Глава 18

Гражданство было получено через десять дней после подачи заявления, в тот же день сходили в загс. Пришлось заплатить, чтобы обойтись без испытательного срока, поэтому на квартиру тётки вернулись уже мужем и женой. Родственники работали и узнали новость по комму. Александра предлагала сыграть свадьбу, но Нина наотрез отказалась. Они и так жили за счёт родни – какие могли быть праздники!

– Посидим вечером – и хватит! – сказала она Шуре. – Не то у нас положение, а я не молодая соплячка. Обойдусь без белого платья и фаты.

Джон уже подыскал себе место работы на речном вокзале и, соединившись по комму с отделом кадров, передал им данные электронного паспорта. Всё остальное у них уже было, поэтому сказали, что завтра можно выходить на работу.

Нина посещала курсы парикмахеров, но не была уверена в том, что после их окончания удастся устроиться на работу. Хоть им и простили испытательный срок, но заставили обоих сходить на обследование в поликлинику. С Джоном не было сложностей, но вот с ней...

– Вы принимали «Мальс»? – спросил пожилой врач.

– А что это такое? – в ответ спросила Нина.

–Противозачаточный препарат одной из арабских фирм. Большие белые таблетки с горьким вкусом.

– Было что-то такое, – ответила она, – только я не знаю названия. А почему вы спросили?

– Скорее всего, у вас никогда не будет детей. Все признаки указывают на «Мальс». Он запрещён у нас и во многих других странах, но до сих пор используется в Турции и у арабов. От нескольких приёмов вреда не будет, но если пить часто, наступит бесплодие. Вы были на Востоке?

– Прожила пять лет. Откуда мне было знать... Доктор, а что можно сделать? Если нужны деньги...

– Мы сделаем всё, что в наших силах, и без ваших денег, – ответил он, сочувственно глядя на Нину. – Но скажу честно, что не верю в успех: слишком уж у вас запущенный случай. Советую предохраняться и дальше, только нормальными препаратами. Даже если после нашего лечения удастся зачать, очень велик риск врождённых патологий. У нас это лекарство почти не использовалось, поэтому таких случаев не было, а на Западе были, они первыми и ввели запрет. Зачем рожать уродов?

– Успокойся, – сказал Джон, когда услышал рассказ плачущей жены. – Тебя ещё не лечили, а если у врачей ничего не получится, никто не мешает взять ребёнка из детского дома. Не так сильно я рвусь стать отцом, да и ты уже в возрасте. Зачем нам возня с младенцами?

– Точно не рвёшься или хочешь меня успокоить? – утерев слёзы, спросила она. – Ты был прав, когда говорил о возрасте. Я тоже не рвусь рожать, и пошла бы на это только из-за тебя. А сейчас сказали, что нельзя – и внутри всё оборвалось! Плохие из нас родители, но дети нужны.

– Завтра пойду работать, а через месяц, когда сдадут дом, мне обещали квартиру. Возьмём кредит и купим обстановку, а потом займёмся детьми. Кого ты хочешь, девочку или мальчика?

– Мальчишку, – выбрала Нина. – С девочками слишком много мороки. Как вспомню себя...

– Значит, будет сын, – согласился Джон. – С его возрастом определимся, когда будем выбирать.

– За вами прибыл отец, – сообщил Олегу Рогов. – Собирай свои вещи, включая то, что получили у нас, и прощайся с друзьями. Твоя сестра сейчас делает то же самое. Потом пойдёте к директору. Счастья вам в новой семье!

Отцом у них стал Пётр Николаевич Березин, бывший одним из деканов Московского государственного технического университета имени Баумана. Третьяковы смогли немного о нём узнать из присланной Зоей информации и, когда пришёл запрос, дали согласие.

– Слышал? – спросил Олег Ивана. – Жаль, что приходится расставаться, но ты всё равно здесь ненадолго. Свяжешься по комму и приедешь в Москву. Такой головастый, как ты, поступит в любой вуз без протекции, но будет и она. Мало ли что...

– Тебя ждут, – напомнил Зверев. – Не нужно передо мной извиняться. Свяжемся, а насчёт поездки будет видно.

Быстро собрав вещи и с трудом затолкав их в сумку, Олег поспешил выйти из комнаты. За несколько дней занятий в школе появились знакомые, но не друзья. С ними можно было не прощаться, как и с Акселем. Рогов попрощался по комму, а с другими воспитателями близкие отношения не наладились.

К директору идти не пришлось. Когда он вышел из своего корпуса и добежал до административного, у входа увидел Александру Николаевну в компании Березина. С внешностью отца познакомились по нескольким переданным Зоей фотографиям. По мнению сестры, Пётр Николаевич больше походил на комбайнёра, чем на профессора и доктора технических наук. Олег тоже не увидел в нём интеллигента, но знал, насколько обманчивой бывает внешность. Даже он в свои пятнадцать лет имел сомнительное удовольствие познакомиться с ворюгой самого профессорского вида.

– Он от нас не уходит, а бежит, – засмеялась директор. – Куда дел сестру?

– Сейчас придёт, – ответил юноша. – Здравствуйте!

С Александрой он уже сегодня здоровался, а это привет был адресован отцу.

– Здравствуй, – отозвался Березин, с интересом глядя на приёмного сына. – Так, а вот и дочь!

