Это было очень плохое решение, но тогда я этого не знала, пока несколько часов спустя эти события не привели меня к разбитому сердцу.

Сейчас я просто кивнула, потому что меня начало трясти и я хотела быстрее попасть домой.

— У меня в машине скоропортящиеся продукты, — тихо сказала я.

Он кивнул, затем произнес:

— Извините, Лекси. Мне, правда, очень жаль. — Он хлопнул ладонями по краю окна и закончил:— Езжайте осторожно.

Отпустив окно, он отступил назад и отошел от моей машины.

Я бросила документы, которые держала в руке, на пассажирское сиденье, включила передачу и тщательно проверила все зеркала, прежде чем отъехать, в ужасе от того, что в моем состоянии не обращу внимания и получу травму или поцарапаю свою малышку, поэтому внимательно следила за каждым своим движением. И я делала так до тех пор, пока моя малышка не оказалась в гараже и дверь гаража не за ней не опустилась.

Дома. В безопасности.

У меня перехватило дыхание.

Я взяла сумочку, вылезла из машины и взлетела по ступенькам.

— Привет, куколка, — поздоровался Джулиус, сидя перед телевизором.

— Э-э... привет, Джулиус, — рассеянно пробормотала я, направляясь прямо к островку, опуская на него сумочку и дрожащими руками роясь в поисках телефона.

— Эй, Лекси, ты в порядке? — спросил Джулиус, я уже держала в руке телефон, большим пальцем прокручивая контакты в поисках Тая.

— Э-э... хм… — Ткнув в номер Тая, я поднесла телефон к уху и посмотрела на Джулиуса, видя, что он добрался до кухни. Увидев мое лицо, он остановился как вкопанный. — Вроде... нет.

— Мамочка, — прошептал Тай мне на ухо, и я опустила голову и посмотрела на свою руку, вцепившуюся за край столешницы.

— Э-э, привет, милый.

Тишина, затем:

— Что?

Боже, он услышал это в моем голосе.

— Меня... э-м... — Я сглотнула. — Меня остановили по дороге домой.

Теперь в трубке воцарилась гробовая тишина, но на кухне большой сердитый мужчина прорычал:

— Мать вашу.

Когда тишина по телефону затянулась, я прошептала:

— Тай?

— Пожалуйста, скажи, что ты превысила скорость.

— Нет. — Я все еще шептала.

— Тебя поимели?

— Крэбтри, — подтвердила я. — Пока не остановился другой полицейский, по имени Фрэнк, и он...

Тай не дал мне закончить, отрезав:

— Понял.

— Дорогой, я...

— Потом, детка.

— Тай, я...

— Детка, потом.

И он отключился.

Дерьмо.

Дерьмо, дерьмо, гребаное дерьмо!

Я опустила руку с телефоном, посмотрела на Джулиуса и прошептала:

— Мне не следовало говорить ему,

Джулиус покачал головой.

— Мою женщину останавливает какой-то продажный коп, е*бет ей мозги, приводя в такое состояние, в котором ты сейчас, вместо того, чтобы иметь дело со мной, и она бы мне не рассказала, я бы потерял гребаный рассудок.

Я кивнула. Хорошо.

Затем я спросила:

— Он все равно потеряет рассудок?

Джулиус не сводил с меня глаз.

— Не знаю, куколка. Но знаю, что его гнев не коснется тебя.

— Он многое потеряет, если его гнев коснется кого-то другого, — тихо напомнила я ему дрожащим голосом.

— Да, Лекси, но он мужчина, и это его решение — потерять контроль, чтобы доказать, что никто не е*ет мозги его женщине. Ты просто должна позволить ему принять решение, а потом смириться с ним.

И тут меня начало трясти и не только.

В глазах у меня стояли слезы.

Затем я оказалась в медвежьих объятиях, Джулиус крепко обнял меня, пока его слова давили на меня тяжким грузом.

Я все еще не знала, правильно ли поступила.

Я узнаю это позже, после того, как возьму себя в руки, после того, как Джулиус поможет мне принести продукты, и я их уберу, и после того, как я попытаюсь успокоиться, выпив пива, что мне не удастся.

Совершенно.

*****

Тай с грохотом распахнул заднюю дверь, и мой взгляд уже был там, потому что я слышала, как к дому подъехала патрульная машина.

Я почувствовала надежду. Он был дома. Не в тюремной камере, где какой-нибудь грязный коп позвонит его надзирателю, запустив процесс оформления документов для отправки моего мужчины обратно в Калифорнию.

Я думала, это хорошо.

Выражение его лица говорило, что я ошибаюсь.

Я почувствовала, как побледнела, а потом у меня перехватило дыхание, когда его взгляд остановился на мне, и его мощная рука захлопнула дверь так сильно, что стекло задребезжало, чудом не разбившись.

