Глава 16

– Значит так, товарищи! – начал Юркович. – Здесь собраны только те, кому мы доверяем абсолютно. Вы ознакомились со всеми материалами, за исключением научных данных и рекомендаций того, кому мы обязаны этими сведениями. С научными записями работают наши учёные, а по ряду вопросов в ближайшее время будем выходить на союзный уровень. По каждому из таких вопросов разработана своя легенда, поэтому шума не должно быть. А вот с остальным сложно. Пётр Миронович должен возглавить союзное правительство только в восьмидесятом году. Предпринимаются меры к тому, чтобы это произошло раньше, но мы ещё долго сможем влиять на события только на республиканском уровне, да и то не всегда. Мы не справимся с засухой семьдесят второго года своими силами.

– Как с ней можно справиться? – удивился один из присутствующих. – При таком масштабном бедствии не обойдёмся без закупок зерна за границей.

– Вы правы, – согласился полковник, – но можно сильно уменьшить последствия засухи, особенно если есть время. Я не специалист по сельскому хозяйству, но могу многое предложить. Засуха не затронет Восточную Сибирь и Дальний Восток, поэтому за несколько лет там можно сильно увеличить площадь пахотных земель. Нужно построить зернохранилища и создать резервы. Давно пора провести отбраковку молочного скота. В конце концов, вообще не проводить сева зерновых в средней полосе, сохранив посевной материал и сэкономив на эксплуатации техники, а людей занять другим. И большинство лесных пожаров можно предотвратить, а леса должно сгореть много. Только кто же нам позволит не сеять? Мы не можем влиять на международные дела, и влияние на другие союзные республики очень ограничено. Нам по силам ликвидировать такие личности, как Беленко или Калугин, но уже очень трудно предотвратить гибель космонавтов, не говоря о более масштабных событиях. Автор тетрадей это предвидел и оставил одну рекомендацию. При первом прочтении она показалась бредом, но потом я изменил своё мнение, поэтому уже месяц мы готовим операцию «Уникум». Есть у нас деревня Асовец, в которой живёт Масей Казинец. Этому деду около восьмидесяти, но у него исключительно ясный ум и прекрасная память. Мы вместе партизанили и очень сдружились. С ним был трудный разговор. Чтобы убедить старика, пришлось даже подключать Машерова.

– Я правильно вас понял, Илья Денисович? – удивлённо спросил мужчина лет шестидесяти. – Вы хотите подсунуть своего деда Москве как прорицателя? Но ведь это же чушь, кто поверит?

– Вы поверили? – спросил Юркович. – А почему? Ответ очевиден: вам заблаговременно сообщают то, что человек не в силах предугадать. Почему вы думаете, что в Москве кто-то отреагирует иначе? Каким бы человек ни был скептиком, против фактов не попрёшь. Кстати, участковым там работает его внук, поэтому его тоже включили в дело. Понятно, что дар у старика прорезался только в последние годы. Сначала мы убедились в этом сами, а потом поделились с остальными.

– Ну и заберут вашего деда в Москву, – сказал тот же мужчина. – Не проговорится, если прижмут?

– Кто же его отдаст? По результатам наших проверок дар предвидения работает у Масея только в родной деревне. Есть материалы специальной комиссии, которые это подтверждают. Если хотят, пусть сами исследуют этот феномен. В КГБ, по слухам, занимаются и не таким. Пытать старика никто не станет, потому что он и так ничего не скрывает, а попробуют мурыжить... Старик – кремень и никому ничего не выдаст. Личность очень колоритная: балагур и матерщинник, а наша затея заинтересовала его самого. Да и мы присмотрим, чтобы не было ничего лишнего. Сейчас строят нормальную дорогу из райцентра, а в самом селе начали строительство научного центра и общежития. До зимы село будет электрифицировано, а весной в центр завезут оборудование для медиков и физиков. Уже подобраны люди, которые поедут изучать деда, и делать это будут на самом деле, поэтому пройдут любую проверку. Мы готовы давать в Москву информацию, а не её источник. Въезд туда ограничат, а соблюдение режима поручим республиканскому комитету.

– Так вы протолкнули это через Совет министров? Неужели они поверили?

– Кто-то поверил, кто-то, возможно, крутил пальцем у виска, несмотря на достаточно веские доказательства. Главное, что через них всё прошло. А теперь его прогнозы и им будут давать. Вот пусть и проверяют.

– А если реальность начнёт меняться, и предсказания станут ошибочными?

– Эти изменения будут нескоро, поэтому вряд ли Масей до них доживёт.

– И когда начнём?

– Двадцать шестого апреля следующего года землетрясением будет разрушен Ташкент. А с двадцать девятого марта по восьмое апреля будет проходить двадцать третий съезд партии. Вот на нём Пётр Миронович и подсунет Брежневу нашего деда вместе с его предсказанием. Заочно, конечно. Землетрясение такого масштаба будет достаточным подтверждением, а скептики пусть продолжают проверять.

* * *

Первого сентября в школу пошли втроём. До этого там с нашими документами побывали родители, поэтому мы уже знали, что распределены в восьмой «А». Этим летом закончили строительство и сдали под заселение две большие пятиэтажки, поэтому в школе было много новичков. Классы выстроились на торжественную линейку, и над каждым виднелась табличка с его названием. Мы нашли свой класс, в котором стояли десятка два девчонок и мальчишек и пристроились сзади.

