Глава 26

Месяц спустя после взрыва. Норвегия, Осло

 

– Как там, по-прежнему метёт? – спросил премьер-министр Снор Эгген. – Садись, надо поговорить. Сейчас распоряжусь насчёт чая.

– Не нужно чая, – отказался министр иностранных дел Раймонд Урфьелл. – Я перед поездкой напился впрок. Погода паршивая, и со вчерашнего дня она не стала лучше, наоборот, сегодня ещё больше похолодало. У меня комм показал тридцать семь. Но ты ведь позвал меня не для разговоров о погоде?

– Хотел посоветоваться. Учёные дают прогноз по холодам на десять лет. Через год-два посветлеет, но это мало поможет. Продовольствия в стране максимум на два года, и у моря мы много не возьмём. Обращаться за помощью к соседям бесполезно: они в таком же положении. Я говорил с королём, но единственный результат этого разговора – это передача мне всей полноты власти. И теперь я хочу услышать, что мне с ней делать.

– Для большинства пришла пора умирать, – ответил Раймонд, – но кого-то, может быть, удастся спасти.

– Предлагаешь оставить запасы продовольствия отобранной группе? Я думал об этом.

– Если получится, это тоже можно сделать, – согласился Раймонд. – Даже в такой ситуации многие будут цепляться за жизнь, и им не понравится то, что ты захочешь её укоротить. Это приведёт к беспорядкам, и я не знаю, чью сторону займёт армия. Жизнь – это высшая ценность, угроза её лишиться заставляет забыть о многом. Тебе мало Петтерсонов?

– Уроды! – высказался Снор. – Опуститься до людоедства!

– Они не опустились, только убили и заморозили в сарае с полсотни прохожих. Так сказать, запас мяса на чёрный день. Но я хотел предложить другое. Из нашего посольства в Японии передали, что русские приняли несколько миллионов японских детей и брали их только младших возрастов. С ними отправили небольшое число девушек. Но это и понятно: для каждого ребёнка не хватит переводчиков даже у японцев.

– Предлагаешь сделать то же самое? – задумался Снор. – А чем расплатимся? Надо вызвать их посла и поговорить, может, договоримся.

– Не с кем разговаривать, посольство СССР опустело дней десять назад. Тебе разве не докладывали? Я думаю, что нужно всем сказать правду и предложить спасти маленьких детей. Наверное, малышей наберётся тысяч восемьсот, только многие не отдадут. К детям можно добавить немного девушек, они у нас не хуже японок. Если решишь, можно попробовать связаться с их правительством по радио. У нас есть выделенный канал. Если наберём триста или четыреста тысяч, сможем доставить за один рейс. И нужно торопиться, потому что в море уже полно льдин. Ещё две-три недели – и воды у берегов скуёт лёд. Скоро к нехватке продовольствия добавится и недостаток энергии. Если температура понизится до пятидесяти, нам её не хватит. Людей нужно свозить в большие помещения и отключать от электричества частные дома, но разве их уговоришь...

– Свяжись. Узнай, кого они согласны принять и на каких условиях. Если договоримся, тогда я буду говорить с народом.

 

То же время. Франция, Париж

 

Последний президент Французской Республики Фредерик Гибер был разочарован во Франции. Он делал всё возможное для спасения нации, но все усилия разбились о непонимание и эгоизм французов. Единственное, в чём его поддержали, – это в изгнании новых граждан государства. Всех, кто был принят за последние тридцать лет, вместе с их семьями выпроводили на немецкую территорию. Заодно избавились от темнокожих и выдворили итальянцев. Перекрыть границы было нереально, и, чтобы выгнанные не вздумали возвращаться, пришлось применить оружие. Вертолёты летали над удобными для перехода участками границы, и солдаты через инфракрасные прицелы отстреливали всех замеченных. Но и оставшихся шестидесяти миллионов было слишком много. Реакторы давали достаточно энергии, чтобы осветить города и отопить жилища, но продовольствия было в лучшем случае на два года. Деньги моментально обесценились, а когда правительство решило конфисковать продовольственные запасы, большинство складов уже были пустыми. Крупные оптовики оказались предусмотрительнее. Сбор продовольствия в сельской местности тоже провалился. Продовольственные магазины мигом опустели, и воцарился хаос. Началось массовое дезертирство из армии, и дезертировали, прихватив оружие. Полиция и жандармерия пока не разбежались, потому что им платили продовольственными пайками из быстро тающих государственных запасов. Так же платили и энергетикам, и немногим государственным служащим. Остальные оказались предоставленными самим себе. В стране, имевшей немалый продовольственный запас, половина жителей уже голодала. Взрослые пока держались, но дети кое-где уже начали умирать. Попытки использовать демократические институты власти оказались несостоятельными перед лицом человеческого эгоизма, а вводить диктатуру было поздно. Всё должно было закончиться очень быстро. Через два месяца у правительства не останется продовольствия, а значит, и остатков силы. Полицейские и жандармы, которые и так уже не справляются с грабежами и насилием, уйдут, а потом остановятся и станции. Те, кто запасся продовольствием, рано или поздно замёрзнут, потому что десять лет не отопишь дом, сжигая всё, до чего можешь дотянуться. Пока на улице только пятнадцать мороза, а скоро будет вдвое больше. И убеждать кого-либо бесполезно: власть уже никто не слушал. Вчера ему сообщили, что недалеко от Тулузы группа вооружённых людей захватила один из реакторов и заняла городок энергетиков, и что у них очень много продовольствия, а теперь и энергии. Эти, может быть, выживут.