Джулиус мгновенно прочувствовал атмосферу, шагнул к Таю и прошептал:

— Уок.

Тай не сводил с меня глаз. Его длинные ноги в мгновение ока принесли его к островку; он остановился напротив меня и опустил руки на столешницу так, что стало ясно, он хочет использовать их для чего-то другого.

Как только его руки коснулись стойки, он объявил:

— Ездил к Тейту.

Я кивнула, потому что считала, что это хорошо. Это лучше, чем потерять рассудок и отправится к Роуди Крэбтри.

Тем не менее, я была смущена, потому что он выглядел не просто взбешенным. Он выглядел разъяренным.

— Ездил к Тейту, — повторил он.

— Хорошо, — ответила я.

Внезапно он наклонился вперед так, что я отпрянула назад, хотя нас разделяла столешница, и заорал:

— Я ездил к Тейту, Лекси!

— Хорошо, — прошептала я.

— Он сказал мне, — продолжал он, и я покачала головой, все еще сбитая с толку.

— Что сказал?

— Сказал, что ты со мной играла.

У меня перехватило дыхание.

О, Боже.

О, Боже.

— Что? — выдавила я сквозь застрявший в горле воздух.

— Я не мог поверить, только не ты, — ответил он.

— Тай...

— Только не ты, — повторил он.

— Тай, — прошептала я, снова начав дрожать, зная, что это плохо, очень плохо, самое худшее, и он двинулся, его длинные ноги несли его к лестнице, а я наблюдала за ним, все еще в смущении, но и в ужасе. В таком состоянии я могла только смотреть на лестницу и не двигаться.

Происходило что-то плохое. Очень плохое. Катастрофически плохое.

И я знала, что.

И я хотела, чтобы мои ноги понесли меня к лестнице, чтобы я могла разобраться с Таем наедине, но была так напугана тем, что сделала, и его реакцией на это, что не могла заставить ноги двигаться.

— Я поговорю с ним, — пробормотал Джулиус, но я все еще не двигалась, хотя увидела его на лестнице, потому что все еще смотрела на нее.

И я все смотрела, чувствуя, как дыхание застревает в горле, сердце сильно и быстро бьется в груди, ладони зудят, а горячая кровь неистовым потоком мчится по венам.

Потом я увидела движущиеся ноги и услышала рык Тая:

— Не твое дело, брат.

— Уок, послушай меня...

— Не твое гребаное дело, — отрезал Тай, обогнул лестницу и направился прямо к островку.

Он швырнул на него пачки наличных.

— Пятьдесят кусков. Твоя оплата. Я ухожу, у тебя есть час, чтобы вытащить свою сладкую задницу из моего дома.

Происходило что-то плохое. Очень плохое. Катастрофически плохое.

И я знала, что. И по его лицу я поняла, что он говорит серьезно.

И все же дрожащим голосом прошептала:

— Что?

— Ты играла со мной, Лекси, ты... бл*ть… играла со мной, — прорычал он, наклоняясь ко мне. — Пошла к Тейту и Дику за моей гребаной спиной. Раздвигала для меня ноги, чтобы отвлечь. Говоришь, у твоей киски нет цепи? — спросил он, его слова хлестали по мне, затем он откинулся назад и отрезал: — Чушь собачья. Она такая же тяжелая, как и у всех остальных.

Каждое слово ударяло по мне с невероятной силой.

— Тай, я...

— Играла со мной, — закончил он за меня, затем поднял большую руку и на каждом «ты» стал тыкать в меня длинным пальцем. — Ты не гнила в том проклятом месте целых пять лет. Ты не того цвета кожи, который делает тебя мишенью. Ты любишь черные члены, но то, что ты впускаешь в себя черный член, детка, не делает тебя черной. Это не ты имеешь дело с этим дерьмом, — он отдернул руку и прижал к себе большой палец. — А я.

— Выслушай меня.

— Время слушать тебя, Лекси, прошло чертовски давно, еще до того, как ты раздвинула свои гребаные ноги, точно так же, как гребаная Мисти, и нае*ала меня.

Его слова били по мне, удары были настолько жестокими, что я чувствовала, как в некоторых местах кожа треснула, но все же нашла в себе силы покачать головой и сделать шаг к нему, говоря:

— Пожалуйста, выс...

— Не подходи ко мне, сука, — прорычал он, и я застыла, не сводя с него глаз, кровь так быстро бежала по моим венам, что казалось, будто я сгораю заживо.

— Час, — отрезал он. — Я возвращаюсь — тебя нет. Если будешь здесь, Лекси, я тебя вышвырну.

Затем он повернулся, обогнул островок и направился к двери.

А потом исчез.

Час спустя и я тоже.