– Новенькие? – спросила, повернувшись к нам, высокая девочка в очках. – Я староста класса.

– Как тебя зовут, староста? – спросил я. – Или так старостой и кличут?

– Аня Сычевская. – Она опять повернула голову. – А вы кто?

Мы назвались, но она и после этого нас не узнала. В заднюю шеренгу пристроились ещё шесть человек, из школы толпой вышли учителя, и пожилая, женщина в очках объявила линейку открытой.

– Наша директор, – сказал, стоявший справа от меня мальчишка. – Зверь хуже классной.

– А где классная? – спросил я.

– Видишь с правой стороны от неё на несколько ступенек ниже? Ну вон та фигуристая, в сером костюме!

Я посмотрел на красивую стройную женщину лет тридцати, стоявшую рядом с директором. Мне она понравилась.

– Классно выглядит, – сказал я. – Так она тоже зверь?

– Сам увидишь, – ответил он и отвернулся.

Линейка прошла стандартно, после неё толпой повалили в школу. Наш класс оказался на втором этаже в левом крыле школы, почти в середине коридора.

– Давайте подождём, пока все сядут, – предложил Сергей, и мы отошли к окну, чтобы не мешать остальным.

– Новенькие? – раздался за нашей спиной приятный женский голос.

– Да, – ответил я подошедшей классной. – Здравствуйте. Извините, не знаю, как вас зовут. Мы здесь стоим и ждём, пока рассядутся, чтобы не выслушивать крики: «Занято!»

– Ольга Владимировна меня зовут, – представилась она. – Вас двоих я знаю.

– Меня вы ещё узнаете, – пообещал Сергей.

– Идите в класс, – сказала она. – Сейчас вас пристроим.

В классе стояли восемнадцать парт, на трёх было по одному свободному месту.

– Садитесь, – сказала Ольга. – Если договоритесь, потом можно пересесть.

Мы сели, и она начала классный час. Судя по выражениям лиц, узнали нас только несколько девчонок.

– В этом году у нас пополнение, – сказала классная. – Представьтесь, ребята, и сразу скажите, как учились.

– Людмила Черзарова, – первой назвала себя Люся. – Все пятёрки.

– Геннадий Ищенко, – сказал я. – Тоже отлично.

– Сергей Деменков. Одна четвёрка, остальные пятёрки.

– И по какому предмету четвёрка? – спросила Ольга. – На задних партах! Ведите себя тише!

– По поведению, – ответил Сергей. – Не сошёлся во мнениях с Львом Толстым.

– И чем же тебе не угодил великий классик? – улыбнулась Ольга.

– Он проповедовал, что если тебе врезали по морде, то нужно подставить её ещё раз, – объяснил Сергей, – а я вместо этого врезал в ответ.

– Надеюсь, что здесь у тебя не будет необходимости отстаивать свою правоту таким способом, – сказала Ольга. – Прекратите шуметь! Потерпите, сейчас я вас отпущу. Ваше расписание вывешено внизу на доске объявлений, но там сейчас столпотворение, поэтому я продиктую, какие уроки будут завтра, а потом сами перепишите остальное.

– Я думала, что нас сразу узнают, – сказала Люся, когда шли домой.

– Они просто не поверили глазам, – пошутил я. – Но когда мы сами назвались...

– Сик транзит глориа мунди, – изрёк Сергей.

– Это он так показывает тебе свою учёность, – объяснил я подруге. – Ты лучше сразу брался бы за Соломона с его высказыванием о вечности изменений. Меня эта слава уже достала в том классе, а я учился в нём не один год. Совершенно не горю желанием, чтобы всё повторилось ещё раз.

На лестничной площадке простились с Сергеем и зашли к Черзаровым.

– Как тебе класс? – спросила Люся, когда мы уединились в её комнате.

– Не хочется мне с ними учиться, – признался я. – И ни с кем не хочется. Раньше хоть занимался на уроках своими делами, а теперь и дел нет. Предлагали сдать школу экстерном, но я отказался.

– Из-за меня?

– В основном из-за тебя, но не хочется выделяться ещё и в этом. Нужно обязательно найти себе занятие, чтобы не рехнуться. Взяться, что ли, опять писать книги? Только стала сходить мозоль с пальца...

– Ты же не сможешь записывать их на уроках. Или сможешь?

– Нет, конечно. На уроках можно восстанавливать в памяти текст. Думаешь, я всё так дословно помню?

– Ну и пиши. Договор с редакцией разорвал?

– Нет, они отсоветовали. Сказали, что я могу сделать это в любое время. Слушай, а что если написать книгу в жанре фэнтези?

– А что это такое?

– Если упрощённо, то сказочная фантастика. Мечи, драконы и колдовство. У нас так вообще никто не пишет. Я прочитал первую книгу уже после перестройки. Хорошо, что попался Говард. Как и в любом жанре литературы, там хватает халтуры.

– Если это сказки для взрослых, напиши, я сама с удовольствием прочитаю. А может, сдашь экстерном? Мне, конечно, приятно с тобой учиться, но...