 

То же время. Англия, Лондон

 

– Мне это не нравится, сэр! – зло сказал главнокомандующий объединенными вооружёнными силами НАТО в Европе адмирал Рейдмон Виллард премьер-министру Великобритании Уильяму Кевину. – И это очень не понравится моим людям! Вы должны оказать помощь уцелевшим в катастрофе американцам!

– Я никому из них ничего не должен, адмирал! – отрезал премьер. – У меня семьдесят пять миллионов своего населения! И переправить в Австралию я смогу в лучшем случае миллионов двадцать! Остальные останутся здесь умирать, а вы хотите, чтобы я взял на себя заботу о ваших беженцах. Мало того что они прибывают вообще без ничего, это в основном темнокожие выходцы из южных штатов. Мы выгнали своих чёрных, а теперь заниматься вашими? И кто меня поймёт?

– У меня темнокожий каждый третий солдат, а в идущем к вашим берегам шестом флоте таких половина!

– Не нужно меня уговаривать, и не вздумайте мне угрожать, – непреклонно заявил премьер. – Я и в Канберре договорился только насчёт англичан! И то их пришлось припугнуть и пообещать, что мы привезём продовольствие на год для каждого! Они могут принять американских солдат, учитывая флот за их спиной, но ораву беженцев... Попробуйте, но тогда сами их переправляйте и кормите. Мы не русские и не готовились к катастрофе. Вот, кстати, интересный вопрос. Как вы думаете, кто будет править миром после того, как всё закончится? Мы в лучшем случае выживем, и то с большими потерями, а они не только выживут, но станут гораздо сильнее! Русские собирают по всему миру миллионы маленьких детей. Вам сказать, кем их вырастят и воспитают или догадаетесь сами? Почему вы не нанесли им удар? Ведь наверняка уцелела часть стратегических сил!

– Я почему-то не вижу у вас готовности принять в этом участие, – мрачно сказал Рейдмон, – хотя у вас самих не так мало возможностей. Не хотите, чтобы они разрядили в вас свои арсеналы? Ну так и я хочу этого не больше вашего! У них мощная противоракетная оборона, и ущерб будет минимальный, а вот нам достанется! И понесём потери, и добавим пыли в атмосферу. Я связывался с генералом Александером. Центр стратегического командования уцелел, но погибли все базы стратегической авиации, и не отвечают две трети постов на шахтах. Остальные докладывают о сильных повреждениях ракет и самих шахт и просят помощи. Их там сильно трясло. И с базами флота тоже нет связи. Ракетоносцы пришли почти все, и сохранились наши базы в Европе и Турции, а вот базы в Японии молчат. И вы хотите в таких условиях начать войну? Они ведь могут не ограничиться Англией, а ударить заодно и по Австралии. И куда тогда поплывёте, если уцелеете? Я не больше вас люблю русских, но не идиот. Пусть они лучше бодаются с китайцами: тем сейчас нечего терять и нужно избавляться от лишнего населения. Ладно, я вижу, что помощи от вас не дождёшься. Как только подойдёт флот, я начинаю погрузку людей и техники. Если останется место, возьмём беженцев. А место в Австралии найдём и заставим поделиться продовольствием. Если откажут, нам, как и китайцам, нечего терять и недолго поменять цели для ракет.

 

То же время. Республика Польша, Варшава

 

– Значит, действовать вместе никто не хочет, – разочарованно подвёл итог президент Богуслав Грабинский. – Жаль, я рассчитывал на другое.

– Не на кого нам рассчитывать, – мрачно сказал министр иностранных дел Войцех Мацкевич. – Немцы заняты собой, англичане скоро сбегут, а Франции больше нет. Остальные не только не помогут, скорее, навредят, если узнают о наших запасах.

– Запасы! – раздражённо сказал президент. – Вы читали заключение академии? Двадцать лет! А запасов хватит в лучшем случае на четыре года! И не все согласны сдавать продовольствие. Мы не собираемся с такими церемониться, но на своих запасах не дотянем. И производство БВК сами не запустим. Нет нефти, нет оборудования, ничего нет! И я не собираюсь обращаться за помощью к Самохину! Сами знаете, что он нам скажет. И мы не можем, как другие, кого-нибудь выгнать: от всех чужих давно избавились.

– Самохин принимает малышей, – сказал министр. – Много берут у японцев и договорились с бразильцами. Может, и нам отдать своих? Всё равно многие умрут.