–Здравствуйте! – крикнула выбежавшая из-за угла корпуса Вера.

– Здравствуй, торопыга, – поддела Александра Николаевна. – И эта тоже бегом. Неужели у нас так плохо, чтобы бежать, рискуя сломать ноги?

– Здравствуй, дочь, – поздоровался Пётр Николаевич. – Не надо смущаться: это была шутка.

– Спасибо вам за всё, – сказал директору Олег. – У вас было неплохо, но мы надеемся, что в семье будет лучше. Прощайте!

Они попрощались с Александрой Николаевной и сели в стоявшую рядом с корпусом «Волгу». Березин занял место водителя, а его приёмные дети расположились сзади.

– Теперь можно поговорить, – сказал он, дав команду автопилоту на взлёт. – Лететь больше часа, так что можете задавать вопросы. Вижу же, что не терпится.

– Вы выбрали нас с подачи Вершинина? – спросил Олег.

– Неожиданный вопрос. Алексей Николаевич сделал такое предложение, но если бы вы мне не понравились, я его не принял бы.

– А что понравилось в брате? – спросила Вера. – Его IQ?

– Я его учитывал. У тебя он значительно ниже, но не думай, что пошла довеском к брату. Ум важен, но не менее важны характер и воспитание. Опытному человеку многое может сказать внешность, к тому же мне передали ваши школьные характеристики.

– У нас в Москве есть квартира, – начал Олег, – а на счёте много денег...

– Хотите жить самостоятельно, – понял отец. – Ничего не выйдет. Как ты думаешь, для чего я возился с усыновлением? Чтобы вытащить вас из детского дома и отпустить? Я не боюсь ответственности, но мне нужна семья. Я не собираюсь на каждом шагу вмешиваться в вашу жизнь. Большинство вопросов будете решать самостоятельно. Можете пользоваться своей квартирой, но жить будете в моей. И деньги со счёта лучше не тратить, они вам ещё пригодятся. Учиться хотите в своей школе?

– Да, хотелось бы, – подтвердил Олег. – А почему вы спросили?

– Не вы, а ты, – поправил Пётр Николаевич. – Начинайте привыкать к тому, что я ваш отец. Учитывая ваш возраст, я не сильно рассчитываю на любовь, но это не основание для того, чтобы мне выкать. А спросил потому, что моя квартира находится в другом районе Москвы и рядом есть прекрасная школа. Но если хотите учиться со своими друзьями, то буду утром отвозить. Обратно доберётесь сами на такси. Хотите ещё что-нибудь спросить? Нет? Тогда спрошу я. Расскажите о том, как добирались в Россию из Лондона. Я знаю об этом в самых общих чертах.

Рассказывал Олег, а Вера вставляла в его рассказ свои замечания. Отец слушал с интересом, иногда задавая вопросы. Когда машина пошла на посадку, успели рассказать о вселении в детский дом.

– Дальше не было ничего интересного, – закончил Олег. – Что это за район?

–Новогиреево, – ответил Пётр Николаевич. – На северо-западе взорвалась мощная боеголовка, и от взрывной волны не очень сильно пострадали районы Молжаниновский и Старое Крюково. В Москве уже провели дезактивацию, а эпицентр взрыва покрыт полимером. В первые дни все ходили в масках и не открывали окон, а теперь никто не бережётся. Людей из пострадавших районов вывезли, а у нас почти нормальный фон.

Машина приземлилась на автостоянке между двумя высотными домами. Большой двор был так густо засажен деревьями, что напоминал парк. Дверцы поднялись, и они, разобрав сумки, направились к ближайшему дому.

– Поднимемся лифтом? – спросил отец, открыв дверь подъезда дистанционным ключом. – У нас третий этаж.

– Можно подняться, если он не занят, – ответил Олег. – Вот вниз проще сбежать по лестнице. Дом почти такой же, как и наш.

Квартира, в которую вошли несколькими минутами позже, площадью и планировкой тоже напоминала квартиру Третьяковых, вот интерьер был совсем другим.

– Эта мебель делалась под старину? – спросила Вера, осмотрев гостиную.

Вся мебель была массивной, выполненной из тёмного дерева. На диване лежала какая-то шкура с густым мехом, а пол был покрыт большим мохнатым ковром.

– Это не новодел, – объяснил Пётр Николаевич. – Этой мебели около трёхсот лет. В ваших комнатах такая же. Мне она нравится больше современной, одно неудобство – тяжело двигать.

– А почему на стенах нет сабель или хотя бы картин? – спросила девочка. – И люстра слишком современная. Она не сочетается с остальной обстановкой.

– Ну извини, – рассмеялся отец. – Моя любовь к старине ограничилась мебелью, да и она досталась в наследство от отца. Это его квартира, та, в которой я жил раньше, немного меньше и не в таком удобном месте. Там почти нет зелени, грязный воздух и много шума. Когда ездили по дорогам, она была удобней, сейчас лучше здесь. Идите смотреть свои комнаты. Если захотите поменять светильники или что-нибудь повесить на стены, это будет нетрудно сделать.

Олег вошёл в свою комнату и осмотрелся. Большой одёжный шкаф, кровать и письменный стол с двумя стульями. Возле кровати два ковра: один был закреплён на стене, другой лежал на полу. На окнах портьеры из плотного шёлка, а стены обклеены бежевыми обоями с тонким золотым рисунком.