она станет его рабыней.

— Нет, пожалуйста. Позволь мне искупить это оскорбление другим способом.

— Хм? Ты просишь меня стать ещё более великодушным, чем я уже есть? Хочешь, чтобы я стал к тебе добрее, чем уже был? — он ухмыльнулся, медленно и безжалостно. — Очень хорошо. Вот твой другой способ. Я прощу проявленное тобой пренебрежение, если ты пойдешь в деревню, разберёшься догола и встанешь на четвереньки. Я приму облик дикого кабана и покажу тебе, что значит спариваться. Мы с тобой проведем ночь, которую ты никогда не забудешь, и только когда рассвет, я перестану терзать тебя, как животное, которым и буду являться. Потрёпанная и лохматая, ты захромаешь обратно в дом, который тебе больше не принадлежит.

Ее желудок скрутило он мысленного образа, что нарисовал ее разум, и она зажмурилась.

Зарычав, он встряхнул ее.

— Смотри на меня, Эбигейл!

У нее, поражённой и потрясенной его встряской, не было другого выбора. Она обнаружила, что смотрит в его сапфировые глаза.

Он улыбнулся, выражение его лица было бы ослепительным, если бы не его жестокость.

— Вот твой выбор. Я грубо трахну тебя, ведьмочка, на глазах у всех жителей деревни, которые так тебя ненавидят. Я сделаю это как большая, слюнявая, отвратительная, вонючая свинья. Превращу тебя в кобылицу, которая даже не может понести потомство. Заставлю тебя умолять о большем прежде, чем мы закончим, — он откинул ее голову назад, сокращая между ними расстояние. Его тело прижалась к ней, и она ахнула от его тепла.

От него пахло зимой, свежо и остро. Или бризом, дующим с океанских скал. Нет, от него исходит аромат самой ночи. Травы, деревьев, тьмы.

— Или… — изгиб его губ верно подсказал ей, какой вариант он предпочитает больше. — Скажи мне свое самое сокровенное желание.

Одна ночь стыда. Одна ночь боли, мучений и того, что дикий зверь воспользуется мной на улице, как шлюхой. Одна ночь ужаса по сравнению с целой жизнью того же. Она знала, каковы риски, если загадать фэйцу желание.

Не говоря уже о том, кто возвышался над ней.

Но идея быть сломленной таким способом… Значит испытать один единственный удар хлыстом вместо целой вечности из них.

— А если я расскажу тебе свое желание?

Она почувствовала, как его захлестнула волна возбуждения, когда он переместил свой вес, чтобы сильнее к ней прижаться. Он засмеялся, тихо и резко.

— Ну, я же говорил, что из тебя выйдет отличная игрушка, верно?

Он хмыкнул, когда слезы защищали ей глаза, и поднял руку, чтобы смахнуть их.

— Нет, нет. Не надо всего этого, ведьмочка. Ты оскорбила Неблагого, и теперь расплачиваешься за это.

— Ты убил моего мужа.

— Я убил человека, который бросил тебя. Отказался знать тебя, заботиться о тебе. Того, кого ты никогда больше не увидела бы, — он усмехнулся. — Я не сделал ничего во вред тебе.

— И мои обереги не причинили тебе никакого вреда. Они повлияли на тебя не больше, чем муха, раздражающая корову.

— Мне плевать. Ты задрала нос на мою доброту. Этого достаточно для фейрийских отбросов. Так что это будет, прелесть? Выбирай. Кабан? Хм?

Она просто — напросто не могла это сделать.

— Я — я скажу тебе свое желание, — с прерывистым вздохом она подписала собственный приговор.

Его улыбка снова обнажила эти волчьи зубы.

— Хорошо, — промурлыкал он. — Скажи его, и мы отправимся в путь. Скажи его, и ты моя, — он усмехнулся. — Загадай свое желание, ведьмочка.

После долгой паузы она приняла самое глупое решение в своей жизни. Она рассказала фэйцу свою желание.

— Я хочу иметь дом.

— Принято.

***

Отлично, отлично, отлично!

Валрой схватил Эбигейл за волосы и оттащил от стены. Она вскрикнула, отмахиваясь. От его руки, но ему было все равно. Она — беспризорница, маленький бесёнок, а он сражался с самыми могущественными воинами, которых только мог предложить Остров.

Но она совершенна.

Достаточно забавна, чтобы развлечь его, достаточно глупа, чтобы бросить ему вызов, достаточно вспыльчива, чтобы дать отпор, но достаточно умна, чтобы понимать, когда нужно съежиться от страха. Для его нужд — которых у него прибавилось после встречи с ней — она вполне прекрасно подойдёт.

А ее желание? Лучше и быть не может. Оно так же идеально вписывается в его планы, как он скоро впишется в ее тело. Плотно и так, как и должно быть. Он был почти разочарован тем, что она не позволила ему отыметь себя в обличии дикого кабана. Возможно, эта карта ещё выпадет позже. Он выбрал самый мерзкий вариант, зная, что это загонит ее в его руки. Так и получилось.